Валерий Курносов - Путешествие за тайной ЦАРСКОЕ ЗОЛОТО
По заранее разработанному плану, флотилия Мейрера должна была ждать у Нижнего Услона подхода пехотинцев 1-го чехословацкого полка под командованием поручика Швеца и офицеров Каппеля, действовавших по обоим берегам Волги. Однако сблизившиеся с флотилией буксиры красных, выкрашенные в защитный цвет, около полудня обстреляли из пушек корабли Мейрера.
Мичман решил атаковать, не дожидаясь подмоги. Пароход «Вульф», шедший головным, пулеметным огнем разогнал орудийную команду концевого красного парохода. Боевой порядок красной флотилии расстроился. Три казанских корабля причалили к берегу, их команда разбежалась. Мейрер организовал погоню за беглецами, высадив десант у крутого берега, на котором расположено соседнее село Верхний Услон.
Это село — ключевая позиция в обороне Казани. Оно расположено в самом центре течения Волги, в том месте, где великая река под прямым углом совершает разворот своих вод. До села река течет из Нижнего Новгорода с запада на восток, а далее от Верхнего Услона устремляется к югу — на Симбирск (Ульяновск) и далее к Каспийскому морю.
Верхний Услон возвышается на 200 метров над Казанью, расположенной на противоположном берегу. Чешские пехотинцы под командованием прапорщика Карла Кутлвашера стали карабкаться вверх по холму. Одновременно орудия флотилии стреляли по верхушке горы, где прибывшие накануне ночью 40 латышских стрелков с двумя орудиями, под командованием комиссара финансов Казанской губернии В. Скачкова, пытались организовать оборону. После небольшой перестрелки холм оказался в руках чехов, а комиссар убит.
Захваченные орудия чехи тут же направили на железную дорогу, ведущую из Казани в Москву. С холма было видно, что весь железнодорожный путь на низменном берегу города забит тянувшимися из Казани поездами. «Комучевцы» торопились подорвать эти пути, чтобы «… воспрепятствовать увозу золота из Казани. Для этой цели на левый берег была высажена подрывная команда, а десант с флотилии захватил пристани, необходимые для высадки армии», — вспоминал Мейрер.
К трем часам дня к авангарду «народной армии» КОМУЧа приблизились основные силы. Командующий — подполковник Каппель разнес 21-летнего мичмана за мальчишество:«“Какая судьба постигла бы армию, — сказал он, — если бы флотилия оказалась разбита береговыми батареями? Ведь суда красных, преднамеренно отступая, могли завлечь вас на кинжальные батареи и тогда, уничтожив вас, забрать голыми руками всю нашу армию ”. — В продолжение всего разговора глаза Каппеля улыбались, и мичман М. понял, что если бы Каппель был на его месте, то поступил бы как он», — писал о себе в третьем лице Мейрер.
С 17 часов самарские войска начали артобстрел Казани. Расстояние до местного кремля и штаба Восточного фронта было около восьми верст. Снаряды трехдюймовых пушек едва достигали города. Зато шестидюймовые пушки Шнейдера безостановочно стреляли по кремлю и по районам города, где, по данным разведки, наблюдались скопления войск красных. Вскоре с холма заметили, как толпы горожан спасаются из города бегством на север, восток и запад…
В 18 часов командующий Вацетис телеграфировал Ленину: «Противник обстреливает Казань и на Любимовской пристани делает десант. Торопите помощь». Позже Вацетис докладывал Троцкому: «Флотилия противника прорвалась к пристани и заняла ее. Шлите скорее подкрепления. До сих пор подкреплений нет».
Штыковой атакой военком Казани Дмитрий Авров вынудил десант отступить. Огнем двух артиллерийских батарей был потоплен один пароход «народоармейцев». Однако из- за неожиданного захвата господствующей высоты Верхнего Услона войсками КОМУЧа эвакуировать золото Волгой стало невозможно. «Наши комиссары кинулись опять к командующему, с тем, чтобы получить другие транспортные средства», — вспоминал Марьин.
«И когда был получен категорический ответ главкома Вацетиса и начальника военных сообщений Бакинского, что нет никакой возможности приступить хотя бы к частичной эвакуации по железной дороге, — дополнял позже помощник комиссара по выполнению поручения особой важности Сергей Измайлов, — …мной было предложено попытаться на автомобилях вывезти сколько представится возможным ценностей по единственному оставшемуся пока свободным пути — на Арск, с тем, чтобы повторять эту операцию, пока представится возможным. План этот был всецело одобрен главкомом, но он предложил не приступать к его выполнению, пока не стемнеет.
После нескольких часов езды по городу (город уже обстреливался чехословацкой артиллерией, и на улицах раздавалась ружейная перестрелка) нам удалось найти всего 4 грузовых автомобиля и один легковой и с ними мы явились в банк».
Руководство отделением банка сделало распоряжение, «чтобы сотрудники банка под строгой ответственностью явились к девяти часам вечера в помещение банка, цель явки будет объявлена особо, — вспоминал позже сотрудник казанского отделения Госбанка Гали Ахмадуллин. — Когда все сотрудники явились к определенному часу, в это время происходило в кабинете Управляющего совещание — где присутствовали тов. Введенский, Сеген, Лаздын, управляющий Марьин и кто-то из московских представителей… Результата этого совещания сотрудникам не было объявлено, но слухи среди сотрудников носились, что нас призвали для эвакуации золота, так как на пристанях Волги были заготовлены баржи».
С собой в банк Измайлов привел 15 латышских стрелков с пулеметом, выделенных Вацетисом, в то время как здание уже охранял отряд в 30–40 стрелков из интернационального батальона имени Карла Маркса. В этот критический момент неожиданно вспыхнувшей золотой лихорадки командиры отрядов, управляющий и комиссары схлестнулись в яростном споре.
Марьин, комиссар финансов отделения банка Карл Лаз- дын, эвакуированный помощник директора Московской конторы банка Петр Антушев были категорически против вывоза ценностей, а начальник охраны банка попытался даже арестовать Измайлова за попытку погрузить золото в грузовики. Накануне, в тот же день 5 августа, сам Лаздын, неизвестно для каких целей, получил в банке 11 925 руб. «за счет разных выдач № 228». Чтобы не затевать смуту на виду у подчиненных, Марьин увел спорщиков в свой кабинет.
Куда девать тонны золота?
«Помощник комиссара по выполнению поручения особой важности по вывозу ценностей» Сергей Измайлов позже докладывал следственной комиссии, что он заявил присутствующим на совещании в кабинете Марьина, что «мы сейчас должны погрузить часть ценностей на четыре автомобиля и направиться в направлении, указанном нам главкомом (ему (Марьину. — В.К.) лично я сообщил это направление), и что ввиду этого я прошу его приказать выдать 300пудов золота для погрузки на 3 автомобиля, а на 4-й автомобиль я возьму весь запас кредитных билетов… около двухсот миллионов рублей».
Причем сумму наличных денег, хранящихся в банковском отделении, Марьин сам назвал Измайлову за три-четыре дня до совещания, а бывший симбирский губернский комиссар финансов Измайлов прекрасно понимал, как важно лишить противника возможности пользоваться ассигнациями.
«Когда я сделал это заявление, — продолжал Измайлов, — то Марьин… настаивал на необходимости предъявления письменного приказания главкома. Тогда я указал ему, что теперь каждая минута нам дорога, что в такой серьезный момент я не стану снова отрывать внимание главкома для таких мелочей (за час до этого пришлось нам быть у Вацетиса, чтобы получить письменный приказ на предоставление нам еще двух автомобилей, помимо имевшихся уже двух)… и что имеющиеся у нас мандаты Председателя Совнаркома Ленина предоставляют нам и так достаточно полномочий для эвакуации, и огласил для сведений присутствующих их содержание, причем повышенным тоном заявил, что всякое дальнейшее с его стороны препирательство буду считать саботажем и приму другие меры.
Все его окружавшие хотя и продолжали его поддерживать, но я встретил поддержку во вновь назначенном… комиссаре финансов Введенском, который подтвердил, что я имею право на основании этого мандата предъявлять такое требование. Тогда, соглашаясь на погрузку золота, Марьин заявил, что в мандате ничего не говорится об эвакуации кредитных билетов. Тут я возмутился и категорически предложил ему, не рассуждая дальше, исполнять приказание».
Марьин продолжал настаивать на своем: деньги нужны для населения, исполкому губернского Совета и главнокомандующему. И спор людей, за спинами которых находились противостоящие вооруженные отряды, разгорелся с новой силой.
В это время в кабинет управляющего вошла женщина и предъявила спорщикам еще один мандат, в котором было написано: «Комиссару Финансов и председателю Государственного банка. Президиум Казанского Совета предписывает вам немедленно выдать под расписку за ответственностью президиума Совета бумажные и денежные знаки, находящиеся в кладовых Государственного банка и в казначействе тов. Данилевской для препровождения их по ее указанию».
