Геннадий Левицкий - В плену страстей. Женщины в истории Рима
Среди встречающих святыню была и весталка Клавдия, на которую пали подозрения в распутстве. Собственно, она своим поведением дала пищу для сплетен, которые могли закончиться известным погребом у Коллинских ворот.
Клавдия Квинт свой род выводила от древнего Клавса,
Был ее облик и вид знатности рода под стать.
И непорочна была, хоть порочной слыла: оскорбляли
Сплетни ее и во всех мнимых винили грехах.
Ее и наряд, и прическа, какую она все меняла,
Были вредны, и язык вечных придир — стариков.
Чистая совесть ее потешалась над вздорами сплетен, —
Но ведь к дурному всегда больше доверия в нас!
Чтобы отвести от себя подозрения, Клавдия решилась на отчаянный поступок — но прежде она помолилась богине. Когда читаешь об этом у Овидия, кажется, что весталка молилась Деве Марии, хотя дело происходило более чем за два столетия до рождения Иисуса Христа. Молитва, как следует из текста, непривычна даже для римлян.
Вот появилась она меж достойнейших в шествии женщин,
Вот зачерпнула рукой чистой воды из реки,
Голову трижды кропит, трижды к небу возносит ладони
(Думали все, кто смотрел, что помешалась она),
Пав на колени, глядит неотрывно на образ богини
И, волоса распустив, так обращается к ней:
«О небожителей мать плодоносная, внемли, благая,
Внемли моим ты мольбам, коль доверяешь ты мне!
Я не чиста, говорят. Коль клянешь ты меня, я сознаюсь:
Смертью своей пред тобой вины свои искуплю.
Но коль невинна я, будь мне порукою в том предо всеми:
Чистая, следуй за мной, чистой покорна руке».
Так говоря, за канат она только слегка потянула
(Чудо! Но память о нем даже театр сохранил):
Двинулась Матерь Богов, отвечая движеньем моленью, —
Громкий и радостный крик к звездам небесным летит.
Да, чего не сделаешь, чтобы спасти жизнь! После такого подвига никто не посмел даже усомниться в целомудренности Клавдии.
Клавдия всех впереди выступает с радостным ликом,
Зная, что честь ее днесь подтверждена божеством.
Римляне установили статую Клавдии Квинты в храме Матери Богов. Дважды (в 111 году до н. э. и во 2 году н. э.) храм подвергался опустошительным пожарам, и только изображение весталки оставалось невредимым.
В первой половине I века до н. э. другую весталку, Лицинию, тоже обвинили — в сожительстве с Марком Крассом; некий Плотин даже подверг ее судебному преследованию. Но хитрый Красс (по сути дела, первый крупный предприниматель античности и самый богатый человек в Риме) блестяще выкрутился из весьма неприятного положения и спас свою подругу. Срочно была придумана правдоподобная версия его частых встреч с девой-весталкой. Об этом свидетельствует Плутарх:
«У Лицинии было прекрасное имение в окрестностях Рима, и Красс, желая дешево его купить, усердно ухаживал за Лицинией, оказывая ей услуги, и тем навлек на себя подозрения. Но он как-то сумел, ссылаясь на корыстолюбивые свои побуждения, снять с себя обвинение в прелюбодеянии, и судьи оправдали его. От Лицинии же он отстал не раньше, чем завладел ее имением».
Август и весталки
В I веке до н. э. римляне вступили в бесконечную полосу смут, междоусобных распрей, гражданских войн. Увлекшись братоубийством, граждане начали забывать старые традиции, терять былое уважение к богам.
В 89 году до н. э. в городе возник конфликт между должниками и заимодавцами (эту историю зафиксировал Аппиан). Претор Авл Семпроний Азеллион, пытавшийся разобраться в ситуации с помощью старого закона, подвергся нападению, когда «совершал жертвоприношение Диоскурам на форуме и его окружала толпа, присутствующая на жертвоприношении. Кто-то сначала швырнул в Азеллиона камень».
Претор бросил священную чашу и побежал к храму Весты, стремясь воспользоваться правом заступничества весталок — оно распространялось даже на приговоренных к смерти. «Но толпа захватила храм раньше, не допустила в него Азеллиона и заколола его в то время, когда он забежал в какую-то гостиницу. Многие из преследовавших Азеллиона, думая, что он убежал к весталкам, ворвались туда, куда мужчинам вход был воспрещен. Так-то и Азеллион в то время, когда он исполнял должность претора, совершал возлияния, одет был в священную, отороченную золотом одежду, был убит около второго часа ночи среди форума, около храма».
Октавиан, преемник Цезаря, после усыновления Цезарем стал зваться Гай Юлий Цезарь, позже получил титул Август. Он понимал: религия — главная опора власти. Особенное внимание хитрый дальновидный политик уделял культам, которые традиционно пользовались любовью и уважением римлян. Не случайно, появившись в неспокойном Риме в 43 году до н. э., Октавиан поспешил не в сенат, не к своим сторонникам и не в отчий дом, а в храм Весты. «Мать и сестра обняли Цезаря, приветствовали его в храме Весты вместе с весталками». После этого «три легиона, не обращая внимания на своих командиров, отправили к нему делегатов и перешли на его сторону» (Аппиан).
«Он (Август) увеличил и количество жрецов, и почтение к ним, и льготы, в особенности для весталок. Когда нужно было выбрать новую весталку на место умершей, и многие хлопотали, чтобы их дочери были освобождены от жребия, он торжественно поклялся, что если бы хоть одна из его внучек подходила для сана по возрасту, он сам предложил бы ее в весталки» (Светоний). Но среди отцов знатных семейств было мало желающих отдать своих чад в жрицы Весты, и с 5 года н. э. Август допускает к этому сану дочерей вольноотпущенников.
Традиция хранить в святилищах все самое ценное и важное существовала с незапамятных времен; предпочтение отдавалось храму Весты — как одной из самых уважаемых римлянами святынь. В правление Августа за весталками закрепилась обязанность нотариусов, причем в их храме находились самые важные государственные документы. В 39 году до н. э. Антоний и Октавиан заключили мирное соглашение. Аппиан свидетельствует: «Условия были записаны, запечатаны и отосланы в Рим на хранение весталкам». Завещание Августа, как утверждает Светоний, «за год и четыре месяца до кончины записанное в двух тетрадях частью его собственной рукой, частью его вольноотпущенниками Полибом и Гиларионом, хранилось у весталок и было ими представлено вместе с тремя свитками, запечатанными таким же образом».
Что представляли собой остальные свитки, сданные Августом в храм Весты? Светоний отвечает и на этот вопрос: «Из трех свитков в первом содержались распоряжения о погребении; во втором — список его деяний, который он завещал вырезать на медных досках у входа в мавзолей; в третьем — книга государственных дел: сколько где воинов под знаменами, сколько денег в государственном казначействе, в императорской казне и в податных недоимках; поименно были указаны все рабы и отпущенники, с которых можно было потребовать отчет».
В императорскую эпоху
Следующий император, Тиберий, «о богах и об их почитании… мало беспокоился, так как был привержен к астрологии и твердо верил, что все решает судьба» (Светоний). Он даже пытался уничтожить древнее «право и обычай убежища», которыми обладали храмы.
Жадный, жестокий, циничный, как характеризуют Тиберия авторы, он тем не менее продолжал покровительствовать весталкам. «Чтобы возвысить достоинство жрецов и чтобы они с большим рвением служили богам, — пишет Тацит, — было постановлено выдать весталке Корнелии, заменившей Скантию, два миллиона сестерциев, и, кроме того, было решено, что Августа при посещении театра всякий раз будет занимать место среди весталок».
Повышенное внимание Тиберия к культу Весты, в том числе и финансовая поддержка его служительниц, сделали свое дело. В его правление знатнейшие римляне наперебой предлагали своих дочерей в жрицы, и не было необходимости привлекать к этому дочерей вольноотпущенников. «…Цезарь сообщил о необходимости избрать девственницу на место Окции, которая в течение пятидесяти семи лет с величайшим благочестием руководила священнодействиями весталок; при этом он выразил благодарность Фонтею Агриппе и Домицию Поллиону за то, что, предлагая взамен ее своих дочерей, они соревновались в преданности государству. Предпочтение было отдано дочери Поллиона, ибо супружеские узы ее родителей продолжали пребывать нерушимыми, тогда как Агриппа расторжением первого брака нанес урон доброй славе своей семьи. Цезарь, впрочем, утешил отвергнутую, даровав ей приданое в размере миллиона сестерциев» (Тацит).
Сильна была власть весталок во времена Тиберия, но она нелучшим образом сказывалась на нравственности и порядочности жриц. Тацит рассказывает случай, произошедший с весталкой Ургуланией, которая пользовалась дружбой и покровительством Августы — матери Тиберия.
