Валуев Валерьевич - Лишенцы в системе социальных отношений
Помещиков, лишая избирательных прав, относили обычно к категории «лиц эксплуатирующих наёмный труд». Поэтому уездные избирательные комиссии, рассматривая их жалобы, требовали от сельсоветов присылать сведения о том, национализировано ли их поместье и сколько в нём «постоянных наёмных рабочих»[415]. К началу 1926 г. в избирательных комиссиях Смоленской губернии скопилось большое количество заявлений от помещиков о восстановлении в избирательных правах. Смоленская уездная избирательная комиссия приняла в этой связи следующее постановление, адресованное низовым избирательным комиссиям: «В отношении бывших помещиков, если они занимаются сельским хозяйством без применения наёмного труда или с применением наёмного труда, но с соблюдением правил о наёмном труде, или если они занимаются другим общественно-полезным трудом (служба в учреждениях и на предприятиях) — разъяснить им порядок возбуждения ходатайства о восстановлении в избирательных правах и не включать их в список лишенцев до разрешения в Губернской избирательной комиссии»[416]. Чаще всего именно сведения о применении в хозяйстве наёмного труда становились главной преградой для восстановления того или иного помещика в избирательных правах.
Так, Смоленская уездная избирательная комиссия, рассмотрев на своём заседании 11 ноября 1925 г. заявление о неправильном лишении прав голоса жителей деревни Тарасенки Татьяны, Константина, Сергея, Антонины Глинкиных и Г. А. Пташевского, и выяснив, что они применяли в хозяйстве наёмный труд, постановила утвердить лишение «так как они бывшие помещики и живут на нетрудовые доходы»[417]. Бывшие помещики подавали заявления о восстановлении в избирательных правах до конца 1920-х гг. Последние их ходатайства относятся к перевыборной кампании 1928–29 гг.
Одной из наиболее распространённых причин восстановления гражданина в избирательных правах в середине 1920-х гг. был отказ им от своих прежних занятий, т. е. изменение социально-экономического статуса. Так, в 1925 г. в по Краснинской волости Смоленского уезда было восстановлено в правах голоса 12 человек. Из них 10 вновь получили избирательные права «как прекратившие торговлю»[418].
Многие лишенцы, требуя восстановления в избирательных правах, по несколько раз подавали заявления в местные и центральные органы власти. Так, жители Ельнинского уезда Чулковы, лишённые избирательных прав, как члены семьи священника, три раза подряд подавали свои жалобы в волостную избирательную комиссию. На первую жалобу ответ не последовал. На вторую пришел отказ, в связи «с непредоставлением оправдательного материала». В третий раз жалоба была возвращена обратно вместе с приложенным к ней «оправдательным материалом» в связи с тем, что «при ВИКе комиссия закончила работу». И только четвёртая жалоба, посланная в уездную избирательную комиссию, возымела своё действие. 3 декабря 1925 г. Чулковы «согласно поданному заявлению» были восстановлены в избирательных правах[419].
Характерно, что низовые избирательные комиссии и Советы — сельские, волостные и районные в 1920-х гг. достаточно либерально подходили к вопросам восстановления в избирательных правах тех или иных граждан. При этом особо учитывалась реальная польза, приносимая гражданином обществу и лояльность по отношению к существующей власти. Брались во внимание и конкретные жизненные обстоятельства человека. 2 октября 1925 г. избирательная комиссия Шмаковской волости Ельнинского уезда рассматривала среди прочих заявление о восстановлении в избирательных правах жителя деревни Коситчино А. Борисова. Комиссия отметила, что «Борисов хотя и является бывшим офицером, но происходит из крестьян и чин офицерский получил за боевые отличия на театре военных действий. В настоящее время ведёт сельское хозяйство без наёмного труда. Для общества элемент не вредный, а потому следует предоставить ему избирательное право». В связи с этим было принято следующее решение: «Принимая во внимание крестьянское происхождение гражданина Борисова, его основное занятие (землепашество) и честную службу в рядах Красной Армии, предоставить право избирательного голоса ему и ходатайствовать перед уездной избирательной комиссией об утверждении»[420].
Вообще количество граждан восстанавливаемых в избирательных правах в середине 1920-х годов было достаточно высоким. Так в перевыборную кампанию 1925/26 гг. Демидовским уездом были «предоставлены материалы в Губернскую Избирательную Комиссию на лишение избирательных прав 556-ти человек, из числа которых последней восстановлено 50 человек, и материалы на 41 человека предложено пересмотреть вторично». По Вельскому уезду из общего числа лишенных прав голоса было предложено пересмотреть материалы на 305 человек[421].
В избирательную кампанию 192 6–2 7 гг. несмотря на резкий рост количества лиц лишённых избирательных прав количество заявлений о восстановлении в правах голоса возросло незначительно. В тоже время уменьшился процент жалоб получавших положительное разрешение. Так, в Рославльском уезде при общем увеличении количества лишенцев на 50 % к концу января 1927 г. в уездную избирательную комиссию было подано всего 10 жалоб, и все они были отклонены[422]. В Вяземскую уездную избирательную комиссию было «подано 65 жалоб, из которых удовлетворено только 10»[423].
Избирательные комиссии и советские органы, следуя требованиям инструкций 1926 г. более тщательно проверяли данные по каждому лишенцу, требующему возвращения прав голоса. Сама процедура восстановления в избирательных правах требовала более досконального документального оформления, чем это было раньше. Это обстоятельство зачастую становилось непреодолимым препятствием в борьбе за возвращение прав голоса. Поэтому многие лишенцы отказывались подавать заявления о восстановлении в избирательных правах.
Секретарь Ельнинского уездного комитета ВКП (б) в беседе с корреспондентом «Рабочего пути», посвященной перевыборной кампании 1926–27 гг. заявил в частности: «Интересно отметить, что большинство лишённых избирательных прав не настаивают на восстановлении в правах, меньшинство же грозят избирательным комиссиям жаловаться на их якобы неправильные действия в губисполком, ВЦИК и т. д.»[424].
Избирательные комиссии и исполнительные комитеты советов при рассмотрении заявлений о восстановлении в избирательных правах, основываясь на инструкциях 1926 г. постоянно запрашивали дополнительные данные о просителе в правоохранительных, финансовых и административных органах. Так, например, Смоленская городская избирательная комиссия, разбиравшая на своём заседании 15 февраля 1927 г. заявления нескольких кустарей о восстановлении их в правах голоса постановила: «Выяснить документально через общество кустарей и губфо — какие именно у граждан Фрумкина, Полякова и Бахто предприятия и какого размера»[425].
26 января 1927 г. Рославльская уездная избирательная комиссия, среди прочих рассматривала жалобу на лишение избирательных прав жителя Корсиковской волости А. Л. Слуцкина. По его делу было принято следующее решение: «Материал возвратить волостной избирательной комиссии для приложения документов Слуцкина с 1915 по 1926 гг., обратив внимание волостной избирательной комиссии на недопустимость направления жалобы без соответствующих документов»[426]. В начале 1929 г. в Рославльский уездный совет обратился с заявлением о восстановлении в избирательных правах житель Богдановского сельсовета, Шумячской волости, арендатор мельницы И. Кац. Президиум совета, проводивший проверку правильности лишения избирательных прав по Шумячской волости, постановил: «В отношении гражданина Кац Иосифа, выяснить применяется ли наёмный труд на арендуемой им мельнице, взяв справку от сельсовета и сельрабочкома, и если наёмного труда нет, исключить его из списков лишённых избирательных прав, так как аренда наёмного труда, основанием для лишения избирательных прав служить, не может. (Если хозяйство не выходит за пределы трудового.)»[427].
Как уже отмечалось, при решении вопроса о предоставлении или непредоставлении тому ли иному гражданину избирательных прав чаще всего решающую роль играли такие факторы как лояльность к советской власти и общественная активность, в связи, с чем особо учитывались отзывы о человеке, предоставляемые его начальством, партийными и общественными организациями. Так, на заседании Смоленской городской избирательной комиссии 1 марта 1927 г. рассматривались дела о восстановлении в избирательных правах нескольких служащих Смоленского тюремного изолятора. В отношении одного из них комиссия решила: «Ввиду того, что Гемпфлер Адольф Никитич за время своей службы в Смоленском изоляторе при советской власти согласно отзывам, как месткома самого изолятора, так и ячейки ВКП (б) при Смоленской губернской милиции ни в чём предосудительном замечен не был, а являлся активным работником, добросовестно и аккуратно выполняя все возлагаемые на него поручения, поэтому высказаться за восстановление его в избирательных правах»[428]. По поводу другого служащего изолятора — Г. А. Тышковского, также просившего о восстановлении в правах голоса, комиссия дала отрицательный ответ: «Согласно устного заявления представителя Смоленского изолятора тов. Новосёлова о нелояльности гражданина Тышковского просьбу его о восстановлении в избирательных правах отклонить и внести в списки лиц, лишённых избирательных прав»[429].
