Сергей Глинка - Из записок о 1812 годе (Очерки Бородинского сражения)
ВЗГЛЯД НА МОСКВУ ДО БИТВЫ БОРОДИНСКОЙ
Каждый день по улицам во все заставы, кроме Смоленской или Драгомиловской, тянулись вереницы карет, колясок, повозок, кибиток и нагруженных телег. Иные отправляли на барках всякие утвари домашние; иные увозили с собою и гувернеров детей своих. Упоминаю об этом не в укоризну, а скажу только, что такие вывозы и выезды крайне сердили и раздражали народ. Казалось, что Москва выходила из Москвы. Повестить явно и торжественно нельзя было: в таком случае и без входа в нее неприятелей, она сорвана б была с основания своего.
А в это время при буре нашествия и разгроме Москвы тогдашний добрый обер-полицмейстер Ивашкин строил большой деревянный дом под Новинским. С досадою взглядывая на эту стройку, прохожие говорили: "Вот еще и домы затевают строить!"
ВЫСЫЛКА ИЗ МОСКВЫ НЕКОТОРЫХ ИНОСТРАНЦЕВ
В это время, увлекаясь мечтою, граф придумал высылку из Москвы некоторых уроженцев Франции на барке в струи волжские. В послании к ним он сказал: "Взойдите на барку и войдите в самих себя". Это по-французски каламбур или шутка. "Entrez dans la barque, et rentrez dans vous merries". Но для высылаемых это было не шуткою. Опасались, может быть, что народ, при вторжении Наполеона в Москву, посягнет на них? Я близок был к народу; я жил с народом на улицах, на площадях, на рынках; везде в Москве и в окрестностях Москвы: и, живым богом свидетельствую, что никакая неистовая ненависть не волновала сынов России.
РАЗНОМЫСЛИЕ
Между тем разномыслие час от часу усиливалось в стенах Москвы. Жар рвения, вспыхнувший в душах народа в первой половине июля, хотя и не остыл, но, как будто бы расструивался. Кто видел извержение Этны и Везувия, тот знает, что бурно-кипящая лава, встретясь не с громадою камней, но с каким-нибудь осколком, отпрядывает мгновенно и сворачивает с пути своего. Это можно применить и к стремлению духа народного. Малейшее отклонение от первоначального его направления раздваивает и ослабляет его. К заглушению мысли о предстоящей опасности занимали умы народа сооружением на Воробьевых горах какого-то огромного шара, который, по словам разгульной молвы, поднявшись над войсками Наполеона, польет огненный дождь, особенно на артиллерию. Шутя или не шутя, мне предлагали место на этом огненосном шаре. Я отвечал: "Как первый московский ратник, я стану в срочный час в ряды ополчения; но признаюсь откровенно, что я не привык ни к чиновному возвышению, ни к летанию по воздуху. У меня на высоте закружится голова".
ЧАСТНЫЕ ПРОЯВЛЕНИЯ ДУХА НАРОДНОГО
Но и среди развлечения мыслей дух русский стоял на страже. Появлялись ли в гостиных рядах раненые наши офицеры - купцы и сидельцы приветствовали их радушно. Нужно ли было им что-нибудь купить? Им все предлагали безденежно торопливою рукою и усердным сердцем. "Вы проливаете за нас кровь,-говорили им,-нам грех брать с вас деньги". В селах и деревнях отцы, матери и жены благословляли сынов и мужей своих на оборону земли русской. Поступавших в ополчение называли жертвенниками, то есть ратниками, пожертвованными Отечеству не обыкновенным набором, но влечением душевным. Жертвенники, или ратники, в смурых полукафтаньях, с блестящим крестом на шапке, с ружьями и пиками, мелькали по всем улицам и площадям с мыслию о родине. Тень грусти пробегала на лицах их, но не было отчаяния. Ласка и привет сердечный везде встречали их. И дивно свыкались они и с ружьем и с построениями военными!
ПОРЫВ ВОСПИТАННИКОВ МОСКОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
Юноши, бывшие в стенах университета и проходившие в недрах его поприще отечественной истории, пылали жаром отечественным. Но и тут сердце встречает горестный камень преткновения, и тут нужен талисман Монтекукулев, то есть деньги! деньги и деньги! Некоторые из юношей-патриотов приходили ко мне с просьбами, чтобы я содействовал рвению их. "Ваш "Русский вестник",-говорили они,-воспламенил наш дух; помогите нам жертвовать собою Отечеству!"
Сказано выше, что граф Ростопчин, именем государя развязывая мне язык на пользу Отечества, тем же именем развязал мне и руки на триста тысяч экстраординарной суммы. По этому праву я мог бы для нужд других брать из нее, но мне как будто бы стыдно было развязывать себе руки на деньги в то время, когда доверенность развязала мне язык для выражения вдохновений
душевных. Итак, чтобы удовлетворять ревностных просителей, я спешил продавать драгоценные вещи жены моей. Награда за это-провидение и судьба детей: у них останется память родного подвига. Поэт сказал: "Где нет сердца, там нет и приюта". Приют душе - воспоминания. С провидением и с любовью к Отечеству не торгуются.
ПОЖЕРТВОВАНИЯ ДОБРЫХ ГРАЖДАН ИВАНА СЕМЕНОВИЧА РАХМАНОВА И ГЕТМАНА
К пожертвованиям жены моей присоединились пособия Ивана Семеновича Рахманова, занимавшегося суконным издельем. Усердствуя к общему делу, почтенный гражданин доставил мне сукна на двадцать человек, а добрый и честный портной Гетман явился без платы шить ратную одежду. Когда впоследствии отдавал я ему деньги, он сказал: "Не возьму. Я не на вас работал. А об усердии моем напечатайте в "Русском вестнике". Охотно исполнил я его желание. В числе поступивших в Московское ополчение на основании частных пособий был Константин Федорович Калайдович. Был также в числе их и престарелый полковник Козлов-Угринин, служивший в то время комендантом в Камчатке, когда к берегам ее приплыл французский мореходец граф Лаперуз, которому Людовик шестнадцатый дал собственноручное наставление, касательно цели плавания его по морям. Лаперуз без вести пропал на волнах океана, а Людовик погиб на месте казни. Верьте и доверяйте после этого счастию земному!
НЕОБЫЧАЙНОЕ ВОЛНЕНИЕ В ПРИРОДЕ 1812 ГОДА
"Отчего,- говорит Фридерик Второй,- с необычайными явлениями природы сопряжены и необычайные события политические? Мы это видим, а тайна известна тому, кто управляет и природою и судьбою человечества". Со времени нашествия завоевателя бушевали в Москве порывистые вихри, несшиеся от юга, затмевавшие небо пылью, ломавшие заборы и срывавшие кровли с домов. Но ни волнение природы, ни гром пушек, час от часу приближавшийся к стенам Москвы, ничто не могло одолеть неугомонной привычки к картам. Посылали справляться гонцов: "Где и далеко ли неприятель?"
А получа ответ и поговоря несколько минут о военных действиях, опять провозглашали: "Бостон! Вист!" и так далее.
ОСОБЕННЫЙ МНЕ ПРИКАЗ
Исполняя возложенные на меня особенные поручения, я снаряжался и к походу. Ратные мои доспехи были готовы. Заблаговременно приготовил я жену к разлуке. Но в три часа ночи с 14 на 15 число августа получил я записку от полковника Караулова, начальника штаба дружин ополчения, состоявших под предводительством генерал-лейтенанта Василия Николаевича Чичерина. Вследствие неожиданного требования, я поспешил к генералу. "Граф Федор Васильевич,-сказал мне генерал,-именем государя предписывается вам остаться в Москве, где нужна ваша служба". "Жизнь мою,- отвечал я,- безусловно возложил я на алтарь Отечества, а потому делайте из меня что хотите. Но я первый записался в ратники. Итак, не исключайте имени моего из списка ополчения".
ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕ АВГУСТА: ДОСТОПАМЯТНЫЙ ДЕНЬ ДВУХ ВЕКОВ
Двадцать третьего августа, за два столетия до нашего тысяча восемьсот двенадцатого года, дружины русские отстаивали в стенах Москвы и Москву и Россию. Битвы их кипели среди храмов божиих, пред лицом святыни отечественной. Весь заветный быт земли русской предстоял очам ополчения русского. Так было в двенадцатый год предков наших, и в день 23 августа 1612 года над Москвою и в Москве засветилась заря избавления Отечества. А в наш двенадцатый год августа 23 русский полководец в двенадцати верстах впереди Можайска при деревне или селе Бородине, принадлежавшем тогда партизану Давыдову, который сам сжег свой дом, тут полководец наш назначал место плоское, способное для битвы валовой. На этом плоском месте, на равнине Бородинской и под Семеновским, после предварительного распоряжения, сделаны были некоторые перемены.
ТАКТИКА ПРОВИДЕНИЯ
Но тактика провидения не изменила первоначальной печати, наложенной на поле битвы: живыми урочищами определило оно ему высказать судьбу двенадцатого года, судьбу России, судьбу Европы и судьбу всего земного нашего шара. Полет веков не заглушил глагола провидения.
На равнине Бородинской, сообразно постепенному ходу ратных движений, струятся четыре речки: Войня, Колоча, Стонец, а под Семеновским, где гремел ад Наполеоновых батарей, течет речка Огник.
День битвы Бородинской, день войны, битвы, стона, огня! Войня, Колоча, Стонец, вливаясь в Москву-реку, как будто бы передавали весть Москве, что около берегов речки Сетуни ударит во дни сетования и скорби роковой, могильный час Москве!
В какой туманной дали соединились гробовые названия поля Бородинского? Не знаю. Но тут вся та битва, на которой, по словам самого Наполеона, он должен был допить чашу вина, налитую в Смоленске. И он испил ее под угасающею звездою прежнего своего счастья. На этом пире кровавом испили чашу смертную девяносто тысяч и сынов России и сынов стран дальних.
