Поль Фор - Повседневная жизнь Греции во времена Троянской войны
Карьеры
Неподалеку от больших эгейских городов — например, Афин, Коринфа, Микен, Кносса — все еще существуют громадные каменные карьеры. Чаще всего они располагаются на склоне холма, иногда — в овраге. В них на благо царям трудились жалкого вида люди, молодые, но обреченные на преждевременную смерть: пленники, преступники, купленные или похищенные из родных мест рабы. За ними приглядывали несколько наемников, выполнявших роль надзирателей. Когда камень оказывался сравнительно мягким, его выдалбливали зубилом, остроконечным молотом или бронзовым кайлом. Вокруг блока, который предстояло извлечь, продалбливали желобок, а затем подрубали камень снизу. Извлекали каменную глыбу с помощью рычага. В более твердых скалах близко друг к другу сверлили прямые или наклонные дырочки, в них забивались чеканы и уже по ним изо всех сил стучали колотушкой. Только что добытый камень пилили, обтесывали долотом и молотком. Некоторые мастера заранее сообщали необходимые параметры каменных блоков и уже в карьере размечали условными значками, какие куда пойдут. Их-то мы все еще находим под осыпавшейся штукатуркой: треугольники, крестики, звезды, трезубцы, двойные секиры — целая система символов, оставшаяся для нас мертвой буквой. Вместе с последним рабочим из карьера исчезли лестницы, грузовые стрелы, горизонтальные вороты и сани-волокуши. На скалах остались лишь выемки, следы бронзовых инструментов, а на земле — бесчисленные осколки, немного щебня да бледная пыль. Летом сюда выползают греться змеи, ящерицы и скорпионы.
Сады и огороды
Немало людей трудилось и в садах. Те, кто не имел определенного занятия в городе, как правило, работали именно здесь. Многие превращали в огород клочок земли, маленький участок у глинобитного или сырцового дома. Большинство городов напоминали скорее разросшиеся деревни, нежели то, что отвечает нашим представлениям о типичном городе. И вся микенская цивилизация зиждилась на прочной земледельческой основе. Цитадели возникли из необходимости защищаться от опасности, постоянно преследующей народ земледельцев и моряков. Внутри и вокруг стен собиралось множество ремесленников, чернорабочих и рабов, а все они питались плодами земли. Отсюда и необходимость садоводства. Вот описание сада царя Акиноя: «Был за широким двором четырехдесятинный богатый сад, обнесенный повсюду высокой оградой; росло там много дерев, плодоносных, ветвистых, широковершинных, яблонь, и груш, и гранат, золотыми плодами обильных, также и сладких смоковниц, и маслин, роскошно цветущих» («Одиссея», VII, 112–116). Этому описанию автора седьмой песни «Одиссеи» соответствует и сад Лаэрта, разбитый за стенами Итаки, а главное — серия V кносских документов с идеограммами, обозначающими оливу, смоковницу и многие другие заботливо обрезанные деревья. Есть там и упоминания о множестве саженцев. А когда речь идет о винограде и оливах, специально подчеркивается, что их плоды предназначены к столу, а не для изготовления вина или масла. Не всем садовникам везло так, как Алкиною, чей сад орошали сразу два источника, омывая корни деревьев и питая овощи на грядках. Но, независимо от того, располагались ли сады на плоской равнине или на террасах, поднимавшихся по склону холма вокруг крепости, их землю увлажняли, выравнивали, прокапывали каналы или доставляли воду из родников и водоемов. Мотыгой, киркой, полольной сапкой почву разрыхляли, пропалывали и очищали, ибо ей постоянно угрожали сорняки и насекомые. Надо поухаживать за греческим садом, стоя по щиколотку в воде, а головой — под палящим солнцем, чтобы узнать, каких усилий и любви к земной плоти стоит обычная корзина горошка или шпината, выращенных в упорной борьбе с пыреем, цикутой, подмаренником, вьюнком, звездчаткой и мальвой.
Земледелие и скотоводство
Во второй половине XIII века до н. э. на всех равнинах и холмах Греции словно грибы росли сельские общины, поселения и городки. В архивах дворца — настоящий взрыв географических названий, часто производных от имени собственного: несколько сотен в Мессении, около сотни — в окрестностях Кносса. Сегодня на их месте впечатляющая россыпь руин. Военному натиску микенцев на Малую Азию и Южную Италию, несомненно, соответствовал бурный демографический рост в Греции. Деревенские жители, вечно враждовавшие между собой из-за границ или желания расширить обрабатываемые земли, ссорились с пастухами, чьи стада увеличивались слишком быстро. Всегда хрупкое равновесие между земледелием и скотоводством во многих местах нарушилось либо из-за новых раскорчевок и вспахивания ранее нетронутых земель, либо, наоборот, из-за опасного переизбытка животных, нуждавшихся в пастбищах. Таким образом, когда наблюдаешь за жизнью микенских крестьян вокруг той или иной крепости накануне катастрофы, больше всего бросается в глаза их неуверенность в завтрашнем дне. С одной стороны, не дают продыху требовательные, навязчивые «власть предержащие» всех мастей (цари, многочисленные жрецы, чиновники, военные вожди и главари банд). С другой — чувствуется упорное, всеобщее, хотя и подспудное, стремление увернуться от гнета того, что на сотнях табличек носит имя opero («обязательство, долг, дефицит»), попытки добиться освобождения, облегчения, избавления от налога. Пределом честолюбивых мечтаний этих тружеников было одно: чтобы напротив их имени написали: ereutero, ereutera, то есть «свободен (или свободна) от податей».
Система землепользования
Политическая свобода не появится здесь еще несколько веков — даже после волнений и бунтов, закончившихся сожжением Пилосского дворца между 1220 и 1190 годами до н. э. В положении земледельцев, akorota, в самой системе землевладения существовало такое неравенство, что невольно проникаешься мыслью: этот уклад жизни явно дышал на ладан. Под контролем разных интендантов и управляющих, чей список мы уже приводили выше, и на глазах у местного сеньора, qasireu, работали и неукоснительно выплачивали налог свободные арендаторы, moroka, владельцы аллода (наделов земли), обязанные помимо налогов нести еще и военную службу, ленники, kotonooko, по условиям эксплуатации и рентабельности сходные с колонами, kitita, вилланы, или испольщики, kamaeu, вынужденные отдавать часть рабочего времени и прибыли господину или жрецам, поселенцы (арендаторы?), onatere, рабы, doero, жители побережий или приграничных районов, не имевшие собственной земли, разнорабочие, erito-, erita, aketiriya, чаще всего — женщины и дети, нанимаемые в сезон жатвы, чесания шерсти, сбора олив, подготовки жертвоприношений.
Люди, жившие вне общины или вконец обнищавшие, — те, кого классическая литература в Фессалии называет бедняками (penestai), в Спарте — илотами, на Крите — афамиотами (aphamiotai), в Сикионе — «носящими посох» (korynephoroi), обрабатывали клочок земли или выращивали мелкий скот, предоставленный им ахейскими господами, не имея права сдвинуться с места, ни передать кому-либо имущество, ни носить оружие. Наконец, возможно, хотя полной уверенности у нас в этом нет, что некоторые собственники земли могли покупать домашнюю прислугу — пленников или детей, отдаваемых в рабство родителями, то есть тех, кого мы называем довольно расплывчатым словом «рабы». Тут сразу приходит на ум легендарное рабство Аполлона у Адмета или рабское служение Геракла, вынужденного прясть у ног Омфалы. Микенский же термин porena обычно толкуется как «персонал, являющийся предметом сделки» (от глагола poleen — «торговать»). Разумеется, судьба свободных тружеников имела мало общего с жизнью сельскохозяйственных рабов, а последних — с участью рабов домашних.
Официальные документы дворцовых архивов различают весьма несхожие между собой виды владения, точнее, пользования землей. Кое-кто, как, например, принцы или победоносные военачальники, получали в собственность поместья, temeno(s), состоявшие из многих гектаров плодородных земель и садов, а обрабатывали их имения сервы, doero, и сельскохозяйственные рабочие, erito. Предполагалось, что собственность духовенства принадлежит божеству и, после того как дар принесен, становится неотъемлемой, неделимой и священной. Мы бы назвали это имуществом, не подлежащим отчуждению. Некоторые привилегированные лица — скажем, сановники и бароны, tereta, служители монархии, имели участки «для закладывания фундамента», или недвижимое имущество, kotona kitimena (по-гречески — ktoinai ktimenai), — род земельной собственности, расположенной вокруг одного или нескольких зданий, жилищ, конюшен и погребов.
Большинство земледельцев довольствовались теми участками, которые представлял им совет общины, damo(s). Это были «распределенные наделы», и назывались они kotona kekemena (по-гречески — ktoinai kekeismanai). Это свидетельствует о том, что наряду с индивидуальной и частной собственностью существовала общинная, или коллективная, земельная собственность, и те, кто ее обрабатывал, имели право лишь на временное пользование, onato. Эта временная форма владения, kama, влекла за собой особые обязательства, такие, как ежегодные выплаты, dosomo weteiwetei, «двойная повинность», duqoupi tere уае, отработки, wozee. Так что ленникам приходилось намного больше работать. Около Пилоса некий Молобр («Кабан» или «Обжора»), пастух по своему положению, владел недвижимым имуществом данного типа и частично сдавал землю в аренду двум работникам, Лигросу и Кретею, поскольку, очевидно, не мог справиться со своим хозяйством в одиночку.
