Екатерина Рыбас - Российские вожди в борьбе, любви и смерти
Если допустить, что Кузнецова не устранили бы, то появление Хрущева в Москве и, главное, его закрепления в кремлевской элите просто не произошло бы.
Андрей Маленков пишет, что после уничтожения Кузнецова Маленков нанес Берии ответный удар. Один из следователей МГБ Рюмин сообщил ему, что в «деле врачей» есть подлоги. Записка Рюмина была передана Сталину. Тот вызвал Рюмина и после разговора с ним поручил Маленкову создать комиссию по проверке МГБ. Затем был санкционирован и арест министра госбезопасности Абакумова. Министром стал «человек Маленкова» С. Д. Игнатьев, он же начал ревизию «ленинградского дела».
На XIX съезде партии (октябрь 1952) основной доклад сделал Маленков. Фактически он теперь становился преемником вождя. Он получил и право подписи за Сталина. В своем докладе Маленков призывал не искать шпионов и вредителей, якобы виноватых в наших неудачах, а направить энергию страны «на созидание, сосредоточиться на повышении культуры, прежде всего технологической, установить нормальные отношения с другими государствами». (В 1952 г. промышленная продукция СССР составила 223% от уровня 1940 г.).
В докладе Маленков, в частности, сказал: «отрицание объективного характера экономических законов является идейной основой авантюризма в хозяйственной политике, полного произвола в практике руководства хозяйством». Это важное заявление символизировало приближение новых времен и, как следствие, зарождение новой элиты, против которой уже будет трудно бороться старыми методами.
На пленуме ЦК сразу после съезда в Президиум ЦК из 25 членов 10 было сторонниками Маленкова (М. Г. Первухин, В. А. Малышев, А. Б. Аристов, С. Д. Игнатьев, В. В. Кузнецов, О. В. Куусинен, Л. Г. Мельников, Н. А. Михайлов, П. К. Пономаренко, М. З. Сабуров). В секретариате ЦК, а также среди кандидатов в члены Президиума большинство составляли выдвиженцы Маленкова (А. Н. Косыгин, Н. С. Патоличев, Н. М. Пегов, А. М. Пузанов, И. Ф. Тевосян, П. Ф. Юдин, Д. И. Чесноков). Маршал Г. К. Жуков стал кандидатом в члены ЦК.
Силы Берии позиционировались так: Хрущев, Булганин (он стал министром обороны), В. М. Андрианов, М. Ф. Шкирятов, А. Я. Вышинский, М. Д. Багиров.
Ни одна из группировок не имела решающего перевеса. Все решал выбор Сталина. А Сталин выбрал Маленкова. (Василий Сталин: «Вся система Берии и Маленкова была построена на принципе — не наш человек к тов. Сталину не должен быть вхож»).
Почему именно его? Андрей Маленков объясняет это так: «Сталин усовершенствовал репрессивную машину, завершил формирование тоталитарной системы. Он лично повинен в гибели огромного числа простых людей и многих руководителей. Он установил деспотический режим личной власти. Вместе с тем в рамках общепринятой тогда доктрины «первого социалистического государства», «мировой революции» и т. д. он руководствовался категориями державы, сливая это понятие, как делали многие деспоты, с мыслью о собственном величии сейчас и в веках. Вот эту-то особенность мышления Сталина и эксплуатировал, по-моему, отец, пытаясь по мере возможности обернуть ее на пользу государству. Так, выдвигая обвинение против Ежова, отец провозгласил единственно спасительный в ту пору тезис: «Враги народа уничтожают преданные партии и народу кадры, называя их врагами народа», — тем самым замедлил обороты репрессивной машины и способствовал освобождению тысяч невинно осужденных. Сбивая волну шпиономании и борясь с драконовскими законами формальной дисциплины предвоенных лет, отец заменил тезис об «ужесточении дисциплины» тезисом об «усилении технологической дисциплины». Борьбу с космополитизмом после войны он попытался направить в русло изучения достижений русской науки и культуры. Планы преобразования природы переключил на создание безусловно полезных лесозащитных полос и внедрение докучаевской системы землепользования. Под лозунгом партийного контроля над репрессивными органами ему многократно удавалось переиграть Берию, убирать его кровавых подручных, вырывать из-под следствия и из лагерей многих людей.
Сталин многократно убеждался, что Маленков не только умело осуществляет руководство промышленностью, обеспечивает решение труднейших задач, но и подбирает действительно деловых, способных людей, Сталин видел, что именно выдвиженцы Маленкова и тянут, по сути, весь воз непомерной работы.
С другой стороны, он был уверен в личной преданности ему Маленкова, в его порядочности. Началом этому доверию послужило дело Ежова, когда Маленков рисковал головой, устраняя угрозу заговора, опасного и для Сталина. Сталин был уверен, что Маленков не пойдет на сговор ни с кем из его «соратников». Он знал, что Маленкова, с одной стороны, и Молотова, Кагановича, Ворошилова, Микояна, Андреева, Хрущева, не говоря уже о Берии, — с другой, разделяет не только пропасть вражды, но и полная человеческая несовместимость. Чтобы сохранить доверие Сталина, крайне подозрительного человека, не вызвать его зависти, отцу приходилось постоянно подчинять свое поведение строжайшему самоконтролю и самодисциплине, которые стали его второй натурой. Именно это предельное самообладание, сокрытие эмоций создавали впечатление об отце как о незаметном человеке, позволили ему скрыть яркие стороны своей разносторонней натуры, не вызвать у Сталина зависти».
Итак, после смерти Сталина Маленков стал председательствовать в Президиуме ЦК и Совете Министров. Как свидетельствуют очевидцы, «он старался вести дело вполне демократично. С большим тактом и деликатностью пытался объединить вокруг стоящих задач усилия очень различных людей, всего руководящего ядра. Причем в поведении его не было и тени претенциозности. Он старался ничем не выделять себя по сравнению с другими членами Президиума. Всем стилем поведения на заседаниях Совета Министров и на Президиуме ЦК он как бы говорил: «я по сравнению с вами не имею никаких преимуществ. Давайте думать вместе. Предлагайте. Я только координирую усилия всех».
И он делал это очень естественно и искренне. Я думаю, что у него не было никаких помыслов об усилении роли собственной персоны. Работал он всегда как вол. После же смерти Сталина личные его усилия удесятерились».
Эти строки принадлежат не стороннику Маленкова, а противнику — Дмитрию Шепилову, тогдашнему главному редактору «Правды». Его свидетельства надо признать наиболее содержательными в понимании того периода.
Шепилов характеризует Хрущева весьма безжалостно:
«Как безденежный картежник, одержимый страстью обогащения, пытливо всматривается в лица постоянных игроков, изучает их повадки, прикидывает, как он выведет из игры второстепенных противников, а затем, играя ва-банк, нанесет решающий удар самому опасному партнеру — так терпеливо готовил свою игру ва-банк Никита Хрущев. Фаворит И. Сталина, почитатель В. Молотова, выдвиженец Л. Кагановича, соратник Н. Булганина, друг Г. Маленкова и Л. Берии, Хрущев своими маленькими подпухшими свиными глазками осторожно и подозрительно осматривал поле действий: что же получилось после смерти Сталина? Какова расстановка сил? Кто партнеры? Кто опасен? Кто не опасен? Будущие историки и психологи с изумлением станут искать ответ на вопрос: откуда у малограмотного человека, глубоко захолустного по манерам и мышлению, оказалось столько тонкой изворотливости, двурушничества, иезуитства, вероломства, лицемерия, аморализма в достижении своих целей?»
Шепилов называет Хрущева «огромным волкодавом», а Маленкова «ласковым пуделем». Однако это поверхностное сравнение. По-видимому, Маленков на первых порах не принимал в расчет необразованного, примитивного провинциала Хрущева. Был противник куда более серьезный. Это Берия.
Поэтому Маленков терпеливо и спокойно относился к Никите Сергеевичу, прощал ему грубые шутки в свой адрес. Они даже поселились в соседних особняках на Остоженке и пробили в заборе калитку, чтобы можно было короче общаться.
Хрущев постепенно усиливал позиции, а Маленков не видел в этом ничего тревожного.
Так, уже 14 марта 1953 года Пленум ЦК по предложению Хрущева освободил Г. Маленкова от обязанностей секретаря ЦК КПСС. Прошло немного времени, и Хрущев поставил на Президиуме вопрос об отказе от установившейся со времени Ленина традиции, в силу которой на заседании Президиума (Политбюро) ЦК председательствует не Генеральный секретарь ЦК, а Председатель Совета Министров (Народных Комиссаров).
На этом заседании Хрущев вел себя раздраженно. Правая ноздря у него подергивалась, угол рта отходил к уху, лицо приобретало злобное, бульдожье выражение.
— Почему это Маленков должен председательствовать на Президиуме? Почему это я, и все мы, должны подчиняться Маленкову? У нас коллективное руководство. У нас должно быть разделение функций. У меня свои обязанности, у Георгия — свои. Ну и пусть занимается своим делом...
