Дж. Киддер - Япония до буддизма. Острова, заселенные богами
Большое количество ханива, найденных на равнине Ямато, скорее всего, непосредственно связано с их происхождением. Довольно редко они встречаются на острове Кюсю, где большое влияние на культуру оказывала близость моря и где явное предпочтение отдавали скульптурным изображениям лодок (фото 102). Многие ханива на острове Кюсю, что совершенно очевидно, сделаны по образцу изделий Кансая. В районе Идзумо — там, откуда якобы были родом первые мастера, — ханива тоже не очень много. В Окаяме такая скульптура встречается довольно часто, хотя зачастую в ней явно ощущается налет провинциальности. Могильные курганы равнины Канто, включая невысокие горы префектуры Гумма на северо-западе и южные районы Тохоку на севере, буквально изобилуют этими изделиями — главным образом фигурками людей и животных. Именно в данном регионе искусство ханива достигает свой высшей точки, именно там примитивная традиция развивается до логического расцвета этого вида искусства. В Кинки, напротив, все усиливающееся давление со стороны новой культуры — буддизма — ранее ожидаемого остановило развитие скульптуры. Регион равнины Ямато отличается тем, что там мастерам лучше всего удавались изображения лошадей и символических предметов.
В целом скульптурные изображения неодушевленных предметов начали делать раньше, чем фигурки людей, — они датируются главным образом V, а не VI веком, причем некоторые, как складывается впечатление, появились еще до этого времени.
Первыми ханива были разнообразные цилиндры, они относятся примерно к концу III века; такие цилиндры можно увидеть везде, где есть могильные курганы (рис. 63). В литературе, где рассказывается о происхождении этих предметов, не принимается во внимание тот факт, что цилиндры почти на целый век старше изображений предметов и одушевленных существ. Вероятно, авторы хроник просто об этом не знали.
Цилиндры выстраивали рядами по краям могильного кургана, они образовывали своеобразные террасы, иногда даже по три ряда; часто их ставили по кругу или располагали в обход острых углов вдоль передней прямоугольной части кургана. Самые древние цилиндры ставили через большие промежутки, а к V веку их начали размещать вплотную друг к другу. Кроме того, их располагали в шахматном порядке — фактически зигзагом.
Верх некоторых цилиндров напоминает венчик вьюнка; такими изделиями иногда перемежали выстроенные в ряд более простые цилиндры (рис. 63, а). Что касается места расположения, то их ставили только на самом верху, в самом низу или в других местах кургана. Принимая во внимание этот факт, а также то, что самые ранние цилиндры часто размещали на расстоянии примерно двух метров один от другого, напрашивается следующий вывод: предположение о том, что цилиндры были предназначены для защиты склонов могильного кургана от эрозии почвы, неверно. Согласно другим теориям, цилиндры могли выполнять чисто декоративные функции или являться фаллическими символами. С. Гото считает, что с их помощью делали своего рода защитный барьер или символический забор, обозначавший границы кургана. Если Гото прав, то тогда охраняющие границы захоронения императора Нинтоку три рва и 20 тысяч цилиндров, вероятно, представляли собой непреодолимую преграду для вынашивающих недобрые замыслы злых духов. Не стоит говорить, что если бы этот могильный курган возводился в XX веке, то даже тогда едва ли можно было бы создать что-то более масштабное и величественное.
Если к цилиндру добавлять различные детали, то результат несложно предугадать: получатся разнообразные новые предметы, в основе формы которых лежит цилиндр. Среди ханива такие предметы составляют весьма значительный процент. Некоторые изделия этого рода представляют собой всего лишь длинную трубочку со схематичным изображением черт лица человека, однако более поздние отличаются высокой реалистичностью изображения. Наш современник, приученный современными скульпторами к абстракции и примитивизму, не может не обратить внимания на характерные для изделий мастеров древности наивность и кубизм.
Сохранились фигурки, изображающие участников церемоний, проводившихся в периоды траура: тех, кто приносил дары, музыкантов, танцоров и комедиантов — как мужчин, так и женщин (фото 99). Музыканты, играющие на кото (местная разновидность арфы), барабанах и других инструментах, одеты в специальные костюмы; фигурки согнувшихся в низком поклоне людей — возможно, чтецов — заставляют предположить, что это прототипы персонажей театра Кабуки. Изображения мужчин в полной боевой амуниции обычно устанавливали на вершине могильного кургана и нередко в его передней части. Фигурки воинов-участников похоронной процессии тоже ставили на могильном кургане, где они выполняли функции стражей, охраняющих погребение. Лучшие экземпляры этих изображений дают нам прекрасное представление о том, как выглядел в действительности воин в полном боевом обмундировании и с оружием: тело защищали кожаные доспехи, застегивавшиеся на груди на левую сторону (обычная, не предназначенная для боя одежда воина застегивалась на правую сторону). Колчаны носили за спиной, скорее всего, во время различных церемоний, а в бою — на боку.
В целом изображений мужчин больше, чем изображений женщин. К числу последних относится группа фигурок, достаточно вольно названных медиумами, которым, вероятно, была отведена определенная роль в религиозных церемониях раннего синтоизма. Фигурки в длинных одеяниях — в основном это знать, а изображенные по пояс и более схематично — их подданные. В соответствии с той второстепенной ролью в японском обществе, которая была уделом женщины, чаще всего женские фигурки — это всего лишь поясной портрет. И совершенно неудивительно, что женщины задавали тон в погребальных церемониях, ведь похороны — это чисто женское дело. Что касается изображений представителей низших сословий, то фигурка человека довольно аристократического вида с изогнутым серпом у пояса и — сравнительно редко — с мотыгой на плече больше похожа на владельца крестьянского хозяйства, чем на одного из его работников. Стоит добавить, что, как правило, на нем надет головной убор крестьянинакули, а уши иногда украшают серьги.
На женщинах жакеты с плотно прилегающим к шее воротником, узкими рукавами и слегка расклешенным низом, в ушах серьги, а на шее — бусы (фото 98). Надо лбом возвышаются гребни для волос, а голова часто прикрыта головным убором наподобие плоской академической шапочки с квадратным верхом, которые носят английские студенты и профессора. Особую популярность у женщин приобрело ожерелье с магатамами (фото 97). Незамужние девушки обычно носили длинные волосы, распуская их по спине; у замужних женщин волосы были короче; мужчины делали пробор посередине, волосы закрывали уши и спускались на плечи. Как и у женщин, у мужчин в моде тоже были различные украшения. Мужские головные уборы отличались огромным разнообразием, причем некоторые из них, без сомнения, также являлись характерным признаком, говорившем о профессиональной принадлежности их владельцев.
Лица многих фигурок разрисованы краской: как правило, это полосы, идущие от области глаз, однако иногда краской покрыты только лоб или полностью все лицо, а случается, что и шея (рис. 64). Это не зависит от пола или рода занятий изображаемого лица. Вероятно, раскрашивание лиц у фигурок просто свидетельствует об общепринятом тогда способе украшения своей внешности, причем не о нанесении татуировок. Правда, необходимо отметить, что во времена императора Ритю ряд племен практиковал татуировки, но, вероятнее всего, на фигурках они были бы обозначены черной сажей. В китайских хрониках — в той их части, где содержится рассказ о варварских, с точки зрения китайцев, обычаях, — имеется упоминание о существовании в Японии практики нанесения татуировок. Позднее татуировка лица фактически свелась к клеймению — в наказание за преступления. Следует добавить, что окрашивание красной краской других частей фигурок ханива ни в коем случае не является чем-то необычным, ею могут быть покрыты головные уборы, одежда, доспехи и оружие.
Для того чтобы фигурки животных не падали, их тоже втыкали в землю. Именно этим объясняется наличие у них чрезмерно длинных на первый взгляд ног. Каким бы странным это ни показалось, но древним мастерам удалось выразить и дружелюбие собаки, и ум лошади, и дурной характер кабана, и робость лани с помощью незамысловатых приемов лепки поверхности, при этом глаза и пасти животных, как правило, обозначены всего лишь отверстиями (фото 100, 101). Использование сочетания резкого контраста и плавных переходов от света к тени усиливает ощущение дремлющей в фигурке жизни. Самые узнаваемые изображения — это изображения лошадей, за ними в порядке убывания идут куры, олени, кабаны, собаки, обезьяны и кролики (фигурки двух последних встречаются довольно редко). Если бы эти фигурки делали во времена Яёй, то чаще всего это были бы изображения животных, обладающих пищевой ценностью; однако если сравнить количество найденных фигурок этих животных с другими, то результат явно указывает на то, что они занимают второстепенное положение. Мы уже упоминали, что лошадь была необходима знати для поддержания своего социального статуса, а наличие изображений домашней птицы можно объяснить, только связав их с легендой о богине Солнца. Согласно преданию, возмущенная безобразным поведением брата, богиня удалилась в пещеру, и весь мир погрузился во мрак. Ее удалось выманить оттуда только благодаря трем вещам: танцу, крику петуха и ее собственному отражению в зеркале. Петух стал символом смутной надежды для мертвых — по примеру воскрешения для людей богини Солнца, — и, как замечает С. Гото, его крик, вероятно, был одним из основных обрядов во время погребальных церемоний.
