Спиноза. Жизнь мудреца - Фёдоров Александр Митрофанович

Бог Спинозы, конечно, не то же, что Бог теологов. У тех Бог резко противопоставляется природе как чему-то испорченному, заслуживающему лишь уничтожения, причем все совершенное переносится в какое-то стоящее над миром бытие.

Спиноза, наоборот, видит совершенное в природе, в единстве ее с Божеством — единстве, в котором именно и состоит совершенство.

Разъединение между Богом и природой представляется Спинозе таким же суеверием, как Божество, каким его изображает догматика, и как соответствующее представление о природе, с которым можно согласиться лишь при полном невежестве.

Он не может представить себе Бога отдельно от природы, но точно так же не представляет себе и природу без Бога, совмещающего в себе все, что есть совершенного в природе, но именно в силу этого представляющего некоторую противоположность, или, вернее, высшую степень совершенства по сравнению с мимолетным разнообразием преходящих вещей.

Подчеркивая безусловное господство закона причинности в природе, он все же смотрит на мир причинных взаимодействий в их чувственно непосредственной действительности лишь как на спутанную, недостаточную, несовершенную форму представления природы, самой по себе вечно совершенной.

Природа обладает для него истинностью лишь постольку, поскольку она является объектом мышления; рассматриваемая же как нечто желаемое и полезное, она лишена этого свойства.

Особенно поучителен в этом смысле приводимый Спинозой пример «воды вообще» и воды как обыкновенного, всюду встречающегося элемента.

10

Как ни решительно борется Спиноза против теологических представлений о Боге как о каком-то враждебном природе существе, он все же сам не может избавиться от связанного с этим понятием пренебрежения к непосредственной действительности. Он, правда, устраняет догматическое разъединение Бога и природы, но оно возвращается у него в виде двойственного понимания природы как вечно действующего Единого и как произведенного, обусловленного Множественного. Таким образом, Спиноза должен был в силу логической необходимости сохранить понятие Бога.

Несомненно, что при этом у него дело не сводится к компромиссу с богословием, к уступке церкви, как у Декарта и Лейбница; взгляды его были просто неизбежной данью общему состоянию современного ему просвещения, носившего преимущественно теологический характер.

Борясь против богословов, Спиноза сам еще стоял на одной почве с ними. Понятие Бога, без которого он не может обойтись и которое занимает центральное место в его учении, является, так сказать, пуповиной, связывающей его с господствовавшими в его веке воззрениями.

Как очень метко выразился Людвиг Фейербах, спинозизм есть преодоление теологии на почве самой же теологии. Правильно понятое, это замечание означает, что Спиноза хотя и преодолел теологические предрассудки против природы, но еще не научился смотреть на нее без всякого предубеждения. Кроме человеческого мышления, познающего природу путем научной деятельности, ему непременно нужна была еще другая, всеобщая, бесконечная мыслительная способность, которой он приписывал полное обладание законченным познанием. В этом именно и сказывается теологический характер спинозизма, являющегося, таким образом, переходной стадией к пониманию действительности, свободному от всяких предрассудков и вполне примиренному с чувственным познанием.

Тем не менее система Спинозы является блестящей победой над теологическими предрассудками его века. Целью его жизни была истина как таковая, и, согласно его взгляду, от нее заимствовало свою святость и Божество; совершенство его обусловливается его тождественностью с истиной; такова была точка зрения Спинозы, противоположная точке зрения богословия, считавшего подобное подчинение Божества истине оскорбительным для него.

Глава VIII

ВСТРЕЧА С ЛЕЙБНИЦЕМ

1

В 1674 году к кружку близких друзей Спинозы присоединился даровитый молодой человек, только что приехавший из Лейдена, где он изучал математику и естественные науки, а также философию Декарта. Это был барон Эренфрид Вальтер фон Чирнгаузен, родом немец, впоследствии добившийся больших успехов в деле развития стекольной промышленности.

Он сблизился с друзьями Спинозы еще в Амстердаме и так сильно заинтересовался его учением, что ему разрешили снять для себя копию с рукописей Спинозы, доступных только посвященным. Однако Чирнгаузен не мог перейти за пределы кругозора, очерченного Декартом, хотя и не мог не соглашаться с некоторыми важными выводами его учения, сделанными Спинозой.

Между бароном и философом возникла переписка. Спиноза в своих письмах не скупился на поучения. Чирнгаузен попытался согласовать в своей книге учения Декарта и Спинозы, вышедшей спустя десятилетие после смерти последнего.

Сам Чирнгаузен всегда питал глубочайшее уважение к Спинозе и пользовался его доверием и симпатией. Когда барон отправился путешествовать, Спиноза снабдил его рекомендательными письмами к Ольденбургу в Лондон и к Гюйгенсу в Париж, благодаря которым оба с полной готовностью оказали молодому человеку помощь и содействие.

При отъезде Чирнгаузена из Лондона в Париж Ольденбург, в свою очередь, дал ему рекомендательное письмо к Лейбницу, жившему там с 1672 года.

2

Новые знакомые скоро подружились, чему немало способствовала их обоюдная симпатия к Спинозе. Лейбниц не только высоко ценил книгу Спинозы о Декарте, но и читал «Богословско-политический трактат» сразу после его выхода, а узнав имя автора, пожелал вступить с ним в переписку.

Лейбниц обратился к Спинозе с некоторыми вопросами, касающимися оптики, и получил вежливый и обстоятельный ответ.

Но когда в следующем письме Лейбниц завел речь о вызвавшем столько толков «Богословско-политическом трактате», ответа не последовало: вероятно, Спиноза не захотел признавать перед малознакомым корреспондентом авторство этого изданного анонимно произведения.

Вопросы, поставленные в трактате Спинозы, неоднократно обсуждались в беседах Лейбница с Чирнгаузеном и Гюйгенсом, лично знавшими одинокого мыслителя. Это усиливало заочную симпатию к нему со стороны будущего знаменитого философа и вызывало желание познакомиться с гаагским отшельником.

Чирнгаузен усердно способствовал этому через своих амстердамских друзей.

3

В ноябре 1675 года Спинозе сообщили из Амстердама, что минувшим летом Чирнгаузен близко познакомился в Париже с Лейбницем и нашел в нем не только симпатичного, но и многосторонне образованного человека, вполне свободного от обычных богословских предрассудков и именно поэтому жаждущего поближе ознакомиться с философией Спинозы.

К этому сообщению присоединялась просьба — разрешить любознательному и хорошо подготовленному молодому ученому ознакомиться с рукописями, которые читал лишь тесный дружеский круг Спинозы.

Чирнгаузен до сих пор не указывал Лейбницу этого способа ознакомиться с интересующим его учением и будет молчать о нем и впредь, если учитель не найдет возможным удовлетворить просьбу Лейбница, хотя сам он, Чирнгаузен, зная благородство и великодушие своего учителя, не сомневается в его согласии.

Следующей же почтой Спиноза отвечал на это письмо:

«Лейбница, о котором вы пишете, я, как мне кажется, знаю по его письмам, но почему он, прежде занимавший место советника во Франкфурте, переселился во Францию, этого я не знаю. Насколько можно было судить по его письмам, он показался мне человеком свободного ума и весьма разносторонних знаний. Но разрешить ему доступ к моим неизданным сочинениям я считаю пока преждевременным. Сначала я желал бы узнать, что он делает во Франции, и услыхать мнение о нем Чирнгаузена, после того как наш друг при более частых свиданиях с ним ближе изучит его характер».