В. Копырин - Россия дореволюционная - какая она была?
Производимого мяса (сала) по минимуму хватало большей части на-селения (15-20 кг в год), если учесть, что православные в течение многих месяцев постились (Великий пост, малые посты, отдельные дни недели). "Досыта" даже в крестьянских семьях этот продукт ели в так называемый "мясоед" (осенью, после уборки урожаями во время массовых свадеб), во время посевной, сенокоса и уборочной. Такая традиция в уральской деревне, например, сохранялась до Великой Отечественной войны.
Присовокупим к этому, что в начале века, несмотря на начинающееся снижение уловов (из-за пароходства, спуска сточных вод кожевенных, текстильных, химических фабрик и заводов), страна была од-ним из крупных производителей речной и озерной рыбы. В 1913 году ее было выловлено 16 млн 274 тысячи пудов (260 тысяч тонн; тонна - 62,5 пуда) - по 16 кг на жителя; правда, в 1914 году улов снизился до 210 тысяч тонн (не считая любительского "самолова", особенно озерного). Только лососевых было добыто 130 тысяч тонн, осетровых - 9 тысяч тонн (1913 - 19 тысяч тонн) при сокращении вылова сельди, тресковых (соответственно - на 3 млн. 269 тысяч пудов и 205-258 пудов), увеличился вылов воблы (на 104585 пудов). Рыбные припасы были на столе большинства жителей, хотя и не в равной мере.
И все-таки основу производства продуктов питания давало растениеводство. Известно, что основной формой ведения хозяйства была общинная (коллективная) запашка, как и землепользование вообще. Частновладельческие формы до столыпинских преобразований составляли 23 проц.. В руках 77 проц. крестьян-общинников (кроме Сибири) находилось до 88 проц. всех земель (надельных). К примеру, во Владимирской губернии из 11,7 млн. десятин надельной земли в подворном (частном) владении находилось только 350 тыс., у других владельцев было: у дворян 6,8 млн. десятин (586 десятин на мужскую душу; женщине земля не была положена); у купцов - 1,5 млн. десятин (480 десятин на человека); у мещан (городских жителей) по 35 десятин; у духовных лиц - 27 десятин; у крестьянина - 14 десятин (это общие размеры). Пахотной же земли в центре России не хватало всегда: в Нижегородской губернии на крестьянина в среднем приходилось 3,1 дес.; Владимирской и Костромской - по 2,8; в Тверской - две; в Московской - 1,6 дес..
Существовало укоренившееся в веках мнение, что земля не может быть чьей-либо (даже в Библии утверждается, что она не может принадлежать никому, кроме бога), а только - всех. Известный русский общественный деятель Петр Ткачев писал: "Наш народ - в своем огромном большинстве - проникнут принципом общинного владения; он, если можно так выразиться, коммунист по инстинкту и традициям. Идея коллективной собственности так срослась с миросозерцанием русского народа, что...идею частной собственности можно достигнуть лишь при помощи штыков и "кнута". Что, собственно, и обнаружилось во время административного стремления Столыпина перевести сельское хозяйство на фермерские рельсы.
Нужда в переменах назревала: необходимость в рабочих руках на возникающих заводах и фабриках; низкий уровень производительности труда из-за 20 млн. "лишних" работников; мало земель; неконкурентность русского сырья и продуктов на Мировом рынке и продажа их по сверхнизким ценам; невысокая продуктивность животноводства; минимальная урожайность зерновых. Все это пока возмещалось количеством посевных площадей, скота, рабочих рук, но до поры до времени. В переменах нуждался и внешний облик деревни (примитивные жилища, бездорожье). Стихийно выход из трудностей переизбытка рабочих рук крестьяне находили в "отходничестве" и ремеслах (рогожное производство, ложкарство, смолокурение, производство мочал, изготовление деревянной утвари - корыт, ведер, чашек). Только в двух волостях Владимирской губернии изготовлялось до 100 тысяч пудов мочал (плетение рогож для домов, в том числе и горожан, производство рогожных кулей). Из села Мыть Шуйского района для Москвы ежегодно отправлялось до 500 тысяч лаптей. Начали появляться богатые кустари, использовавшие наемный труд; "в каждом населенном пункте (центра России - В.К.) можно заметить один, а то и 2-3 полукаменных дома - каменный низ с небольшими окошками с железными решетками и железной же массивной дверью. Это дом местного богача-тысячника" - писал один из "второе "Живописной России".
Но в любом случае российская деревня (как и любая другая) обрекалась в жертву первоначальному накоплению капитала. Все это имело место и в Западной Европе. П.А.Столыпин действовал как будто по указке К.Маркса, утверждавшего в письме в редакцию "Отечественных список", что ускоренное развитие промышленности возможно только за счет создания среднего сельского класса из более или менее состоятельного меньшинства крестьян; экспроприации этой "наиболее мощной производительной силы России" с целью превращения ее в "пролетариев".
При этом подчеркивалось, что поначалу "новые столпы" общества - "непроизводительные посредники" (банкиры, торговцы) "быстро и легко расхитят... плоды сельского хозяйства, создадут капитал". Так начиналась "цивилизация" всюду. Реформа начала XX века и ставила эту задачу.
По указу царя 9 января 1906 года началось "раскрестьянивание" большинства и создание "крепких" хозяйств на селе. Из 13 млн. крестьянских хозяйств Европейской России пожелали стать "отрубниками" 2736172 семьи (22 проц. от всех). Получили разрешение общинных сходов 730 тысяч хозяйств (1/4). Начался так характерный для России админи-стративный нажим, в конце концов "на волю" было "отпущено" 1992387 хозяйств (73 проц. испрашивавших разрешения). Они получили 14 проц. всех общинных земель (13933134 десятины). Обратите внимание, как шел процесс: 1907 год - 48 тысяч хозяйств; 1908 год - 508 тысяч; 1909 - 580 тысяч; 1910 - 342 тысячи; 1911 - 146 тысяч; 1912 - 134тысячи; 1913 - 98 тысяч; 1914 - 30 тысяч. Как видно, "пик" пришелся на третий год "перестройки", на пятом году - резкое падение. В чем дело? Медленное землеустройство "размежевания" - до революции успели через него пройти 11 проц. всех "отрубов"; начавшееся разорение новых хуторян (недоимки Крестьянскому Банку - кредитору "фермеров" увеличились в 5 раз, до 45 млн. рублей); за неуплату кредитов было отобрано 700 тысяч десятин; еще 4 млн. десятин (всего изъято 1/3 "наделов") было выкуплено Банком и преуспевавшими соседями у разорившихся хозяев.
В те же годы шло массовое переселение крестьян из центра. С Украины - за Урал, на свободные земли Сибири уехало 1,5 млн. семей. К 1911 году около 60 проц. вернулись обратно, не выдержав борьбы с суровой природой, потеряв в дороге детей и стариков, скот, имущество и всякие надежды. Вспомните картину "Смерть переселенца".
Результатом столыпинских реформ стало формирование 5-7 проц. крестьянских хозяйств, нанимавших до 10 млн. батраков-поденщиков, которых уже называли кулаками. Не случайно подобную судьбу начинающим фермерам предсказывают и сегодня зарубежные авторы. Русский эмигрант Эдуард Познагниев в конце 1991 года говорил: "Пусть разорится 90 проц. ваших будущих фермеров, ничего страшного (!? - В.К.) Они пойдут работать к тем, у кого все получается. Такова наша философия... Вообще, кто сказал, что все 100 проц. должны быть удачливыми бизнесменами? Достаточно 5-7 проц. (!? - В.К.)". И он же заключил: "Ведь большая часть американцев работает по найму" (до 80 проц. американских рабочих сегодня входят в эту категорию, исключая "самонаем" военнослужащих). Нам бы помнить и об истории и знать нынешнее состояние дел в "цивилизованных" странах, где лишь небольшая часть крупных фермеров дает абсолютно большую долю товарной продукции (7-8 проц. - 70-8О проц. объема). Но там уже в прошлом веке были созданы необходимые для фермерства условия (дороги, техника, инвентарь, удобрения, минеральные и белковые добавки; высокоурожайные гибридные сорта и высопродуктивный скот; разветвленная система подготовки фермера - сеть сельхозколледжей. Каждый фермер имеет диплом об его (а то и университета) окончании). Сеять же иллюзии быстрого спасения России фермерством - преступно.
Наконец, о мифе "кормления" русским крестьянином "пол-Европы" (заметим, в ней тогда жило 300 млн.). Вообще говоря, Европа неплохо кормила себя сама. Скажем, Германия, имевшая население в 3 раза меньше российского, производила лишь в 1,5 раза меньше зерна и мяса. США продавали к 1910 году по 4-5 млн. тонн зерна; Канада - около 2 млн. тонн; Австралия - до 0,5 млн. Россия в том году продала лишь 1,5 млн. тонн (самый низкий показатель начала века), вообще хлеб она начала вывозить в 1880 году - надо было покупать технику для заводов и сырье для фабрик. И сколько же хлебопродуктов продавала (на 300 млн. европейцев - в основном в Голландию, Англию, Германию, Италию, Данию) Россия? Наибольший объем торговли (в натуре) был в 1904 году (после "сверхурожая" 1903 года и голодных бунтов крестьян в 1902-1903 гг.). По культурам это выглядело так: пшеницы - 4,5 млн. тонн; ячменя - 2 млн. тонн; овса и ржи - по 1 млн. тонн, отрубей - 0,5 млн. тонн. Иначе, на кормежку Европы приходилось 5,5 млн. тонн. Ячмень шел на пиво, овес - лошадям, отруби для выделки кож. Если же взять среднегодовые продажи за 1904-1908 годы, то они выглядели так: по 3 млн. т пшеницы; 2 млн. т ячменя; 1 млн. т ржи и овса; 0,5 млн. т отрубей. В 1909-1913 годах объем торговли хлебопродуктами несколько возрос - до 11 млн. т (в среднем в год - 4 млн. т пшеницы; 2 млн. т ячменя, по 1 млн. т ржи и овса; до 0,8 млн. т отрубей). Любопытно, что после рекордного (86 млн. тонн) урожая 1913 года экспорт упал до 5,8 млн. тонн, в т.ч. 2 млн. т пшеницы, 2 млн. т ячменя, 1 млн. т овса, 0,5 млн. т ржи, 0,3 млн. т отрубей). Вывозилось в общем 10-11 проц. произведенного хлеба. Интересно, что наиболее прибыльной из продуктов была торговля ячменем: 1909 год - для примера - 132,6 млн. рублей; далее пшеницы - 112,8 млн. рублей; лен, пенька - 74,9 млн. рублей; яйца - 54,8 млн.; масло (сибирское в основном) - 45,5 млн.; шерсть 29,3 млн.; кукуруза - 28,6 млн.; сахар - 21,5 млн.; отруби - 19,8 млн.; шелк - 18,2 млн. рублей. В структуре внешней торговли продукция сельского хозяйства составляла абсолютно большую часть. '
