Мино Милани - Волчок
Я ждал. А чего -- и сам не знал. Я смотрел на волчок, как будто ожидал от него какого-то сигнала.
Я достал из кармана электрический фонарик и, включив его, направил на волчок. Тот слабо поблескивал. Тогда я снял очки -- волчок исчез. Я с трудом мог различить лишь гальку между шпал. Вновь надел очки -- и волчок -- вот он, передо мной.
Меня охватило лихорадочное волнение, возникло неудержимое желание броситься к нему и схватить. Мне не удавалось унять дрожь в руках. Я погасил фонарик, пошатываясь, шагнул вперед и, недолго думая, наклонился, протянув руку к волчку...
И тут же невольно вскрикнул и отскочил назад --пальцы что-то обожгло, руку пронзила острая, резкая боль, будто я коснулся чего-то раскаленного. Но поразило меня не только это. Волчок сдвинулся с места. Он внезапно отскочил от меня, будто убегая. Теперь он повис над самой землей, в двух метрах от меня, и медленно, еле заметно вращался.
Я едва не закричал. Посмотрел на свою руку -- она горела и пульсировала. Но что это было? Я ведь даже не прикоснулся к нему. Я снова взглянул на волчок. Мне показалось, он походил в эту минуту на змею, которая ужалила и отползла, но готова наброситься снова. Меня охватило глубокое разочарование. Не страх, а именно разочарование. Совсем как у ребенка, который, пытаясь сорвать розу, укололся о шипы. Меня будоражило странное волнение. Рука перестала болеть, только слегка зудела, и зуд этот от кисти распространялся дальше, к плечу. Что же произошло?
Мне неудержимо захотелось броситься отсюда со всех ног. Жуткий страх охватил меня, заполнил и сердце, и мозг.
"Что же это все-таки было, Мартин?" -- спросил я себя и начал отступать, неотрывно глядя на недвижно висевший над самой землей волчок. В этот момент почва у меня под ногами завибрировала -- в соседнем туннеле проносился состав. Эта дрожь вместе с внутренним волнением сломила меня. Словно обезумев, я помчался по шпалам.
Да, я убегал. Убегал. От чего?
Мне повезло, никто не видел, как я выскочил из туннеля, никто не обратил на меня внимания. Я побежал по перрону, поднялся по пустой лестнице, добрался до своей машины и бросился в нее.
"Что с тобой, Мартин?" -- спросил я себя, укладывая очки в футляр, и не смог ответить на этот вопрос. Я весь обливался потом, зуд в руке стал сильнее и сделался почти невыносимым. Должно быть, меня сильно лихорадило, я чувствовал, что весь горю, в горле пересохло. Включая двигатель, я почувствовал, что меня немного тошнит. Я попытался успокоиться и хотел мысленно вернуться к волчку. Но едва я начинал думать о нем, как меня охватывал жуткий страх.
Я приехал в лабораторию профессора Чимнея после трех часов изнурительного пути в нескончаемом потоке ревущих машин. Я был совершенно измотан и мучительно хотел пить. Рука пульсировала и слегка покраснела, как от легкого ожога. Но я ведь даже не прикоснулся к волчку...
Шатаясь, я прошел по коридору. Увидев меня в дверях, Чимней улыбнулся и хотел что-то сказать, но улыбка застыла у него на губах.
-- Мартин! -- воскликнул он, бросаясь навстречу. Он остановился, внимательно взглянул на меня и добавил: -- Боже мой, Мартин! Что с тобой?[
]У меня сильно кружилась голова, я обеими руками оперся о стол и ответил:
-- Приветствую вас, профессор.
-- Что случилось, Мартин? -- с тревогой спросил он.
-- Немного... устал, профессор, -- я положил очки на стол. -- Спасибо, они мне еще понадобятся... -- Говоря это, я заметил, что Чимней смотрит не на меня, а на что-то или на кого-то за моей спиной. Там раздавалось негромкое тиканье, непонятное, механическое и равномерное.
-- Что с тобой случилось? -- снова тихо спросил профессор, не глядя на меня.
-- Ничего.
-- Ничего? -- переспросил он и, пройдя мимо меня, взял тот предмет, на который так пристально смотрел до сих пор. Обернувшись, я увидал, что это счетчик Гейгера. Чимней приблизил его ко мне. Тиканье стало громче.
-- Мартин, ты облучен!
Я попытался улыбнуться, но не смог. Меня лихорадило, терзало какое-то ужасное беспокойство... Я с трудом проговорил:
-- Облучен? Но у меня только немного кружится голова. Вы считаете, что...
Он мягко прервал меня:
-- Где ты был?
-- Я... гулял.
-- Допустим. Но где? Ты был в какой-нибудь лаборатории, на каком-нибудь предприятии, в университете? Где ты нахватал столько радиации?
Я отрицательно покачал головой. Теперь мне было все ясно. Волчок излучал радиацию, а я только поднес к нему руку... Он отстранился от меня, но не настолько быстро, чтобы я не успел облучиться. Внезапно я почувствовал невероятную усталость. Мысль, что этот предмет поступил так разумно, что он способен был вести себя как мыслящее существо, опять испугала меня. Опустив голову, я спросил:
-- Как это может быть, профессор? Выходит, я обречен на мучительную смерть, как те облученные... в Хиросиме? Что же такого я сделал? -продолжал я. -- Я же ничего не трогал. Только поднес руку Не спрашивайте меня ни о чем. Я не знал, что он радиоактивный, откуда мне знать?..
-- Мартин, -- строго сказал Чимней, -- речь идет о твоей жизни, понимаешь? Это тот самый предмет, который можно увидеть только с помощью моих очков?
-- Да, он.
Профессор положил счетчик, подошел к телефону, и я услышал, как он сухо произнес:
-- Говорит Чимней. Приготовьте комнату номер одиннадцать. Да, срочно. Приду сейчас же. Облучение гамма-лучами. Приготовьтесь. Пойдем, Мартин, в душ. Это специальный обеззараживающий душ, который снимает радиацию. Тебе нужно очиститься от гамма-лучей, иначе грозит беда. Когда ты... поднес руку к этому предмету?
-- Примерно три часа назад, -- ответил я, следуя за ним в коридор.
-- Где ты был все это время?
-- В машине. Я сразу же поехал к вам. Не знаю, почему.
-- Правильно сделал.
Лифт, в котором мы ехали, остановился. Нас встретило несколько человек в странных халатах и пластиковых масках, рядом стояли носилки на колесах. Чимней приказал:
-- Ложись, Мартин. и пусть они сделают все, что необходимо.
-- О'кей, профессор, -- ответил я и закрыл глаза.
Под сильным душем меня держали часа два. Струи мутной желтоватой жидкости с очень резким запахом обрушивались на меня со всех сторон то прохладные, легкие, то обжигающие -- упругие. Чимней, переговариваясь со своими коллегами, наблюдал за мной в смотровое окошко. Я даже не пытался расслышать, что они говорят. Наверное, сочувствовали, видели во мне осужденного на смерть. Всего лишь жест, простой жест -- протянул руку к волчку -- и теперь моя кровь заражена, в ней образовался какой-то яд. Очень может быть. И все же я не ощущал страха. Я не думал, что из-за того, что произошло в туннеле, из-за этого волчка, который сдвинулся с места... Тут мои мысли стали путаться. Я знал только одно -- в туннеле оказалось нечто невероятно важное, что бы это ни было, и мне необходимо вернуться туда. Все остальное не имело для меня сейчас никакого значения.
Глава 4.
Наконец, душ отключили, и меня перевели в небольшую комнату, где поток горячего воздуха в одно мгновение осушил меня. Потом вошел Чимней с другими врачами, они взяли у меня кровь для анализа и, что-то взволнованно обсуждая, окружили меня всевозможными гудящими и жужжащими приборами.
Вся эта история длилась еще часа два, после чего я был совершенно без сил. Наконец, Чимней поднес ко мне небольшой счетчик Гейгера, и я заметил, что присутствующие замерли в ожидании.
Счетчик молчал. Все облегченно вздохнули: не слышно было никакого, ни малейшего тиканья.
-- Все в порядке, Мартин. Все в порядке. Однако, что бы ни заставляло тебя снова набрать эти... -- тут Чимней помрачнел, -- эти проклятые лучи, в которых мы еще толком не разбираемся, не делай так больше.
-- Нет, не обещаю вам этого, профессор, -- ответил я.
-- Не обещаешь? -- переспросил Чимней, недовольно глядя на меня -- Это настолько важно, что стоит рисковать жизнью?
-- Да.
Он вздохнул, прошел к большому окну, я последовал за ним. Врачи вышли, и мы с профессором остались одни. В комнате стоял приглушенный гул, какие-то приборы издавали тихие неопределенные звуки, словом, ощущалось дыхание крупной лаборатории. Мы молчали. Чимней, казалось, обдумывал мои слова. Наконец он спросил:
-- Что это было, Мартин? Можешь сказать мне?
-- Могу, конечно. Я знаю, что вы сочтете меня сумасшедшим. В туннеле метро, в Нью-Осмонде, находится одна странная вещь, профессор. Похожа на детский волчок... но это сложная машина. Простым глазом ее не увидеть. Она пытается выбраться оттуда. Как она там оказалась, не знаю. Слетела с неба, наверное. -- Глядя профессору прямо в глаза, я добавил: -- Это то, что мы называем "летающей тарелкой".
Он выдержал мой взгляд. и остался совершенно невозмутимым. Только мне показалось, глаза его стали строже. Я продолжал:
-- Когда я протянул руку, чтобы взять этот волчок, он отодвинулся, профессор. Думаю, он сделал это, чтобы не облучить меня...
-- Мартин!.. -- начал профессор. Не знаю, почему, но я прервал его, взяв за руку.
