RusK - Тайные пружины истории: Масонство в его прошлом и настоящем
Как это всегда бывало в их истории, евреи перегнули палку. Инквизиция была создана в первую очередь для борьбы с марранизмом, разросшимся до размеров национальной катастрофы. Народ ненавидел марранов хуже чумы. Кастилия, Леон и Арагон стояли накануне всенародного погрома, при котором не поздоровилось бы ни дворянству, ни королевской власти. Не приходится удивляться, что гром-таки грянул: «30 марта 1492 г., в отвоеванной у мавров Альгамбре, испанская королевская чета (Фердинанд и Изабелла Католические. — П. Л.) декретировала изгнание всех евреев из всех своих владений — величайшую еврейскую катастрофу в средневековой Европе» (р. 52).
Перебравшись со всеми своими капиталами за пределы Пиренейского полуострова (из Португалии их изгнали в 1496 году), главным образом в Голландию, и поголовно вернувшись к своей истинной вере, бывшие марраны повели против Испании ожесточенную войну в мировом масштабе. Современный испанский историк (Хулио Каро Бароха) свидетельствует: «Они оказывались всюду, где испанской мировой империи могла грозить опасность. При дворе (английской королевы) Елизаветы; в окружении королевы-матери (Екатерины Медичи) во Франции; в Антверпене — главном штабе восставших (против Испании) Нидерландов; у великого султана на Босфоре. Они действовали дальновидно и без колебаний, и так скрыто, что историки долго не могли обнаружить врагов Испании, не нащупав тесных связей между всеми этими лейб-медиками, банкирами, военными поставщиками, судовладельцами в столицах и портовых городах всего мира, не заметив сети высокого напряжения, растянувшейся на тысячи миль, связывавшей всех и заряженной непримиримой ненавистью к Испании и инквизиции. Ставшие в наше время известными, необозримые материалы государственных архивов не оставляют сомнений в активном участии бывших выкрестов в уничтожении испанского мирового могущества. Неправда, что Испания «обеднела», Ж изгнав евреев, как это любят теперь утверждать, - в XVI и XVII веках ее одолела детально рассчитанная, хладнокровная тактика сгоравших жаждой мести марранов» (Juolio Саго Baroja, «Los judios en la Espana modernа у contempo rаnеа», «Hochland», 1964, № 4).
Антмислансяий поход закончился в XIX веке латиноамериканскими революциями, из которых ни одна не была, как пишется в учебниках истории вплоть до наших дней, «восстанием народных масс против иноземного владычества». Это были всего лишь мятежи креолов-рабовладельцев против церкви и короны, мешавших им эксплуатировать индейцев и африканских рабов. Все без исключения герои этих революций, именами которых названы города и страны — Боливар, Сан-Мартин, Сантандер, Миранда, Идальго, Итурбиде и др., — были масонами, деньги шли из Лондона. Государственные гербы латиноамериканских республик, народные массы которых с тех пор не вылезают из нищеты, потрясающей распущенности нравов, коррупции «верхов», генеральских путчей, войн и революций, полны масонских эмблем с непременной пятиконечной звездой — масонской пентаграммой, преддверием к исполнению судеб человечества под шестиконечной звездой Давида.
ЛОЖИ ВЫХОДЯТ ИЗ ПОДПОЛЬЯ
К XVIII веку антихристианский заговор в Европе мог считать свои позиции в достаточной степени укрепленными. После того как Испания сошла со сцены в качестве великой державы, противником и очередным объектом мировой диверсии оставалась Франция, сумевшая под укрепившейся королевской властью преодолеть религиозный раскол и выйти на первое место, как великая держава и культурный центр Европы. Однако Реформация и эпохи «Возрождения» и «Просвещения» подорвали авторитет церкви и заложили в умах сомнения в необходимости религиозного обоснования светской власти. Заодно и сама церковь, умело подталкиваемая, чтобы быть «в ногу с веком», сделала все необходимое для собственной дискредитации; роскошь и безрелигиоз-ность «верхов», скептицизм и формализм салонных аббатов создавали духовную проласть между властью и народом, неизвестную в средние века. Явись сейчас Жанна д'Арк — ее не приняли бы в Версале.
Эпицентром всех потрясений и генеральным штабом мировой диверсии продолжала оставаться Англия. 24 июня 1717 года, собравшись в трактире «У гуся и вертела», четыре масонских ложи объединились в Большую Ложу Англии; значение этого события — исключительно в том, что веками действовавшая в подполье мафия нашла теперь возможным выйти на поверхность. Все энциклопедии мира делают вид, будто бы эта дата — день рождения современного масонства. То, что это не более, чем дезинформация, явствует хотя бы из того, что царь Петр I, например, был посвящен в масоны за 20 лет до того, в том же Лондоне, во время своего посещения Англии в 1698 году; «крестным отцом» его был гроссмейстер британского масонства, сэр Христофор Рен. Вернувшись в Россию, Петр «реформировал» Русскую Православную Церковь на чисто протестантский лад, превратив Ее в орудие светской власти и упразднив византийскую традицию «симфонии» — сотрудничества и совместной ответственности за народ и государство Царя и Патриарха, власти земной и власти небесной. Ом же основал первую русскую масонскую ложу, - собиравшуюся в Сухаревой башне для «всешутейших и всепьянейших соборов» — темное пятно в облике великого реформатора и лишнее свидетельство антицерковном направленности масонства в России, впрочем, кал и во всех странах.
С поразительной быстротой — свидетельствующей о наличии двух предпосылок: денег и опытной агентуры — масонские ложи посвящен в масоны за 20 лет до того, в том же Лондоне, во время своего посещения Англии в 1698 году; «крестным отцом» его был гроссмейстер британского масонства, сэр Христофор Реи. Вернувшись в Россию, Петр «реформировал» Русскую Православную Церковь на чисто протестантский лад, превратив Ее в орудие светской власти и упразднив византийскую традицию «симфонии» — сотрудничества и совместной ответственности за народ и государство Царя и Патриарха, власти земной и власти небесной. Он же основал первую русскую масонскую пому, собиравшуюся в Сухаревой башне для «всешутейших и есепьяиейших соборов» — темное пятно в облике великого реформатора и лишнее свидетельство антицерковной направленности масонства в России* впрочем, как и во всех странах.
С поразительной быстротой - свидетельствующей о наличии с денег и опытной агентуры — масонские ложи распространились по всей Европе, продолжая оставаться в прямом подчинении «матери-ложи» в Англии. Помимо военного и политического шпионажа, главной их задачей была пропаганда «терпимости», «свободы мнений», «плюрализма», сводившихся, в конечном счете, к отказу от принципов, правды и истины, открывая, под флагом «терпимости», дорогу любой лжи и ереси. Как видим, все это не потеряло актуальности и по сей день, ясно показывая, что наступление на остатки европейско-христианской нравственности, культуры и государственности ведется оттуда же, что и 200 лет темное пятно в облике великого реформаторе и лишнее свидетельство антицерковной направленности масонства в России, впрочем, как и во всех странах.
Во Франции, павшей первой жертвой революции нового типа — социального переворота, — число масонских лож превышало 700, а их членов насчитывалось десятки тысяч, в большинстве, разумеется, глупцов, не знавших, кому и чему они служат. Настоящее руководство осуществлял вне Франции «орден внутри ордена» (рецепт, зарекомендовавший себя со времен тамплиеров), известный под названием «ордена Иллюминатов», созданный в Баварии неким Адамом Вейсгауптом. Программой «иллюминатов» было полное уничтожение Церкви и религии, семьи и нравственности, собственности и государства — как видим, лозунги, не чуждые также и нашей эпохе.
На международных масонских конгрессах в Вильгельмсбаде и Франкфурте, в 1782 и 1786 годах (делегатом от России был граф Строганов) разрабатывался план революции и убийства не только французской королевской четы, но и шведского короля Густава III, убежденного противника как масонства, так и революционной демагогии. Людовик XVI и Мария-Антуанетта погибли на эшафоте, шведский король был застрелен на придворном балу масоном графом Анкастремом, а когда революции стала грозить опасность со стороны австрийского императора (брата Марии-Антуанетты), был устранен и он: дама в маске на дворцовом балу угостила его конфетой, от которой он в ту же ночь скончался.
Что касается самих революционных событий, то монбланы лжи, которая громоздится по этому поводу, способны вызвать головокружение. Но постараемся сохранить присутствие духа. В штурме Бастилии, 200-летнюю годовщину которого с такой помпой праздновало недавно правительство Миттерана, из восьмисоттысячного населения тогдашнего Парижа участвовали всего около 800 человек, которым платили по 12 франков в день, перевозя их из одного конца города в другой. Никакого штурма, разумеется, не было: когда был спущен подъемный мост, толпа ворвалась в крепость, перебив четырех офицеров и большинство солдат-инвалидов, чьи головы затем носились по Парижу на пиках. Освобожденных «Жертв тирании» было ровно семь человек: четыре фальшивомонетчика, двое опасно сумасшедших и некий граф де Солаж, посаженный по ходатайству собственной семьи за участие в «отвратительных преступлениях». Через неделю после «штурма» маркиз Лафайет, герой двух революций (американской и французской) и, разумеется, масон, с некоторым удивлением заметил: «Невидимая рука управляет народом. Чем ближе рассматриваешь актеров и оружие этой катастрофы, тем больше находишь во всем этом скрытого и тайного. Похоже, что чем дальше, тем будет хуже». Маркиз не ошибся, и скоро стало действительно много хуже. Сменивший его Робеспьер тоже с удивлением сказал своему другу, якобинцу Амару, совершенно то же самое: «Похоже, что какая-то скрытая рука толкает нас далеко за пределы того, что мы хотим делать. Каждый день Комитет. Общественного Спасения делает именно то, что он накануне решал не делать. Есть какая-то клика, действующая на его погибель, и невозможно распознать, кто ею управляет». Выступая в якобинском клубе, тот же Робеспьер с завидной откровенностью заявил: «Весь французский народ против нас. Наша единственная опора —- парижане». На что его коллега Дефие возразил: «Не будьте так уверены. Если бы можно было устроить тайное голосование, — от нас и в Париже не осталось бы и следа».
