Борис Башилов - Масонские и интеллигентские мифы о Петербургском периоде Русской истории
VI
Суровую, но совершенно объективную и беспристрастную оценку Петербургскому периоду русской истории дал известный русский зарубежный публицист М. Спасовский в статье «Нет другого пути», напечатанной в «Нашей Стране» (№ 201).
«…Под давлением «преобразовательных реформ» Петра I народ русский в толще своей оторвался от свойственного ему бытия, он оказался оттесненным, оттолкнутым от всего того, чем издревле дышала, росла, крепла и самобытно цвела русская жизнь во всем объеме ее духовных озарений, государственных инстинктов и вершений, — народ оказался отодвинутым и от Царя и от Церкви. Слиянность Царя-Народа-Церкви была нарушена, попрана и потеряна. Внешняя связь была, но не было внутренней спайки, — единого дыхания одной мыслью, одной волей одной жизнью.
Внутренне монолит распался и каждая его часть стала жить сама по себе, пока не свалились все вместе в дыру 17-го года.
Медленно шел весь этот глубоко печальный и горестный процесс, незаметно для обывательского глаза, но неуклонно. Именно этим и характерен Петербургский период Русской истории. Оторвавшись от Московской Руси, от всех форм ее государственной, общественной и церковно-бытовой жизни, от всех наших традиций и навыков, долгими столетиями слагавшихся, и из наших русских духовных и душевных наклонностей и стремлений выросших, мы в Петербургский период ничего не нашли из того, что научило бы нас и помогло бы нам дальше идти по дороге расширения нашего обще-народного и обще-государственного благополучия…»
«…Говоря кратко и прямо, мы должны признать, что Петербургский период дал русскому народу его рабство и систематическое убийство его Царей и увенчал себя позором социалистического блуда, — позором нашего увлечения Западом и полным провалом на русской почве всех либеральных, радикальных, прогрессивных революционных восхищений.
Эти восхищения были нам подсунуты и даже навязаны, а российские растяпушки этого не замечали. Остатки их даже теперь не понимают, что эти восхищения наши были нужны кому-то и с вполне определенной целью — раскачать Державу Российскую, стоявшую поперек их горла. Эти восхищения и теперь нужны, чтобы не дать России подняться из праха и не мешать «править правящими».
Петербургский период Русской Истории отжил раз и навсегда. Этот период не был нашим, не был русским, — это была мучительная борьба убиенных Государей наших, начиная с Цесаревича Алексея Петровича, через Павла I, Александра II, за выпрямление нашей русской государственной жизни, искалеченной Петром I, — борьба с теми Петровскими «преобразовательными реформами», в глубоком омуте которых, под черным вихрем «просвещения» с Запада, без остатка утонуло все на чем покоился наш исконный русский государственный дух и государственный быт, наши национально-государственные цели, наша русская и православная идея.
Петербургский период вошел в Русскую Историю, как период угасания нашего национального самосохранения, — как период извращения, мельчания и оскудения нашего государственного инстинкта, — как период утраты нами священного смысла нашей родины и религиозного задания нашего государственного строительства.» Первый период начавшейся в России безудержной и ничем не оправданной европеизации начинается революцией Петра I и кончается восстанием декабристов, пытавшихся довершить начатую Петром европеизацию России и запрещением масонства в России в 1826 году.
Революция Петра I, и расцветшее благодаря ей в России вольтерьянство и масонство, заговор декабристов, связанных идейно и организационно с русским и мировым масонством — все это звенья одного и того же исторического процесса.
После подавления восстания декабристов и запрещения масонства русские цари начиная с Имп. Николая I, которому, а не Петру I должно бы быть присвоено наименование Великого, перестают быть источниками европеизации России и стремятся вернуться к русским традициям беспощадно выкорчеванным Петром I.
Но в 40-х годах XIX столетия, в царствование Николая I, возникает духовный заместитель запрещенного масонства — Орден Русской Интеллигенции. Виднейшие члены этого Ордена, как мы увидим это в дальнейшем, сами признаются, что они являются кто прямыми, а кто кривыми потомками русского вольтерьянства и масонства. С возникновением русской интеллигенции, которая вовсе не является синонимом русского образованного слоя, как это обычно утверждают члены Ордена Русской Интеллигенции, начинается второй период Дальнейшей европеизации источником которой является теперь уже не верховная власть, а члены многочисленного Ордена Русской Интеллигенции ведущего ожесточенную борьбу с царской властью, Православной Церковью и русским образованным обществом.
В сороковых годах происходит окончательное идейное оформление того противоестественного слоя русского образованного общества, который позднее получил наименование русской интеллигенции, но который правильнее называть Орденом Русской Интеллигенции. Идеологи Ордена Русской Интеллигенции постарались внушить что понятие русская интеллигенция и русское образованное общество совпадают, но они не могут совпадать. Цель русского образованного общества, как и образованного общества всякой другой страны — создание культурных ценностей в национальном духе. Цель же Ордена Русской Интеллигенции — разрушение Православной Церкви, Русского национального государства и борьба со всеми проявлениями самобытной русской культуры.
Русская интеллигенция находится за пределами русского образованного класса. Это политическое образование, по своему характеру напоминающее тайные масонские ордена. Впервые русскую интеллигенцию Орденом назвал биограф Пушкина П. В. Анненков. Характеризуя западников он писал, что все они составляют как бы «воюющий орден, который не имея никакого устава, но знал всех своих членов, рассеянных по лицу пространной земли нашей, и который все-таки стоит по какому-то соглашению, никем в сущности не возбужденному, поперек всего течения современной ему жизни, мешая ей вполне разгуляться, ненавидимый одними и страстно любимый другими». О том что русская интеллигенция тактически ничто иное, как политический орден, много раз подчеркивали выдающиеся представители русской интеллигенции. Все эти признания будут приведены нами в специальной работе «Масонство и Орден Русской Интеллигенции». Второй период европеизации заканчивается устроенной русскими масонами и членами Ордена Русской Интеллигенции Февральско-Октябрьской революцией и гибелью Царской семьи и России.
Третий период европеизации России начинается господством самых левых слоев Ордена Русской Интеллигенции — большевиков.
VII
Трагическое положение современной России вытекает из исторических процессов развивавшихся в течение так называемого Петербургского периода. И тот, кто хочет понять причины возникновения и победы большевизма в России обязан рассмотреть Петербургский период не с масонской и интеллигентской точки зрения, как он рассматривался до сих пор, а с русской национальной точки зрения. «Грех наш, пишет М. М. Спасовский в рецензии на третий том «Жизнеописания Блаженнейшего Антония, митрополита Киевского и Галицкого» («К познанию России».
«Россия». Нью-Йорк № от 4 марта 1958 года), — общерусский грех перед Россией заключается в том, что мы, русские люди, во всей своей громаде, за последнее столетие до революции или плохо, или вовсе перестали замечать те церковно-религиозные и государственно-исторические основы и ценности, на которых держалось, росло и цвело наше Государство Российского Царствия. Мы как-то отходили от своей истории, от своих исконных путей, — мы отходили от самих себя, теряя духовный облик свой, глубоко своеобразный и самоцветный, и свою душу русскую, неповторимую по своим психологическим особенностям.
Процесс этого нашего национального опустошения шел сверху, из тех наших общественно-политических кругов, из недр той «просвещенной элиты», которая ближе всего стояла к «окну в Европу» и которая первая оторвалась от всего того, что составляло нутро, чем дышала сущность нашего русского национально-исторического бытия и крепли корни нашей православной государственности.
Начавшийся с этих верхов отрыв от своего шел вниз и ширился, и тысяча девятьсот проклятый год с трагической наглядностью показал, что выветривание русского из русского человека шло успешно, — настолько успешно, что к моменту революции, сил сопротивления черному вихрю и сохранения своего религиозно-церковного и национально-исторического достояния не оказалось налицо, ни в верхних слоях русского общества, ни в его низовых массах. История Белой борьбы лишь подтвердила это своим поражением, а героизм отдельных лиц и групп лишь подчеркнул, как одиноки и как численно малы были эти смельчаки — патриоты на фоне 170-миллионного российского населения, — населения морально ослабевшего, политически затуманенного, государственно обезволенного. Все скрепы нашего национально-исторического бытия оказались расшатанными, а наша русская национально-волевая мысль — обескровлена, надрезана и обездушена.
