Сергей Баймухаметов - Александр Невский. Спаситель Русской земли
Мы не знаем, что чувствовал Александр, когда одна за другой рухнули две его главные опоры в Орде — приемный отец и названый брат. Быть может, у него возникло желание отомстить? Ведь в Сарае тогда многие говорили, что Сартак был отравлен не без участия Берке. Дескать, тот после смерти грозного Батыя сам решил поцарствовать…
По всем законам Александр должен был отомстить за смерть названого брата. Мог ли он это сделать? Если бы захотел — мог. В Орде у Берке тоже было немало противников — и они с радостью приняли бы в свои ряды могучего союзника Александра, хозяина Руси. Не будем забывать, что Русь хоть и была подчинена Золотой Орде, но в то же время Орда и Батый нуждались в ней как в мощном союзнике, это помогало владыкам Золотой Орды держать себя независимо в отношениях с верховными каганами в Каракоруме… Так что Александр в Орде был влиятельным человеком.
В общем, Александр мог примкнуть к противникам Берке и принести тому немало неприятностей, если бы захотел. Но, может, он не верил сплетням? А если верил, то что его удержало?
Так или иначе, а Александр не подвергал ни малейшему риску дружеские отношения с Ордой, с сегодняшним ханом Золотой Орды, кем бы он ни был. Александр, ни минуты не колеблясь, шел к своей цели. К тому, что замыслили еще его отец Ярослав и хан Батый, чему он сам отдал все годы своего великого княжения.
Все прежние устные договоры остаются в силе. И наконец-то заключен официальный союз с Ордой о военной помощи с платой в виде ежегодного налога — «выхода». С этого момента, с 1257–1258 годов, через двадцать лет после похода Батыя, и начинается то, что наши историки назвали данью.
Невский везет ордынских баскаков в Новгород для переписи и учета «выхода». И тут получает страшный удар от родного сына Василия. Василий, пьяница и буян, поднимает бунт против отца и ведет заговорщиков убивать ордынских посланников. В тот миг на карте стояла судьба всего дела Александра и Руси. Убийства послов монголы не прощали никогда. Спасибо верной дружине. Александр выводит послов из города и получает свободу маневра. И — карает бунтовщиков. Вот, наверно, откуда слова Афанасьева: «Он убивал русских, обрезал им носы и уши так, как не делали этого сами татары».
Не только носы и уши отрезал… Доподлинно зафиксировано: он глаза выкалывал бунтовщикам! Как свидетельствует летописец, «вынимал очи». Причем, говоря при этом, что людям, которые не видят очевидного, глаза не нужны. Вполне возможно, что так поступал Александр и в другие времена, и в других местах. Время и нравы были жестокие, и князья вели себя в соответствии с ними. Но совершенно точно известно: с Новгородом он тогда расправился с беспощадной жестокостью…
Александр вместе с ханом Берке и внуком Батыя царевичем Менгу-Тимуром открывают в Сарае, столице Орды, подворье православного епископа, и с этого момента православная вера в Орде утверждается официально.
Миндовг отрекается от католичества, начинается дружба Александра с великим князем Литовским, намечается союз с Литвой. За западные границы можно быть более или менее спокойным.
Позади двадцать лет кровавого крестного пути, когда одни — открытые враги, на других — надежда слаба, а большинство — враждебно… Кажется, наконец, можно отдохнуть от страшного напряжения этих двадцати лет. Но тут приходит весть об убийстве Миндовга… А Литва без Миндовга — снова противник, причем, могущественный противник.
Сколько еще может выдержать один человек?!
Нет, очень точное современное слово употребил Гумилев: стресс…
Великий князь Александр отошел в мир иной на дороге своей судьбы, на пути из Сарая во Владимир, в маленьком, красивом городке Городце на высоком берегу Волги, откуда вся ширь земли открывается. Если есть на небе ангелы они должны были ему донести, чтобы он не тревожился… Что вскоре после его смерти немцы опять пошли на Новгород, но буйный Новгород, из-за которого чуть было не рухнуло дело жизни Александра, в соответствии с договором обратился к тогдашнему хану Менгу-Тимуру, и тот прислал конницу — немцы тотчас отступили и подписали мир на новгородских условиях. Как говорит летописец, немцы «замиришася по всей воле новгородской, зело бо бояхуся и имени татарского…». А затем Смоленск, вольный город, устав от постоянного давления Литвы, тоже попросился в русско-ордынский союз и стал его заставой на западных границах… И еще о многом и многом должны были рассказать ему ангелы.
Русский Александр Великий определил судьбу народа.
Историк, эмигрант, Георгий Владимирович Вернадский писал: «… Два подвига Александра Невского — подвиг брани на Западе и подвиг смирения на Востоке — имели единственную цель — сбережение православия как источника нравственной и политической силы русского народа».
Отчего же не восстанавливается подлинная роль Александра Невского в русской истории? Зато, не говоря о главном, его по-прежнему называют предателем, ханским прихвостнем. Почему?
Вопрос более чем наивный и опасный. Потому что Александр Невский — ключевая фигура русской истории и русского самосознания. Символ. Восстановить подлинную роль и значение Невского — значит пересмотреть всю историю средневековой Руси. То есть покуситься на основы основ. Сотрясти все. Бесстрашный ученый Л. Н. Гумилев в интервью «Известиям» признавался: «Боюсь сказать на страницах газеты с миллионным тиражом, что Александр Невский был приемным сыном хана Батыя, не знаю и опасаюсь, как воспримут это наши люди, воспитанные на теории «ига»».
Ведь веками воспитывали народ российский на противостоянии Орде в частности и степнякам вообще, «половцам поганым». А теперь что — в друзья-братья их записывать? Ну, хотя бы в союзники? А ведь дальше — больше. Они же — родственники! Там начнут выяснять, что невестка князя Игоря, того самого, «непримиримого врага» из хрестоматийного «Слова…» — половецкая княжна, и две невестки Владимира Мономаха — то же самое. То есть жена Юрия Долгорукого, основателя Москвы, — узкоглазая степная девушка. И сын его, святой русский князь Андрей Юрьевич Боголюбский — внук половецкого хана Аепы. И Всеволод Юрьевич Большое Гнездо, и сын его Ярослав, предположительно, — тоже были женаты на половчанках. Получается — сплошь и рядом. О чем красноречивее всех слов говорит фотографически точный, скуластый и узкоглазый облик Святослава, сына Всеволода Большое Гнездо, родного дяди Александра Невского — чуть ли не единственное прижизненное изображение древнерусского князя, сохранившееся до наших дней в горельефе Георгиевского собора в Юрьеве-Польском, первая половина XIII века, все остальные изображения деятелей Средневековья — полет воображения, фантазии художников и скульпторов… То есть прабабушка Невского, бабушка, и мама его, судя по некоторым источникам, тоже половецкого происхождения? Выходит, наш символ на две трети или даже на три четверти — оттуда? Нет, хорошо, что посмертной маски не было или она не сохранилась. Достаточно и изображения Невского на покрове, посмертном покрывале, начала XVII века, где ликом похож он на дядю Святослава. Хорошо, что это не маска-фотография, не подлежащая сомнению, иначе это ж такой удар… На сплошь немецкое происхождение последних наших царей мы согласны, но такое — никто не в состоянии выдержать…
А из этого уже следуют частные интересы и мотивы представителей ученого мира. Наверно, одним трудно отказаться от «теории ига». Выросли на этом, диссертации написали… И что теперь, вся ученая жизнь псу под хвост? Другие просто не могут жить без образа врага-супостата-азиата. На позиции третьих, безусловно, очень сильно влияет современная идеология, споры о выборе российского пути. Ведь доходило до того, что некоторые историки и публицисты звонили в редакции газет и говорили: «Зачем вы печатаете такие статьи Баймухаметова? Ведь тем самым вы настраиваете наших людей против Запада и Запад против нас, играете на руку национал-коммунистам! А нам сейчас надо интегрироваться в Европу, в цивилизованный мир…»
Не ставлю под сомнение искренность этих людей, их стремление к лучшему. Но не могу тут не привести абсолютно циничное высказывание известного западного интеллектуала: «Важно, чтобы история писалась нами. Ибо тот, кто пишет историю, контролирует настоящее». Получается довольно странное единство взглядов на историю у таких, казалось бы, разных людей! Мол, надо трактовать историю так, как нам это выгодно, а на поиски истины и на саму истину — наплевать и забыть! Так получается?
Но и в том случае, когда авторы искренне заблуждаются, доказывая свою идею, и в том случае, когда история цинично используется, и те, и другие, кто невольно, а кто сознательно, — игнорируют факты. Вернее, одни их искренне не замечают, а другие — подтасовывают.
