Василий Вишняков - Конструкторы
…История с корпусом БТ-ИС действительно дошла до Михаила Ильича. Связана она была с острым конфликтом между Аршиновым и бывшим руководством КБ. Корпусом и общей компоновкой БТ занимался сам бывший главный конструктор Полянский, а непосредственно группу корпуса в КБ возглавлял инженер Поздняков. Началось всё с того, что на завод поступило предложение изобретателя Чиганкова, представлявшее собой ни много ни мало проект нового броневого корпуса для танка БТ. Заниматься этим предложением поручили Аршинову. Михаил узнал, что Чиганков — преподаватель местного танкового училища, и так как предложение было оформлено непрофессионально и вызывало ряд вопросов, решил съездить в училище и поговорить с самим изобретателем. Чиганков, сутуловатый, невзрачного вида старший лейтенант, повёл его в небольшой сарай, приткнувшийся к какому-то складу. Здесь в полутьме Михаил с удивлением увидел танк, по размерам такой же, как БТ, но с другой формой корпуса и башни. Нос танка не суживался до квадратного пятачка, как у БТ, а шёл во всю ширину корпуса. Он был составлен из двух наклонных листов, образующих ровный и мощный угол. В верхнем листе был люк для водителя, закрытый крышкой. Каждый борт — тоже из двух наклонных листов, нижний закрывал ходовую часть, а верхний плавно переходил в коническую, приплюснутую башню. Корпус был монолитный, внушительный, красивой, обтекаемой формы, с острыми углами наклона брони.
— Наклон листов делает корпус непробиваемым, — хмуро сказал изобретатель. — Пули да и снаряды будут рикошетировать.
Потрогав листы, Аршинов убедился, что они — из фанеры. Но какое это имело значение?
— Здорово! — только и сказал восхищённый конструктор.
Вернувшись в КБ, Аршинов быстро составил заключение: предложение изобретателя Чиганкова — оригинально, полезно, его необходимо принять и внедрить в производство.
Поздняков, нацепив золотое пенсне, прочёл заключение, бегло взглянул на эскиз корпуса, потом — более внимательно — на Аршинова.
— Вы серьёзно так думаете?
— А что же тут несерьёзного? Важное, талантливое изобретение.
Поздняков снял пенсне, почесал пальцем высокий, залысинами лоб.
— А вы посчитали, на сколько при такой форме корпуса увеличивается вес танка и расход брони?
— Но ведь одновременно увеличивается свободный объём внутри корпуса. Особенно в носовой части.
— А зачем, простите, нужен этот объём?
— Можно дополнительно разместить боекомплект, — начал сердиться Михаил. — Или топливный бак. Не в этом же дело.
— А в чём же?
— Броневые листы расположены наклонно под острыми углами. Башня коническая. Пули и снаряды будут рикошетировать.
— Кто вам это сказал? Изобретатель?
— Это даже дураку ясно.
— Вам, может быть, и ясно, не спорю. А я, как инженер, хотел бы знать: что, почему и насколько.
Михаил замолчал, сурово насупившись. Поздняков спокойно поигрывал пенсне.
— Вы подумали о том, что это предложение потребует перестройки всей технологии производства корпусов? Новой оснастки. Наконец, новой компоновки танка. А в чём выигрыш?
— Я уже сказал, в чём.
— Расход брони из-за этих широких передних листов и ненужных фальшбортов возрастёт минимум на двадцать пять — тридцать процентов. Увеличится вес танка, придётся создавать новые агрегаты, трансмиссии. Технология производства усложнится. Вероятность рикошетирования количественно не определена и не доказана. И такое заключение… Инженер должен уметь считать, Аршинов!
— Сами считайте! Мне, как дураку, и так всё ясно.
— Вам зря выдали диплом инженера, Аршинов.
— Я не инженер, а техник. А вы не имеете права… оскорблять. Я…
— Ах, извините, любезный. Я совсем забыл. Вы же только занимаете должность инженера. Ради бога, извините. — На холёном лице Позднякова появилась весьма любезная улыбка. — Вы свободны, голубчик. Можете идти.
Примерно через полчаса Аршинова вызвали к Полянскому. Главный конструктор Анатолий Викентьевич Полянский был красивый старик, типично профессорского вида — крупный, полноватый, с седой бородкой клинышком и розовыми, слегка обвисшими, всегда гладко выбритыми щеками. Говорил он негромким мягким голосом, уснащая речь витиеватыми и полузабытыми старомодными оборотами.
Анатолий Викентьевич встретил Аршинова любезно, попросил сесть.
— Сергей Петрович доложил мне о прискорбном недоразумении. Позволю себе заметить, коллега, что я ценю вашу… э-э… увлечённость. Новое всегда подкупает молодёжь. Но предложение изобретателя… э-э… Чиганкова действительно требует слишком большой перестройки производства, сопряжено с весьма серьёзными трудностями.
— Ничего нового нельзя внедрить, не перестраивая производства!
— Совершенно с вами согласен. Но всегда, в первую очередь, надо иметь в виду получаемый эффект. В данном случае он, к сожалению, весьма сомнителен. Поэтому позволю себе не согласиться с вашим заключением.
Аршинов хорошо знал, что значит в устах Анатолия Викентьевича это «позволю себе не согласиться», и угрюмо сказал:
— Я могу идти?
— Да, пожалуйста. Это дело я поручил Сергею Петровичу. Не могу не посоветовать вам, коллега, быть несколько осмотрительнее в выводах и вообще… сдержаннее. Засим честь имею кланяться.
«Пойти разве в партком?» — подумал Аршинов, выходя из кабинета главного конструктора. Но пошёл не в партком, а к своему кульману. Внимательно посмотрел ещё раз на эскиз корпуса — и ругнул себя за поспешность. Надо, конечно, было посчитать. Вряд ли есть смысл на лёгком танке закрывать фальшбортами ходовую часть. Ведущие и направляющие колёса, опорные катки — из стали, пуля ничего им не сделает. Носовая часть корпуса действительно чересчур свободна — ведь в ней размещается только механик-водитель и приводы управления. Лишний её объём — лишний расход брони…
В общем, никуда не пошёл Михаил Аршинов. Но корпус обтекаемой формы с острыми углами наклона брони ему запомнился. Запомнилось и то, как можно повредить хорошей идее непродуманным и преждевременным её «проталкиванием».
Отношения Аршинова с Полянским и особенно с Поздняковым стали после этого случая, мягко говоря, не блестящими. О том, как Аршинов «сел в лужу» с предложением какого-то чудака-изобретателя, в КБ узнали все.
Когда стал вопрос об установке на БТ-7 нового дизеля В-2, Михаил оживился: вот бы заодно хотя бы башню сделать конической! Но оказалось наоборот: объём башни надо увеличивать для установки рации. А что, если рацию разместить в носовой части корпуса, сделав её более свободной? Михаил поспешил к Чиганкову.
Встретил его дежурный по училищу — молодой подтянутый лейтенант с весёлой, белозубой улыбкой.
— Мне к Чиганкову.
Лейтенант удивлённо присвистнул.
— Эге, дорогой, да его у нас с полгода уже нет.
— Где же он?
— Откомандирован для пользы службы в войска. Кажется, на Дальний Восток.
— А танк? Как же его танк?
— Из-за него-то всё и получилось, — охотно пояснил улыбчивый лейтенант. — Занимался чудак своим танком, а преподавательскую работу запустил. Да и с танком ничего не вышло, пришла с завода такая плюха, что закачаешься. Осточертело всё это начальству, ну и… будь здоров!
— А можно посмотреть его танк? Он где-то в сарае стоял.
— Фанера на мишени потребовалась. Ни танка, ни сарая уже нет. Филиал КБ ликвидирован за отсутствием штата. Вопросы ещё есть?
Нет, больше вопросов у Михаила не было. Вернувшись на завод, он достал из дальнего ящика стола эскиз корпуса БТ-ИС. Но ведь есть же, чёрт возьми, есть здесь рациональное зерно. Острые углы наклона брони….. Это же идея, идея непоражаемого корпуса, неуязвимого танка! Пусть она недоработана, кажется примитивной или, наоборот, слишком сложной. Но она не должна умереть, пока не доказано, что это — ложная идея! Правда, среди идей — ложных, пожалуй, не меньше, чем поганок среди грибов! И всё-таки! Только не надо спешить, надо всё обмозговать. Не мечи бисер перед свиньями. Что-то церковное, из Евангелия, кажется, а по существу — верно. И ещё: если найдёшь в навозной куче жемчужное зерно — подними его.
Кошкин внимательно посмотрел эскизы, потом покрутил в руках любовно выпиленный из дерева макет корпуса.
— Оригинально, — сказал он задумчиво, постукивая пальцем по отполированному дереву макета. — Такой формы корпуса у нас ещё не было. Красиво. Скажите, а зачем этот зигзаг у бортов в виде… четвёрки?
— Для того чтобы верхний лист расположить наклонно, — ответил Аршинов. — Наклон листов увеличивает противоснарядную стойкость брони.
— Да, конечно. Но в носовой части получается свободный объём.
— Здесь можно разместить рацию. И поставить лобовой пулемёт для радиста.
— Стрелок-радист? Над этим надо подумать — на рации обычно работает командир. Но в целом форма корпуса, по-моему, интересна. Вас можно поздравить, товарищ Аршинов.
