Александр Снисаренко - Рыцари удачи. Хроники европейских морей
Трудно сказать, что больше подействовало на Чакана - падение Никеи, измена зятя, гибель сына или пленение дочери. Может быть, он просто устал и возмечтал окончить свои дни на покое. Факт тот, что он сдал Смирну без боя и ушел со всеми ее жителями в султанат. Там следы его затерялись навсегда.
Наконец-то Алексей смог обратить взоры на запад, где, воспользовавшись беспорядками в Византии, подняли головы итальянские города, в чьи ворота все громче и явственней стучалась долгожданная независимость. Многие из них успели уже обзавестись военным флотом, едва ли уступающим византийскому. Во всяком случае, предстоявшая неизбежная их схватка должна была стать схваткой равных. Анна Комнина упоминает, например, пизанский флот, насчитывавший около девятисот боевых единиц. Часть из них епископ Пизы употребил для переброски крестоносцев из Франции в Палестину, а затем, воспользовавшись благоприятным моментом и «заручившись поддержкой еще двоих епископов, живших у моря... отделил значительную часть своих кораблей и отправил их грабить Корфу, Левкаду, Кефалинию и Закинф». Момент и впрямь был выбран удачно: Византия ничего не могла противопоставить новоявленным епископским пиратам, и довольно долго они орудовали совершенно безнаказанно.
Тем не менее император повелел срочно строить корабли по всей империи, и в апреле 1099 года между Патрами и Родосом византийские плавающие крепости настигли разбойников. В этих сражениях со всей очевидностью проявилось не только равное соотношение их сил, но и сходная тактика боя. Не исключено, что посредниками в ее распространении были все те же вездесущие пираты.
Алексей тщательно готовился к встрече с ними: «Зная опытность пизанцев в морских боях и опасаясь сражения с ними, император поместил на носу каждого корабля бронзовую или железную голову льва или какого-нибудь другого животного,- позолоченные, с разинутой пастью, головы эти являли собой страшное зрелище. Огонь, бросаемый по трубам в неприятеля, проходил через их пасть, и казалось, будто его извергают львы или другие звери». Только «греческому огню» и были обязаны византийцы своей победой над пизанцами.
Но Алексей все же не зря страшился этой встречи: плоды победы были половинчаты. Уцелевшая часть итальянского флота немедленно приступила к грабежу эгейских островов и опустошила побережья Кипра. Прибрежные города на материке начали голодать. Византийцы были вынуждены прибыть на Кипр и вступить в переговоры, но они закончились ничем, а на обратном пути императорский флот почти весь погиб во время шторма у берегов Малой Азии.
1 августа 1100 года крестоносцы вновь отплыли из Франции в Сирию, на этот раз на кораблях генуэзцев. Прослышав об этом, Алексей срочно выслал в Грецию сухопутное войско и флот, чтобы перехватить их у мыса Малея. Но армада показалась ромеям столь неисчислимой, что они благоразумно убрались восвояси, не приняв боя, и 25 сентября крестоносцы благополучно высадились в Латакии.
Неудачи преследовали Восточный Рим одна за другой. Пиза, Генуя и Лонгивардия (занятая норманнами Южная Италия) объединили свои флоты для грабежа побережий, на востоке новые волны турок образовали второй фронт. (Этот союз, впрочем, ничуть не помешал Генуе в скором времени смешать Пизу с землей из сугубо коммерческих соображений.) Империя оказалась в кольце.
Алексей попытался было упорядочить охрану морских путей, но итальянцы наладили отличную разведку и постоянно были в курсе всех его замыслов. Снова участились мятежи в самой Византии. Император готов был опустить руки. «В один и тот же момент,- пишет Анна Комнина,- ополчились на него скиф с севера, кельт с запада, исмаилит с востока; не говорю уже об опасностях, подстерегавших его на море, о варварах, господствовавших на море, и о бесчисленных пиратских кораблях, построенных гневом сарацин или воздвигнутых корыстолюбием ветонов (славянских пиратов Дал-матии.- А. С.) и их недоброжелательством к Ромей-ской державе. Все они с вожделением смотрели на Ромейскую империю».
Анна не упомянула здесь еще норманнов, должно быть, включив их в понятие «кельтов с запада». А между тем помощь Алексею пришла именно от них. Пришла, когда ее уже никто не ждал.
В 1108 году семнадцатилетний норвежец Сигурд, получивший впоследствии прозвище Крестоносец, отплыл с шестьюдесятью кораблями на поиски приключений и славы и взял курс на Францию. Перезимовав там, викинги двинулись вдоль западного побережья Пиренейского полуострова, принадлежавшего в своей южной части маврам. Встретившись с флотом мавританских пиратов, рыскавшим в Атлантике в надежде на поживу, Сигурд вступил с ним в бой, отбил восемь галер и, высадившись на сушу, принялся нагонять страх на «язычников».
Для начала он захватил крепость Синтру недалеко от Лисабона, перебив все ее население, погрязшее, по его убеждению, в грехах.
Такая же участь постигла вскоре и сам Лисабон, расположенный как раз на границе христианских и мавританских владений.
Следующий разграбленный викингами город, к западу от Лисабона, сага называет Алькассе. Вряд ли стоит сомневаться, что это искаженное арабское «ал-касар» - укрепленный наподобие кремля дворец - и что речь здесь идет о многострадальной Севилье, расположенной в восьмидесяти семи километрах от устья реки ал-Кабир («Великой», будущего Гвадалквивира).
Севилья, эта бывшая жемчужина римской провинции Бетика, главный лагерь вандалов и столица вестготских королей, была уже знакома норманнам. Она была завоевана арабами в 712 году, а с 1026 года стала центром Севильского эмирата. Норманны называли ее Алькассе по имени самого знаменитого ал-касара на Пиренейском полуострове - великолепного мавританского дворца Ал-касар, резиденции эмира Севильи. Участившиеся набеги заставили арабов перестроить этот дворец и превратить его в крепость, поэтому его окончательное оформление было завершено лишь в конце XII века. Может быть, и набег Сигурда сыграл в этом не последнюю роль.
Но чисто географически это все-таки «темное» место саги: как известно, к западу от Лисабона лежит только море, Испания же расположена в прямо противоположном направлении - восточном. Это - во-первых. Во-вторых, нельзя все же с абсолютной уверенностью локализовать город Алькассе. Севилья представляется наиболее приемлемым вариантом лишь потому, что она расположена на воде, была в то время уже известна викингам и всегда привлекала их своими богатствами. На карте Пиренейского полуострова можно отыскать и другие пункты с названиями, близко звучащими к упомянутому сагой: Алкобаса недалеко от Лейрии (но викинги прошли ее до Лисабона), Алькантара на реке Тахо, отнятая у мавров в 1213 году и ставшая центром одноименного рыцарского ордена, созданного для борьбы с маврами, Алькасар де Сан-Хуан (чтобы попасть туда, викингам надо было подняться по Гвадиане до ее истока, образованного слиянием Хигуэлы и Санкары: город расположен у места их встречи) и Алкасер ду Сал на реке Садо, впадающей в залив Сетубал юго-восточнее Лисабона (после Севильи это наиболее вероятный претендент).
Как бы там ни было, Сигурд «взял город, перебил много народу, так что город опустел», с огромной добычей вернулся к океану и ввел свой флот в Гибралтар. В проливе ему вторично пришлось иметь дело с арабскими пиратами, но и здесь победа осталась за викингами.
Их флот поплыл «на юг вдоль Страны Сарацин» и прибыл к острову Форментера - самому южному в Балеарском архипелаге. Поскольку Страной Сарацин была в то время Испания, в отличие от Великой Страны Сарацин - Африки (ее считали родиной арабов), это может означать только одно: миновав Гибралтар, норманны отправились к северу вдоль испанских берегов. Никакой путаницы тут нет: до конца XVII века на европейских картах стрелка «розы ветров» была обращена книзу, как и у арабов, заимствовавших этот принцип у китайцев вместе с компасом - «указателем юга». Об этом всегда надо помнить, «путешествуя» по старинным картам и читая эпические сказания.
Европейские карты известны с середины XV века (нюрнбергская «Карта мира» Германа Шёделя и другие). До эпохи Колумба то были портоланы, без градусной сетки. Но это вопрос спорный, особенно применительно к викингам. Они могли с одинаковым успехом пользоваться как арабскими картами, захваченными в боях, так и вычерченными на их основе собственными. Несмотря на то, что север на них был внизу (предполагалось, что наблюдатель находится на Северном полюсе), изображение обычно ничем не отличалось от привычного нам. Только у арабов оно бывало перевернутым, так что Европу нужно было искать в нижней части карты, а Африку в верхней. Может быть, именно этим можно объяснить и расположение «языческой Испании» к западу от Лисабона, а не к востоку.
На холмистой Форментере викингов ожидало славное приключение, достойное занять место в учебниках по тактике. Оказалось, что этот остров был базой мавританских пиратов. Вероятно, само пиратское гнездовье находилось в восточной части острова, на холме Ла-Мола высотой сто девяносто два метра, служившем превосходным наблюдательным пунктом.
