Евгений Анисимов - Россия в середине 18 века
Нет смысла утомлять читателя подробностями кампании 1760 г.: она мало чем отличалась от предыдущей по своим конечным результатам. В июле и августе Салтыков стремился соединиться на границе Силезии с Дауном. Фридрих и его брат Генрих непрерывными маневрами не давали союзникам это сделать.
Вообще в 1760 г. Фридрих изменил свою стратегию и тактику. Причиной были как ослабление прусской армии (в 1760 г. король мог выставить против 114 тыс. Дауна и 70 тыс. Салтыкова всего лишь 67 тыс. человек), так и возросшая сила русской армии. Оценивая значение побед Салтыкова в 1759 г., русское правительство писало австрийскому: «Показан почти новый в войне пример, который, конечно, заставит короля прусского последовать другим правилам и меньше полагаться на свое счастье и ярость нападений». Авторы ноты не ошиблись. Той же осенью 1759 г. Фридрих, размышляя о судьбе Карла XII, записал, что, «конечно, бывают положения, в которых приходится давать сражение, но вступать в него надо лишь тогда, когда можешь потерять меньше, чем выиграть, когда неприятель проявляет небрежность в расположении лагеря или в организации марша или когда решительным ударом его можно принудить согласиться на мир». Имея в виду генералов, которые прибегают к битве просто потому, что не находят другого выхода из положения, в которое они сами себя поставили, Фридрих заключает: «Далеко не ставя им это в похвалу, мы скорее усматриваем в этом признак отсутствия гениальности»75.
Себя же, конечно, прусский король не считал лишенным этого дара и кампанию 1760 г. (как и последние три кампании войны) провел в непрерывном маневрировании, избегая сражений. Лишь однажды, в начале августа 1760 г. под Лигницем (в Силезии), он подстерег двинувшийся на него ночью 24-тысячный авангард Лаудона и, имея под рукой 30-тысячную армию, разгромил его.
Когда стало очевидно, что кампания опять заканчивается безрезультатно, П. С. Салтыков пал духом и заболел. Генерал З. Г. Чернышев писал М. И. Воронцову летом 1760 г.: в армии ослабляется дисциплина и «фельдмаршал в такой гипохондрии, что часто плачет, в дела не вступает и нескрытно говорит, что намерен просить увольнения от команды, что послабление в армии возрастает и к поправлению почти надежды нет». Чернышев если и преувеличивал, то ненамного. Документы свидетельствуют об участившихся нарушениях дисциплины в армии (впервые после Цорндорфа), а письма Салтыкова говорят, что фельдмаршал перестал верить в успех своего дела. В июне 1760 г. он писал И. И. Шувалову: «…король прусский исправляется, принц Генрих взял такую позицию, где трудно его принудить, что нечем уступить и все около домов жмутся, а на выставку никто. Чем эта игра кончится, не знаю, а не худо бы и подумать: мы забредем далеконько, пристанища не имеем; боже сохрани, чтоб одним нам в пляске не быть, да и с разных сторон, вот воля ваша, а мне всего тяжеле»76.
Меланхолические настроения главнокомандующего не понравились в столице, и после письма 3. Г. Чернышева было решено сменить Салтыкова. В середине августа 1760 г. главнокомандующим был назначен фельдмаршал А. Б. Бутурлин, бывший некогда фаворитом Елизаветы и ставший фельдмаршалом без единого боя. Как полководец он во многом уступал П. С. Салтыкову и, вероятно, В. В. Фермору. Первое, что сделал новый главнокомандующий, приняв армию, — это отвел ее на зимние квартиры, несмотря на протесты союзников и недовольство своего двора.
В 1760 г. война незаметно вступила в новую стадию. Изменение тактики прусского короля заставляло союзников задумываться над новыми способами борьбы с ним. В записке русского правительства австрийскому посланнику Эстергази отмечалось: «Нельзя подлинно ожидать войны окончание от всех сил походов и движений, ежели король прусской не отважит и не потеряет неравную баталию, но е. и. в. действительно и почитает, что когда король прусской ныне столь осторожен сделался, то не от баталий надлежит ожидать сей войны окончание, но только… чтоб неприятель везде притеснен и в недействие приведен был, а между тем земли его и города один за другим отбирались»77. Хотя и этот способ борьбы с Фридрихом II тоже был не прост, занятие Берлина русскими и австрийскими войсками следует считать реализацией подобной директивы.
В середине сентября 1760 г. был сформирован специальный легкий отряд генерала Г. Г. Тотлебена (около 8 тыс. человек при 15 орудиях), который, отделившись от основной русской армии, форсированным маршем двинулся на Берлин, причем пехота была посажена на повозки. Первая попытка штурмовать ворота слабозащищенного города из-за неудачного командования Тотлебена закончилась провалом. 24 сентября отряд Тотлебена был усилен подошедшими войсками 3. Г. Чернышева (11,5 тыс.), а также войсками австрийцев под командой П. П. Ласси (14 тыс.). В ночь на 28 сентября все прусские войска внезапно покинули город и отошли к Шпандау. В тот же день Берлин капитулировал и обязался выплатить большую контрибуцию. Обойдясь весьма гуманно с самой столицей и ее жителями, союзники уничтожили военные предприятия города и окрестностей. Были взорваны крупные оружейные заводы в Берлине и Потсдаме, а пушечный литейный двор был так разорен, что, как сообщалось в рапорте Тотлебена, «в два года ни одной пушки в Берлине лить невозможно будет». Из города было вывезено все неуничтоженное оружие, провиант и фураж. Были сожжены также огромные (на всю армию Фридриха) годовые запасы амуниции и мундиров78. 30 сентября, получив известие, что Фридрих II со своей армией спешит на помощь столице, отряды Чернышева, Тотлебена и Ласси покинули Берлин.
Значение экспедиции на Берлин было велико. Кроме большого морального ущерба противнику был нанесен крупный Материальный урон: разрушение оборонных предприятий и уничтожение запасов подорвали базу обеспечения прусской армии.
И все же, как и в предыдущие годы, кампания 1760 г. не принесла победы союзникам. Более того, Фридрих, вернувшись из-под Берлина в Саксонию в октябре 1760 г., дал под Торгау искавшему с ним встречи Дауну сражение. Разделив свою армию на две части, он с фронта и с тыла атаковал правое крыло австрийцев. Войска Дауна не выдержали атаки с тыла и потерпели поражение. Неудачной была и вторичная осада Кольберга русским десантным корпусом адмирала Мишукова.
Взять Кольберг удалось лишь в следующей — и последней для России — кампании 1761 г. В этой кампании союзники намеревались окончательно сломить Фридриха II. Русская армия под командованием Бутурлина (50 тыс. человек) два месяца искала в Силезии удобное место соединения с 75-тысячной армией нового австрийского командующего Лаудона, в то время как обе армии могли быть разбиты поодиночке 70-тысячной армией Фридриха, который непрерывно маневрировал, спасая свой последний оплот в Силезии — Бреславль. Когда в августе союзные армии наконец соединились, у них появилась возможность покончить с Фридрихом, который оказался в подготовленной им самим ловушке — укрепленном лагере Бунцельвиц. Однако командующие не сумели найти общий язык — русская армия отошла от Бунцельвица, а Фридрих, взорвав укрепления, вырвался на оперативный простор.
Значительно успешнее развивались военные действия в Померании, где корпус П. А. Румянцева осаждал Кольберг, который сдался 5 декабря 1761 г. Первоклассная по тем временам крепость и порт позволяли в следующую кампанию начать военные действия сразу с территории Бранденбурга в направлении Берлина. Однако этому не суждено было свершиться.
25 декабря 1761 г. умерла Елизавета, а Петр III тотчас порвал союз с Австрией и подписал мир с Пруссией. В марте 1762 г. он получил письмо от Фридриха II: «Я никогда не в состоянии заплатить за все, чем вам обязан… Я отчаялся бы в своем положении, но в величайшем из государей Европы нахожу еще верного друга: расчетам политики он предпочел чувство чести». В искренности Фридриха не приходится сомневаться: Пруссия, доведенная пятилетней войной почти до разорения, вряд ли бы выдержала еще одну кампанию.
Направляя уполномоченных в Петербург, Фридрих II дал им право согласиться на любые, даже тяжкие уступки, только бы вывести Россию из войны. Радости пруссаков не было предела — Петр III не только не предъявил каких-либо условий заключения мира, но и вернул все завоевания. «Таким образом, — писал Д. М. Масловский, — не оставалось сомнения в том, что вся кровавая работа армии погибла»79. Более того, 24 апреля 1762 г. с Пруссией был установлен «вечный мир» и генералу 3. Г. Чернышеву был дан приказ готовиться выступить с армией «союзной державы короля прусского» против вчерашних союзников. П. А. Румянцев начал — по приказу императора — готовить поход в Данию, чтобы наказать давних обидчиков предков Петра III. Лишь манифест 28 июня 1762 г. о восшествии Екатерины II прервал карикатурное продолжение кровавой драмы Семилетней войны.
