Уильям Фуллер - Внутренний враг: Шпиономания и закат императорской России
Переход Мясоедова в Отдельный корпус жандармов прошел, судя по всему, гладко. Несмотря на существенные различия между жандармами и армией в отношении внутреннего устройства и организационной культуры, все офицеры Отдельного корпуса, подобно Мясоедову, имели опыт службы в регулярных войсках. По закону жандармским офицером можно было стать, только отслужив три года в армии7. Жандармы, конечно, имели свою особую форму, однако их знаки отличия полностью совпадали с теми, что носила армейская кавалерия. Собственно, в случае войны эти корпуса переходили под управление армейских властей. Да и в мирное время жандармы официально числились в списках армейского резерва.
Вначале Мясоедов получил назначение в жандармское управление Олонецкой губернии, к северо-востоку от Петербурга, по соседству с Финляндией. Менее чем через год последовал перевод в Минск, четыре месяца спустя Мясоедов получил новое назначение, на этот раз в Вержболово, городок в Сувалкской губернии на границе с Восточной Пруссией. 17 января 1894 года Сергей Николаевич Мясоедов вступил в должность помощника начальника железнодорожного жандармского управления, официально именовавшегося Вержболовским жандармским отделением Санкт-Петербургско-Варшавской железной дороги8. Следующие шестнадцать лет Мясоедову было суждено провести в Вержболово, называвшемся по-немецки Wirballen, а по-литовски Virbalis.
Путешественники, попадавшие в Вержболово, находили его крайне непривлекательной дырой. По отзыву одного англичанина, запоминалась тут главным образом «сплошная грязь, да мотающиеся на ветру высокие деревья»9. Узкая речонка, через которую перекинут грубый деревянный мост, и несколько рядов колючей проволоки обозначали здесь российскую границу и отделяли Российскую империю от Германской. В городишке не было достойной упоминания промышленности, а местные лавки удовлетворяли лишь потребности окрестного сельского населения. Пожалуй, единственным, чем могло гордиться Вержболово (до того, как оно вошло в историю делом об измене Мясоедова), было то обстоятельство, что в соседней деревушке Кибаргы в семье железнодорожного служащего родился великий русский пейзажист Исаак Левитан (1860–1900).
В должности помощника полковника Шпейера, главы вержболовских жандармов, Мясоедов нес ответственность за безопасность соответствующего участка Варшавско-Петербургской железной дороги. Ему также предписывалось оказывать содействие пограничникам и таможне в их бесконечной и безнадежной борьбе с контрабандистами10. С особой бдительностью следовало препятствовать ввозу из-за границы подрывной пропагандистской литературы и оружия. По большей же части его служебное время было занято деятельностью куда более рутинной и приземленной — регистрацией проезжающих и проверкой паспортов. В его обязанности входила проверка паспортов всех путешественников, желавших покинуть Россию через пограничный переход Вержболово. После того как в мае 1901 года Мясоедов был повышен до начальника вержболовских жандармов, он получил право своей властью выдавать российским подданным пропуска для краткосрочного пребывания за границей.
На первый взгляд может показаться, что это тоскливое захолустье было совсем неподходящим местом для такого светского и, вероятно, амбициозного человека, как Мясоедов. Однако свежеиспеченный жандармский поручик отнюдь не выражал недовольства своим назначением — он быстро устроил себе вполне приятную жизнь, заведя многочисленные знакомства как в Вержболово, так и по другую сторону границы, в прусском местечке Эйдткунен, а также в Сувалкской губернии (входившей в состав бывшего Царства Польского), в Ковно, Курляндии и Вильне. Своими связями в обществе Мясоедов во многом был обязан умению обращаться с винтовкой и дробовиком. Страстный охотник, он был желанным гостем на многочисленных охотах, которые устраивали местные землевладельцы. Именно любовь к охоте сблизила его с Тильманами, семейством состоятельных русско-немецких промышленников, владевших фабриками по обе стороны границы, в сферу интересов которых входили сталь, медь, железо, цинк и промышленное оборудование. Охотничья страсть свела Мясоедова также с агрономом Эдвардом Фуксом и импортером Эдуардом Валентини. Оба были прусскими подданными, уже много лег жившими в России. И, наконец, именно это увлечение способствовало браку Мясоедова.
Давным-давно, когда Самуил Гольдштейн приехал в Россию, он был почти нищим немецко-еврейским эмигрантом. В 90-х годах XIX века, благодаря трудолюбию и деловой хватке, мы уже видим его владельцем крупного кожевенного завода в Вильне, российском центре производства кож. Финансовый вес фирмы Гольдштейна, оценивавшейся приблизительно в 400 тыс. рублей, сделал ее опорой экономической жизни города и губернии. Подобно многим успешным предпринимателям, Самуил был полон решимости дать своей семье все то, чего сам был лишен в юности. Было приобретено загородное имение. Сыновья промышленника, Павел и Альберт, по выходным часто устраивали в имении охоту, на которую приглашались местные армейские и жандармские офицеры. Очевидно, именно здесь Мясоедов познакомился с Кларой Самуиловной, одной из двух дочерей Гольдштейна, начал ухаживать и в 1895 году женился на ней11.
Брак принес Мясоедову приданое Клары, составлявшее по тем временам весьма значительную сумму, 115 тыс. золотых рублей. Кроме того, молодой жандармский офицер стал вхож в обширный круг клиентов и родственников Гольдштейнов. Число людей, к которым он мог обратиться за советом и помощью, резко возросло, как, впрочем, и число тех, кто мог обратиться с соответствующей просьбой к нему. Одним из таких новых знакомых был Франц Ригерт, муж сестры Клары, Марии. В 1905 году Ригерт практически вынудил Мясоедова выступить его партнером и представителем в деле о покупке земли. Совместными усилиями Ригерт и Мясоедов приобрели имение в 932 десятины земли в Свенцянском уезде Виленской губернии. Хотя авансовый платеж полностью внес Ригерт, и он же являлся реальным собственником Сорокполя, во всех бумагах фигурировало только имя Мясоедова. Объяснялось это просто: как дворянин, Мясоедов имел право взять в Дворянском земельном банке, финансировавшем сделку, кредит в 25 тыс. рублей под низкий процент12. Схема эта, хорошо известная, будет повторяться в жизни Мясоедова еще несколько раз, когда он фактически продавал свое имя, влияние или пост люд ям более низкого происхождения для совершения сделок.
Впрочем, благодаря браку Мясоедов получил и собственное немалое состояние и, не теряя времени, воспользовался переменой в судьбе. В Вильне был куплен большой дом, который сдавался армии под казармы и приносил ежегодно 3 тыс. рублей дохода13. Также был отстроен особняк с необычным и роскошным каменным фасадом, вызвавший в Вержболово много пересудов.
Обзаведясь супругой и домом, Мясоедов мог теперь отплатить за то гостеприимство, которым его дарили многие годы, и быстро приобрел известность своими богатыми и веселыми вечерами. Он активно искал дружбы офицерства; праздники, устраивавшиеся в его доме, привлекали как прусских, так и российских военных. Впоследствии князь П.П. Ишеев из 8-го драгунского императора Александра III полка объяснял, почему приглашение к Мясоедову считалось таким лестным: «Обворожительная хозяйка, интересные приезжие немки и широкое хлебосольство, все это, откровенно говоря, влекло нас, холостую молодежь, скучавшую в захолустной стоянке»14. Но Мясоедов не только разгонял гарнизонную скуку. Корнет П.М. Шуринов вспоминал, что Мясоедов постоянно оказывал ему и его товарищам разные любезности — к примеру, снабжал их бесплатными пропусками для перехода границы или использовал свои связи на железной дороге для улучшения их жилищных условий15. Всем было известно, что Мясоедов с легкостью выдает заграничные пропуска, не затягивая дела и не требуя взяток (в отличие от многих других царских чиновников), за что местное гражданское население относилось к нему с уважением16.
Все вышесказанное рисует образ Мясоедова — заурядного чиновника, прозябающего в провинциальной глуши. Однако, несмотря на впечатление скучного захолустья, Вержболово далеко не было рядовым населенным пунктом, и мясоедовская служба там вовсе не сводилась к перекладыванию бумажек. Во-первых, Вержболово располагалось на пересечении основных путей въезда и выезда из России. Во-вторых, следует учесть близость северо-западных окраин империи — областей, чей этнический, культурный и экономический облик разительно отличался от великорусского. И, наконец (хота большинство не имело об этом ни малейшего представления), Вержболово играло важную стратегическую роль — оно было главным плацдармом российской разведки на германском направлении. Эти особые свойства Вержболово и прилегающих областей определили те три разные жизни, которые вел здесь Мясоедов: он был жандармским офицером, коммерсантом и агентом разведки. Мясоедов прекрасно осознал и в полной мере использовал те возможности, которые предоставило ему место службы. Но именно туг были посеяны семена его будущих несчастий.
