Анатолий Вассерман - Скелеты в шкафу истории
Трудно сказать, был ли ген гемофилии у кого-либо из дочерей августейшей четы – Ольги (1895), Татьяны (1897), Марии (1899), Анастасии (1901): все они были вместе с родителями расстреляны большевиками, опасавшимися консолидации антикоммунистических сил вокруг императора, пусть и отказавшегося от прав на престол. Сын же Алексей (1904), увы, этот ген унаследовал.
Тогдашняя медицина была бессильна. В лучшем случае удавалось пережать сосуды на время, необходимое для срабатывания медленных вспомогательных механизмов свёртывания. Суставные же кровотечения и вовсе причиняли мальчику такие мучения, что зачастую его носил на руках специально приставленный силач – матрос Деревянко.
Родителям оставалось надеяться на чудо. При дворе постоянно мелькали мистики, включая совершенно откровенных шарлатанов. Дольше прочих задержался крестьянин Григорий Ефимович Новых (1872–1916), более известный как Гришка Распутин. Вопреки расхожим в ту пору слухам, он обрёл придворную популярность вовсе не постельными подвигами: по этой части он давал себе волю далеко за стенами императорских дворцов. Просто его сектантские жесты и распевы порождали у Алексея нервные спазмы мышц и сосудов: кровотечение приостанавливалось без врачебного вмешательства.
Увы, даже Распутин – не чудотворец. Болезнь то и дело ставила Алексея на край смерти. В постоянной панике за судьбу сына «интеллигент на троне» уделял государственным делам куда меньше внимания, нежели следовало в кризисной обстановке стремительного (и весьма неравномерного) развития мира на рубеже XIX–XX веков. Похоже, если бы Алексей унаследовал от Александры вторую хромосому X, судьба России могла пойти совершенно иначе.
Даже отрекаясь от престола, Николай сделал юридическую ошибку, порождённую беспокойством: он отрёкся и от имени Алексея, на что не имел права. В результате младший брат императора Михаил Александрович (1878–1918) стал не регентом (чьи права и обязанности чётко определял закон) при малолетнем Алексее, а сомнительным претендентом. Поэтому он отказался принять престол – и дворцовый переворот, имевший целью только замену слабовольного вождя грамотным и решительным (Михаил искренне увлекался вождением автомобилей, что в ту пору требовало не только немалых технических знаний, но и сильной воли, и завидной реакции, и умения одновременно отслеживать десятки процессов, беря на себя немалую нагрузку, ныне лежащую на автоматике), необратимо перешёл в революцию (в конечном счёте убившую руками большевиков и Михаила, и Николая, и Алексея: царское чадолюбие никого не спасло – известно, куда ведёт дорога, вымощенная благими намерениями).
Правда, это случилось через целых 16 лет после смерти виновницы болезни Алексея – Виктории. Её же собственное правление запомнилось как самая долгая эпоха благополучия и стабильности (даже невзирая на трудную Крымскую войну, бессчётные колониальные захваты и мятежи, баснословную нищету народных низов). Одной из опор благополучия, похоже, стало трагическое решение, принятое вскоре после того, как стала очевидна гемофилия принца Леопольда. Виктория, судя по всему, пришла к тому же жёсткому выводу, до какого дошли древние вожди евреев. Пусть лучше принц умрёт на 8-й день после рождения от невинной на первый взгляд операции, чем годами – а то и десятилетиями, как Леопольд – отравляет жизнь окружающим тревогой за его судьбу (и, возможно, передаёт своё несчастье следующим поколениям).
Сравнивая дальнейшую судьбу российской и британской империй, поневоле приходишь к выводу: жестокость государственных решений бывает зачастую острой формой проявления истинного человеколюбия.
Вниз лучше, чем вверх
[88]
Будучи в очередной раз в Одессе, обратил внимание на выплеск пугалок в местных и республиканских СМИ. Дамбы в нижнем течении Дуная давно не обновлялись. При очередном паводке их того и гляди прорвёт и размоет – а тогда всей округе не поздоровится.
Услыхав это в первый раз, я решил: журналист напутал. Есть у нашей профессии такая беда. Ехидная формула «даже советская власть не смогла сделать СМИ правдивыми» не так уж далека от истины: многоступенчатый контроль фактов в центральной прессе и то пропускал иной раз явные ошибки. А что уж говорить о нынешних временах, когда едва ли не основным способом наращивания прибыльности считают экономию на технических издержках!
Но когда одну и ту же новость повторяют самые разные СМИ (в том числе и заведомо не копирующие сведения друг у друга, хотя бы по политическим разногласиям), приходится признать: местные власти действительно полагают обваловку русла громадной реки защитой от её разливов…
Хуанхэ – Жёлтая река – и Янцзы – Длинная река – тянутся из Тибета через весь Китай. Подпитка тающими горными льдами и муссонные дожди создают мощные паводки. На равнинах уровень воды поднимается иной раз на пять метров. Затапливаются преизрядные окрестности.
Китайские крестьяне по меньшей мере две с половиной тысячи лет ограждают себя от разъярённых паводковых вод дамбами вдоль всей равнинной части рек. Вдоль Хуанхэ и её притоков тянется уже около пяти тысяч километров насыпных стен, вдоль Янцзы – более двух тысяч семисот километров.
Сооружения грандиозные. Можно лишь восхищаться трудолюбием миллионов крестьян. И сокрушаться их же недальновидности.
За тысячелетия можно было бы возвести непроницаемые плотины на века вперёд. Между тем их наращивают едва ли не ежегодно. Значит, есть в самой идее защитного сооружения нечто ставящее эффективность идеи под серьёзное сомнение.
Это «нечто» кроется в самом названии реки Хуанхэ и Жёлтого моря, куда она впадает. Цвет и реке, и морю придаёт преизрядная концентрация ила. Значительная часть китайских равнин покрыта лёссом – сверхтонкозернистой глиной, легко размокающей и размывающейся. Великие реки намывают столько лёсса, что под конец пути способны окрасить целое море.
Конечно, далеко не весь лёсс выносится с материка. Основная его часть оседает по дороге. Регулярные разливы рек постепенно покрыли лёссом все местности, куда добирались паводковые воды. Сравнительная однородность почвы китайских равнин – следствие многотысячелетнего заиливания.
Когда первые дамбы отгородили равнину от паводковых вод, ил стал оседать только в пределах русла рек. И, естественно, поднимал их дно. Рано или поздно очередной паводок переваливал через земляные валы и растекался по равнине во все стороны. Падая с верха дамб, он обретал мощь куда сокрушительнее, чем при былом плавном разливе. И крестьяне, оправившись от очередной природной катастрофы, вздымали насыпь ещё выше.
Сейчас русла великих рек напоминают грандиозные вариации на тему римских акведуков. На протяжении многих сот километров они текут куда выше окружающих равнин. Хуанхэ местами поднята над землёй на десяток метров, а уж 3–5 метров – почти повсеместно обычное превышение. Дамбы соответственно ещё выше – по меньшей мере на 5 метров обычного паводка.
Когда паводок всё же перехлёстывает дамбы и рушится на равнину с такой высоты, он сметает всё на многие десятки километров вокруг. Разливы, некогда бывшие ежегодной неприятностью, ныне происходят раз в десяток лет – но с катастрофическими последствиями.
Вдобавок значительная часть Китая сейсмоопасна. Паводок хотя бы можно предвидеть и загодя эвакуировать людей и самые ценные вещи. Но если дамбу прорывает подземным ударом, уйти не успеет никто. Чудовищные по сравнению с большинством других стран потери при китайских землетрясениях – следствие не только плотности населения, но и стратегии защиты от наводнений, избранной простыми крестьянами тысячи лет назад…
Одна из крупнейших рек Европы судоходна в большей части своего течения. В советские времена Дунайское пароходство было сопоставимо если не с крупнейшим судовладельцем мира – Черноморским (в начале 1990-х полностью разворованным), то по крайней мере с Азовским – полноценным морским. Нижнее течение Дуная изрядно – хотя поменьше Хуанхэ с Янцзы – страдает от заиливания. Поддержание судоходства хотя бы в крупнейших рукавах дельты требует постоянных дноуглубительных работ – но многократно окупается.
Ныне Украина то и дело спорит с Румынией за право пользования некоторыми судоходными рукавами Дуная. И в то же время собственными руками – через поддержание дамб – выводит из строя другие рукава, при должном дноуглублении также способные стать судоходными. Да вдобавок строит себе мину замедленного действия в китайском стиле.
Почему такое решение приняли древние крестьяне, понятно: у них просто не было техники, способной регулярно выгребать со дна больших рек слой ила и тем самым поддерживать глубину русла достаточной, чтобы паводок не вырывался из существующих берегов. Но нынче мы располагаем любыми необходимыми мощностями, чтобы опустить дно любого нужного рукава Дуная до уровня, исключающего разлив даже при самом мощном мыслимом паводке. А заодно можем не только компенсировать все затраты на работу землечерпалок, но и получить ощутимую прибыль: грузопотоки на Дунае вряд ли в обозримом будущем изменят очевидную ныне тенденцию к росту.
