Светлана Плетнева - Половцы
Как бы там ни было, но грозные тучи монгольского нашествия уже ходили над половецкой степью.
Половецкие феодалы, как и русские князья, не были готовы к борьбе с ними. Эпизод, рассказанный Ан-Нувайри, несомненно, является свидетельством отсутствия среди половецкой знати необходимого для борьбы с монголами единения. В степях существовало к приходу монголов не менее семи группировок: помимо четырех, о которых говорилось в этой главе и которые были хорошо известны летописцам, существовали самостоятельные более или менее сильные объединения, мало связанные друг с другом или даже враждебно настроенные к ближайшим соседям (в Предкавказье, Крыму, Поволжье). Ни о каком объединении для борьбы с общим врагом, видимо, не могло быть и речи. Наоборот, новых завоевателей пытались привлечь для уничтожения неспокойного соседа.
Вот в такую крайне благоприятную для развертывания успешных военных действий обстановку и попали монгольские войска, скованные железной дисциплиной, предводительствуемые талантливыми военачальниками.
Глава 9. Нашествие. Последние шаги
О монголах, монгольских завоеваниях, о Золотой Орде повествуют многие сохранившиеся источники: арабские, персидские, китайские, русские, латиноязычные и пр. Благодаря им известны и судьбы разных стран, народов и этносов, столкнувшихся с монголами и раздробленных их военной машиной. Одним из таких этносов были кипчаки-половцы-куманы.
Первая волна завоевателей подкатилась и хлынула в восточноевропейские степи в 1222-1223 гг. Во главе ее стояли два любимых и наиболее жестоких и талантливых полководца Чингисхана: Джебе и Субедей. Они появились здесь с юга, пройдя вдоль южного берега Каспия в Азербайджан, оттуда – в Ширван и далее – через Ширванское ущелье – на Северный Кавказ и в предкавказские степи. Об этом событии особенно подробно рассказывал араб Ибн-ал-Асир: «Татары двинулись по этим областям, в которых много народов, в том числе алланы, лезгины и (разные) тюркские племена… Нападая на жителей этой страны, мимо которых проходили, они прибыли к алланам, народу многочисленному, к которому уже дошло известие о них. Они (алланы) употребили все свое старание, собрали у себя толпу кипчаков и сразились с ними (татарами). Ни одна из обеих сторон не одержала верха над другою. Тогда татары послали к кипчакам сказать: “Мы и вы одного рода, а эти алланы не из ваших, так что вам нечего помогать им; вера ваша не похожа на их веру, и мы обещаем вам, что не нападем на вас, а принесем вам денег и одежд сколько хотите; оставьте нас с ними”. Уладилось дело между ними на деньгах, которые они принесут, на одеждах и пр.; они (татары) действительно принесли им то, что было выговорено, и кипчаки оставили их (аллан). Тогда татары напали на аллан, произвели между ними избиение, бесчинствовали, грабили, забрали пленных и пошли на кипчаков, которые спокойно разошлись на основании мира, заключенного между ними, и узнали о них только тогда, когда те нагрянули на них и вторглись в землю их». Необычайно живой и экспансивный рассказ повествует в данном случае о первом предательстве половцев, которое привело их самих к гибели. Это были, очевидно, предкавказские половцы, мирно кочевавшие до этого в северокавказских степях уже целое столетие. Ибн-ал-Асир не без ехидства замечает, что «татары отобрали у них вдвое против того, что (сами) им принесли» (Тизенгаузен, I, с. 25-26).
Надо сказать, что эти потери были бы еще восполнимы, но «татары остановились в Кипчаке». Их привлекли обильные летом и зимой пастбища, и они, согнав с них кипчаков-половцев, заняли их вместе с пасущимися на них конями и скотом. Сначала они захватили, видимо, Ставропольскую возвышенность, потом – Прикубанье, а далее, как писал Ибн-ал-Асир, «прибыли они к городу Судаку; это город кипчаков, из которого они получают свои товары… Придя к Судаку, татары овладели им, а жители его разбежались…» (Тизенгаузен, I, с. 26). Таким образом, татары через Таманский полуостров и пролив прошли уже и в Крым и разграбили один из самых богатых его городов. Так постепенно монголы начали растекаться по югу восточноевропейских степей.
Услышав об этом, «живущие вдали кипчаки бежали без всякого боя… одни укрылись в болотах, другие в горах, а иные ушли в страну Русских…». Автор подчеркивает, что не предкавказские и не крымские половцы, а живущие вдали от уже захваченных монголами земель испугались новых беспощадных врагов и заметались по степи. Об этом под 1224 г. написал и русский летописец, отметивший, что даже «Юрьгии Кончакович бе болиише всих половець, не може стати противу лицю их (монголов. – С. Я.); бегающи же ему, и мнози избьени быша до рекы Днепра… прибегшем же половцемь в Рускую землю, глаголющим же им руским княземь: "…аще не поможете нам, мы ныне изсечени быхом, а вы наутрее изсечени будете”» (ПСРЛ, II, с. 740-741). Последняя фраза интересна тем, что свидетельствует о полном восприятии того урока, который получили предкавказские орды, предавшие алан. Стало ясно, что пришедшие завоеватели уничтожают все на своем пути и бороться с ними можно только соединенными усилиями всех восточноевропейских народов. Русские князья и половецкие ханы собрались в Киеве и решили драться с монголами. О панике, которая охватила половцев, свидетельствует тот факт, что один из наиболее влиятельных половцев – «великий князь» Басты – спешно принял христианскую религию, желая, очевидно, продемонстрировать свое полное единение с русскими князьями.
Узнав, что монголы уже начали свое движение на русские земли, русские и половецкие полки выступили им навстречу в апреле 1224 г., подошли к Днепровскому броду у Протолчии, переправились через реку и там встретились с передовыми разъездами монгольских войск. Они легко победили их и даже «ополонились» стадами. Очень подробно, вскрывая причины развертывавшихся событий, рассказал о дальнейшем Ибн-ал-Асир: «Они (татары) обратились вспять. Тогда у русских и кипчаков явилось желание (напасть) на них; полагая, что они вернулись со страху перед ними и по бессилию сразиться с ними, они усердно стали преследовать их. Татары не переставали отступать, а те гнались по следам их 12 дней, (но) потом татары обратились на русских и кипчаков, которые заметили их только тогда, когда они уже наткнулись на них; (для последних это было) совершенно неожиданно, потому что они считали себя безопасными от татар, будучи уверены в своем превосходстве над ними. Не успели они собраться к бою, как на них напали татары с значительно превосходящими силами. Обе стороны бились с неслыханным упорством, и бой между ними длился несколько дней» (Тизенгаузен, I, с. 27). Это было печально знаменитое сражение на Калке. Русские и половцы потерпели жестокое поражение. Одной из причин его было бегство с поля боя половцев, не выдержавших длительной жестокой битвы. Так совершилось второе предательство половцев.
Силы монголов «первой волны» не были особенно крупными. Джебе и Субедей действовали больше дипломатическим коварством и военными хитростями, к которым следует отнести их поспешное отступление в глубь степи, весьма напоминающее известный кочевнический прием «заманивания» в ловушку, как правило, дезориентирующий преследователей.
Разорив степные кочевья, пограбив пограничные русские княжества, монголы пошли в Волжскую Болгарию и были там наголову разбиты. Интересно, что болгары в борьбе с ними пользовались теми же приемами отступления, бегства и организации засад, мастерами которых были сами монголы. Однако, видимо, победы вскружили голову Субедею. В результате поражения множество монголов были перебиты; уцелели, по словам Ибн-ал-Асира, всего около 4000 человек. Этот небольшой отряд поспешно спустился по Волге к Саксину и отправился домой – в монгольские степи.
Ибн-ал-Асир писал, что после этого «освободилась от них земля Кипчаков; кто из них спасся, тот вернулся в свою землю…» (Тизенгаузен, I, с. 28). Восстановилась экономика, наладились снова торговые пути, проходившие через половецкие степи. По-видимому, именно в эти годы появляется и распространяется в степях обычай сооружать скрытые святилища. Как и обычные, они ставились на высоких степных курганах. Однако статуи уже не возвышались над оградами, а опускались стоя в глубокие ямы, которые в случае опасности сравнивали с землей. Интересно, что многие из таких скрытых изваяний сделаны не из камня, а из дерева. Дошедшие до нас деревянные экземпляры являются подражанием каменным статуям самого позднего периода их развития, что может быть как бы дополнительным доказательством возникновения скрытых святилищ в самый последний период существования обычая сооружения предкам святилищ.
Появление скрытых святилищ свидетельствует, очевидно, о неуверенности половцев в своих силах и в своем будущем в восточноевропейских степях. Они боялись за сохранность своих святынь и понимали, что не смогут защитить их в случае повторного удара монголов.
