Евгений Вейденбаум - Кавказские амазонки
Таким образом, мы видим, что с открытием Америки совпадает возрождение и перенесение на вновь открытую почву всех тех чудных существ, которые, по рассказам классических, писателей, обитали когда-то за пределами Древнего мира. Пробегая рассказы первых европейцев, вступивших на американский материк, мы встречаем повествования о безголовых, безногих, одноглазых и т. п. существах, человеческих и животных. Среди этих возобновленных сказок и преданий, рассказы об амазонках играют наиболее видную роль.
Намеки на существование амазонок мы встречаем уже у первых европейцев, вступивших на американский берег. Так Колумб (1435–1506) рассказывает в описании своего второго путешествия (он отплыл из Кадикса 25 сентября 1493 года), что около острова Святого Креста (Santa Croce — один из Малых Антильских островов) корабль его был встречен лодкой (каноэ), в которой сидели мужчины и женщины и некоторые из этих последних с такой же яростью, как и мужчины, защищались против испанцев. Затем, когда Колумб хотел высадиться на о. Гваделупа, то встретил такое сопротивление со стороны вооруженных женщин, что должен был отказаться от своего намерения[10].
Вскоре, а именно с углублением европейцев внутрь материка, рассказы об амазонках сделались более подробными и вместе с тем более сходными со своим классическим образцом. Одной из самых известных, как по открытиям, так и по сопровождавшим ее жестокостям экспедиций внутрь Америки была экспедиция Фердинанда Кортеса (1485–1554), предпринятая им в 1519 году для завоевания Мексики. Историю своих похождений в Америке Кортес изложил в четырех рассказах о Новом Свете, и в последнем из них мы встречаем известие о том, что на каком-то острове Кагета (Cagueta) живут одни женщины, которые только по временам посещаются мужчинами. «Эти женщины, говорит Кортес, бросают родившихся у них мальчиков, девочек же оставляют при себе и воспитывают».
В 1539 году испанский мореходец Франциск де Орельяна поднялся впервые вверх по величайшей реке Южной Америки, которая и была первоначально названа в честь его Орельяной, но вскоре переименована в Амазонскую, так как Орельяна привез в Европу известие, что на берегах этой реки обитают воинственные женщины, владеющие луком и стрелами и обрабатывающие свои поля. Они живут, рассказывал Орельяна, совершенно отдельно от мужчин и только в определенное время посещаются мужчинами соседнего племени. Дети, рождающиеся после этих ежегодных посещений, распределяются следующим образом: девочки остаются и воспитываются у матерей, мальчики же отдаются отцам.
По словам Ерреры (Herrera — испанский историк (1565–1625), приведенные выше сведения были получены Орельяной от одного кацика при устье реки Hano[11], который сообщил также, что в стране, лежащей далее, испанцы найдут огромное количество золота.
То же самое рассказывал Орельяна, когда он подвинулся на несколько сот миль вверх по реке, и кацик Опурия, выразивший сомнение в том, чтобы испанцы, число которых было очень незначительно, могли посетить воинственных женщин. И действительно, когда они, проплыв несколько миль далее, хотели высадиться на берег, то индейцы встретили их градом стрел. Между индейцами испанцы заметили 10–12 женщин, которые не только сами защищались с величайшей яростью, но побуждали к тому же и мужчин, угрожая убить всякого, кто осмелился бы бежать под влиянием страха. Эти женщины, рассказывает Орельяна, были высокого роста и крепкого сложения, с приятными чертами лица; их длинные косы были обернуты около головы; они не имели никакой одежды, а только оружие, состоявшее из дубинки, лука и стрел. Битва была очень упорна, и только после того, как 7 женщин были убиты, индейцы обратились в бегство.
Известия, подобные приведенным выше, были почти в то же время принесены в Европу также и из испанских владений к югу от Амазонской реки. В 1541 году испанский губернатор Парагвая Альфонс Нуньес Кабесо де Вега (Kabezo de Vega) отправился вверх по реке Парагвай с целью проникнуть в Перу — в золотую страну, о которой так много рассказывали индейцы. Помощник его Ернандо ди Рибейра (Hernando di Ribeira) отправился с той же целью на озеро Харайес (Xarayes), представляющее обширную, периодически затопляемую низменность между 15 и 20° южной широты. Доверяя указаниям индейцев, которые отсылали его все далее и далее к воинственным женщинам, имевшим будто бы даже домашнюю утварь из белого и желтого металлов, Рибейра несколько месяцев блуждал по затопленным водой местностям, пока голод и болезни не принудили его возвратиться назад.
Через сто лет после Орельяны показание его относительно амазонок было подтверждено Христофором д'Акунья (Christopher cTAcugna), который в 1639 году отправился из Перу вниз по Амазонской реке для открытия золотой страны. В своем описании путешествия (Voyages and discoveries in South America. London, 1698) д'Акунья утверждает, что от всех племен, посещенных им во время пути, он слышал рассказы, подтверждающее существование амазонок. В особенности подробные сведения о месте обитания их и обычаях были доставлены племенем Тупинамбас. Затем в названном сочинении д'Акунья излагает сами рассказы, которые ничем не отличаются от преданий классических писателей об амазонках. Один из индейцев сообщил даже, что, будучи еще мальчиком, он был вместе с отцом своим у амазонок и видел, как все рожденные амазонками дети мужского пола были отданы прибывшим за ними отцами. Иезуиту Циприану Базарре (Bazarre), жившему в конце XVII века среди племени Тапакура, индейцы рассказывали будто бы то же самое, с той только разницей против рассказа Страбона, что рождающиеся у американских амазонок мальчики были ими немедленно умерщвляемы.
Французский астроном Шарль Мария де Кондамин (Condamine), совершивший по поручению Парижской академии в 1744 и 1745 годах путешествие вниз по Амазонской реке, рассказываете своем «Relation abregee d'un voyage fait dans l'Amerique meridionale» (Mastricht, 1778), что от различных индейских племен, виденных им во время плавания по реке, он слышал сходные между собой в главных чертах рассказы об амазонках. Все рассказчики утверждали также, что амазонки на главной реке более уже не живут, а переселились к северу на Ріо-Негро или на какой-то другой из северных притоков Амазонской реки. В форте Святого Иоахима на Ріо-Бранко Кондамин узнал от одного из индейцев, что на реке Коари живет старик, отец которого видел амазонок. Кондамин, прибыв на реку Коари, не застал уже этого старика в живых, но от сына его Пунильи, главы племени, узнал, что дед этого последнего несколько раз имел случай видеть амазонок на реке Кучивара, куда они пришли с устья реки Кайаме, с южной стороны, из местности между Тефе и Коари. Четырех таких женщин Пунилья видел сам в то время, когда они поднимались вверх по Рио-Негро; одна из них держала на руках ребенка. Подобные же сведения Кондамин получил и в местностях ниже реки Коари.
Через 30 лет после Кондамина, именно в 1774 году, путешествие по Амазонской реке и ее северным притокам совершил португальский астроном Рибейро, который подтвердил все рассказы об амазонках, собранные Кондамином. Он имел случай видеть одного человека, помнившего главу племени Пунилью и слышавшего от него рассказы об амазонках и их переселении.
О существовании амазонок к северу от великой реки, а именно в Гвиане и на реке Ориноко, имеются, впрочем, и более ранние сведения. Так из описания Гвианы, составленного известным своими похождениями Вальтером Ралеем (Walter Raleigh; 1552–1618), мы узнаем, что в его время к востоку от Гвианы жили амазонки, по имени которых была названа великая река Амазонская. Амазонки, рассказывает Ралей, — это женщины, не терпящие среди себя мужчин; с юных лет они принимают участие в кровопролитных войнах, которые постоянно ведут с своими врагами, и только в течение одного месяца в году, как говорят — в апреле, они соединяются с мужчинами для продолжения своего рода. Для этой цели все цари соседних племен сходятся с амазонками, способными быть матерями, и царица амазонок избирает для себя по своему вкусу одного из царей, а для остальных выбор совершается посредством жребия. Таким образом мужчины и женщины живут вместе целый месяц среди веселья, игр и плясок, едят и пьют по своему обычаю и затем, когда месяц приходит к концу, расстаются и каждый возвращается в свою страну. Когда после подобного посещения мужчин у амазонок рождаются дети, то мальчиков они отсылают к отцам, а девочек оставляют у себя и воспитывают. Амазонки имеют очень много золота, которое получают от соседей в обмен на какие-то зеленые камни.
Подобный этому рассказ передает и миссионер Джили (Gili), живший на Ориноко; вся разница в том, что, по сведениям, полученным им от индейцев, амазонки жили на реке Кучивара и рождающихся детей мужского пола не возвращали отцам, а умерщвляли.
Этим я закончу перечень путешественников, удостоверяющих существование амазонок в Америке, но, прежде чем перейти к дальнейшему изложению, считаю необходимым привести слова известного немецкого путешественника Рихарда Шомбургка (Schomburgk; р. 1304), который во время пребывания своего в Британской Гвиане обратил внимание свое на рассказы об амазонках. Упомянув о том, что эти рассказы можно еще и теперь слышать от некоторых племен, населяющих Гвиану, например от аравааков на реке Демерера, и что один из предводителей этого племени указывал на своего брата, как на имевшего случай неоднократно посещать амазонок, Шомбургк продолжает: «К сожалению, надежды наши получить более подробные и определенные сведения об этих сказочных мужеподобных женщинах не только не оправдались, но, напротив того, поездка наша на реку Корентин вытеснила амазонок и из последнего их убежища. Причину этих столь распространенных рассказов надо, во всяком случае, искать в воинственности характера женщин различных племен Нового Света. На реке Эсеквибо (в Британской Гвиане) еще и в настоящее время распространено сказание, что женщины племени карибов сопровождали своих мужей на войну, причем вооружались не только луком, но и боевой дубинкой. Если принять во внимание те жестокие испытания (например, нанесение себе ран и натирание их перцем, молчание, пост и т. п.), которым должны подвергать себя карибские девушки и которые они переносят с удивительным терпением, то храбрость их на войне не представляет ничего невероятного».
