Сборник статей - Отечественная война 1812 года. Неизвестные и малоизвестные факты
Конечно, соратники Наполеона были разного калибра и разной степени профессионального таланта. Суровые события того времени расставляли всех по своим местам. С некоторыми выдающимися военными деятелями Франции Наполеону не удалось наладить сотрудничества, как, например, с Моро. Бернадотт лишь формально принадлежал наполеоновской плеяде – его поведение в делах часто бывало двусмысленным, а кончил он тем, что повернул свой военный дар против собственной страны и друзей по оружию.
Маршалы Даву и Массена в полной мере показали свой незаурядный полководческий талант, умение самостоятельно вести сражения и кампании и одерживать победы.
Даву был человеком твердым, волевым и неподкупным. Он глубоко знал военное дело, сам писал военные наставления для своих войск, поскольку даже наполеоновская армия не имела современных утвержденных уставов и пользовалась уставом 1791 года. А как говорят знающие люди, уставы эти лишь повторяли военные принципы старого королевского (ancien) режима. Удивительно, что Наполеон, радикально изменивший характер современных ему войн и сражений, никогда теоретически не обобщал свой новый военный опыт! Он слишком торопился, спешил, времени всегда не хватало. Время для обобщающих писаний появилось только в Лонгвуде, но те его записки носили, скорее, самооправдательный характер.
Даву был наиболее верным соратником Наполеона – тот всегда мог положиться на своего маршала, и он действительно не раз выручал своего императора. В памятной Аустерлицкой битве, пока Наполеон готовил свой знаменитый прорыв центра растянутых русских войск, Даву, едва успевший усиленными маршами подоспеть к месту действия с частью своего корпуса, принял на себя всю тяжесть многократно превосходящих сил русских атакующих колонн. Принял и выстоял.
Через год в знаменитой двойной битве при Йене – Ауэрштедте Даву снова проявил себя во всем блеске. Вследствие просчета, допущенного Наполеоном, который в тот день с превосходящими силами сражался против малой части прусской армии, маршалу Даву пришлось столкнуться с основной ее частью. Ее возглавлял знаменитый герцог Брауншвейгский, успешно воевавший еще в Семилетнюю войну, в эпоху Фридриха Великого, прославленного прусского короля и полководца. Герцогу был 71 год, он был ранен в этом сражении и через день умер. Его армия более чем вдвое превосходила силы Даву. Но Даву сделал невозможное: он атаковал и разбил пруссаков, наследников Фридриховой славы. Других подобных примеров во всю эпоху наполеоновских битв больше не было.
Преданно и верно служил Даву своему императору и в трудные 1813–1814 годы, вплоть до самого его отречения. Во время Ста дней Наполеон назначил маршала военным министром, и тот много способствовал созданию в короткое время новой большой боеспособной императорской армии. Не только железная воля и глубокое знание военного дела, но и умение действовать самостоятельно отличали этого полководца от прочих маршалов наполеоновской плеяды.
Второй же, Массена, был хитрой военной лисицей. Его блестящую воинскую репутацию несколько портила лишь его страсть сребролюбия. Его казнокрадство достигало таких степеней, что, несмотря на солдатскую любовь (а солдаты, как и женщины, всегда любят тех, кто умеет побеждать) в 1798 году в Риме против него взбунтовались его собственные войска, включая офицеров. Ситуация неслыханная по тем временам. Кое-как ее удалось уладить.
Сам Наполеон говорил о нем: «Массена, как сорока, если видит что-то блестящее, тут же тащит к себе». Он почти без обиняков называл своего маршала первым вором во французской армии, на что Массена весьма скромно и почтительно отвечал: «После вас, сир…» Наполеону нечего было возразить – слова боевого соратника были справедливы.
Достаточно посмотреть на портреты этого знаменитого маршала, чтобы убедиться, что на его лице отпечатались основные черты маршала – жадность и хитрость. Стендаль писал, что Массена ворует «инстинктивно». И тем не менее в 1799 году в Швейцарии Массена стал второй стихией – наряду с крутыми заснеженными альпийскими скалами – поднявшейся против славного русского оружия. Сначала он разбил русско-австрийскую армию генерала Римского-Корсакова при Цюрихе, а потом служил почетным, но далеко не безобидным эскортом армии самого Суворова, выбиравшейся из горной ловушки.
Ко времени нашествия Наполеона в Россию французский император охладел к своему маршалу и фактически отстранил от активной деятельности, хотя тот, безусловно, мог принести немало пользы, будь он на месте, скажем, генерала Жюно. Но не пришлось.
Большинство же соратников Наполеона проявляли свои лучшие военные качества лишь в присутствии своего императора, но блекли в его отсутствии, когда им поручали решение самостоятельных задач. Что происходило? Заражал ли он их своей мощной энергией, вдохновлял ли собственным уникальным примером – неизвестно. Только в его отсутствии даже с обычными задачами они справлялись не лучшим образом. Кампании в Испании, в Австрии в 1809 году, в России в 1812-м и конечно же в Германии и Франции в 1813–1814 гг. демонстрируют это совершенно очевидно.
Кампании эти показали, что не все маршалы являются подлинными полководцами, что Бертье – только хороший начальник штаба, который всего лишь умеет транслировать и излагать в приказах чужую волю и военные идеи, что Мюрат – просто хороший кавалерийский генерал, который нередко даже авангардные бои не умеет организовать правильным образом, что Ней – генерал храбрый, умеющий напористо атаковать и стойко обороняться, умеющий даже мыслить тактически, но – не оперативно и не стратегически.
Луи Александр Бертье был одним из самых возрастных соратников Наполеона, самым старым из действующих маршалов. Он вырос и получил образование при старом режиме, и образование это было превосходным. Его отец был ученым-инженером, служил при Версале, молодой Луи Александр начал свое поприще в 13 лет с составления карт охоты для самого короля. Казалось естественным ждать от него карьеры ученого, к тому же внешне он не выглядел лихим парнем – непропорционально крупная голова венчала астеничное, недоразвитое тело. Однако Бертье делает странный выбор в пользу военной карьеры. Странный еще и потому, что в те годы французская армия пребывала не в лучшем виде.
Бертье вызывает в памяти слова Набокова из романа «Защита Лужина»: «Голова <Лужина>, лежавшая у нее <его невесты> на плече, была большая, тяжелая, – драгоценный аппарат со сложным, таинственным механизмом». Будто сказано о Бертье – умная голова, феноменальная память, удивляющая всех выносливость в умственных трудах. Бертье очень подходил Наполеону как компаньон. Выдающийся корсиканец также не обладал гармоничным телосложением, тоже был неутомим в трудах, имел феноменальную память, в которой аккуратными рядками и колонками размещались тысячи нужных и не очень цифр, имен, фактов… Они оба должны были испытывать глубокое наслаждение, сидя где-нибудь за столом в походной палатке и перекидываясь, как мячиком, номерами полков, именами их командиров, фактами их биографий, географическими особенностями расквартирования батальонов, нормами финансового и продовольственного снабжения своих войск и войск своих союзников. А закончив труды, с такою же приятностью играли в карты по маленькой, причем оба предпочитали, чтобы выигрывал Наполеон.
Бертье был очень предан императору. Весь свой талант, неутомимую энергию он отдавал ему без остатка. Сослуживцы называли его (впрочем, совсем беззлобно) «жена императора». Сам Наполеон характеризовал его так: «Он был нерешительного характера и не имел способности командовать войсками, но обладал всеми качествами хорошего начальника штаба. Он умел разбирать карты и планы и производить рекогносцировки; наблюдал лично за рассылкой приказаний; легко, просто и ясно составлял диспозиции самых сложных движений».
Ценность службы Бертье при особе императора была очевидной. Иногда даже мнение окружающих складывалось так, что, де, Наполеон своими успехами обязан не столько себе, сколько способностям своего начальника штаба. Самого Бертье такие разговоры весьма пугали. Слабые же стороны натуры Бертье, как и у некоторых других приближенных Наполеона, раскрывались в отсутствии императора.
Так было, например, в кампании 1809 года против австрийцев. Тогда Наполеон поручил на начальной стадии боевых действий руководить французской армией своему начальнику штаба, пока самого императора задерживали с прибытием к действующей армии другие неотложные дела. Ошибочные распоряжения Бертье поставили французскую армию в весьма затруднительное положение. Маршалы негодовали, дела запутались донельзя. В конце концов, Бертье написал Наполеону: «Я ожидаю Ваше Величество с нетерпением». Это было похоже на сигнал SOS.
Русский поход Бертье переносил тяжело. Он уставал, плохо себя чувствовал, постоянно жаловался на самочувствие императору, чего раньше никогда не бывало – видимо, сказывался возраст. В минуту особой слабости Бертье даже просил отпустить его, а когда сам Наполеон бежал из армии – просил взять его с собой. Для офицера и дворянина это было на грани с бесчестьем. Впрочем, несмотря ни на что Бертье вынес испытание 1812 года до конца.
