Сергей Кремлёв - 10 мифов о 1941 годе
На мой взгляд, одного этого документа достаточно для того, чтобы оправдать позицию Германии в «польском» вопросе в 1939 году и однозначно осудить позицию Польши. Мало того, что поляки и слышать не желали об изменении ублюдочного «статус-кво», они не желали даже иметь реальные его гарантии, потому что единственной реальной гарантией мог быть тройственный англо-франко-советский договор, гарантирующий Польшу. Поляки же не только не соглашались на ввод советских войск в Польшу в случае нападения на неё Германии, они отказывали потенциальному русскому союзнику даже в аэродромах — даже после того, как немцы вторгнутся в Польшу. Позиция Польши заводила в тупик военные переговоры СССР с Англией и Францией, которые начались в Москве 12 августа 1939 года. Однако и позиция англо-французов вела ситуацию туда же — в тупик. Возможен был, впрочем, с точки зрения «союзников», и иной вариант — такая «общая» война с Германией, когда примерно 80–90 % военных усилий пришлось бы на СССР.
А рейх жёстко требовал от Польши скорейшего решения проблемы «Коридора» путём, например, референдума под международным контролем. Если бы жители «Коридора» высказались за оставление его в составе Польши, Германия должна была получить право или на прорытие подземного тоннеля для связи с Восточной Пруссией, или на постройку надземной экстерриториальной транспортной эстакады через «Коридор». Если бы население высказалось за Германию, Польша должна была получить право на экстерриториальную коммуникацию с польским портом Гдыней и Данцигом, возвращённым в Рейх.
Поляки отказывались, потому что «руководство» Польши руководилось из Лондона и Парижа, а в конечном счёте — из Вашингтона. И этому, заокеанскому, руководству в Европе нужна была война, а не мир. Причём война Германии с Польшей по замыслам этого руководства должна была перерасти в войну Германии с Советской Россией.
Поскольку Сталину и России война была не нужна, 23 августа 1939 года в Москве был подписан советско-германский Пакт о ненападении, который, к слову, основывался (об этом часто забывают) на советско-германском договоре о нейтралитете 1926 года, продлённом Гитлером в 1933 году и действовавшем к моменту подписания Пакта 1939 года.
Я приведу лишь две оценки этого Пакта, сделанные в реальном масштабе времени. Первая принадлежит 80-летнему Павлу Николаевичу Милюкову, знаменитому кадету, бывшему министру иностранных дел Временного правительства:
«Соглашение Сталина с Гитлером о нейтралитете России…
Западные демократии — если они решат вступить в войну с Германией, примут такое решение добровольно, уже после заключения советско-германского договора 23 августа…
Неужели кто-то из русских хочет, чтобы вся тяжесть союзной войны против могущественной армии Гитлера легла на одну недовооруженную ещё Россию? В чем провинился тут Сталин? В том, что он предпочел нейтралитет и тем выиграл время?
Пакт явно не направлен против демократий, и если карта мира окажется иной, чем того ожидали демократические государства, то причины этого надо искать в их собственной политике, а не в политике СССР…»
А вот цитата из шифровки московского посла Франции Наджиара в Париж:
«Сделка 23 августа не является вероломным ударом по Польше и нам, которого желала Германия».
Это было правдой. При этом правдой было и то, что Пакт исключал вероломство Франции и Англии по отношению к России и объективно вынуждал Польшу к реалистичной позиции. Увы, Польша и реальность — вещи несовместные… Несмотря на свою явную неправоту, Польша на мирный компромисс с Рейхом не пошла.
Такой была предыстория начавшейся 1 сентября 1939 года германо-польской войны. Усилиями Англии и Франции при закулисном руководстве США она тут же превратилась в общеевропейскую войну с перспективами перерастания её в войну мировую в интересах США.
Однако панская «гоноровая» Польша рухнула так быстро, что этого не ожидал никто, в первую очередь — сам Гитлер. Казалось бы, обязательства Англии и Франции по гарантированию «независимости» напрочь прогнившего — как оказалось — «государства» можно было считать исчерпанными. И было бы разумно начать мирные консультации с целью деэскалации конфликта. Тем не менее Англия и Франция всё более хорохорились и, объявив после 1 сентября 1939 года войну Германии, так её и не сворачивали.
Такое положение вещей заранее планировалось интернациональной Золотой Элитой, и поэтому ни о каком мире Англии и Франции с Германией речи быть не могло. Однако до весны 1940 года война англо-французов с Рейхом была почти бескровной и справедливо получила наименование «странной». При этом Гитлер ничего не имел против прекращения и этой «войны»…
В начале февраля 1940 года Вашингтон объявил о намерении послать в Европу своего специального представителя — Самнера Уэллеса. Официальное сообщение о целях поездки подчёркивало: «Господин Уэллес не получил полномочий делать предложения или принимать обязательства от имени правительства США… Его поездка предпринимается только с целью информации президента и государственного секретаря США о существующем положении в Европе».
12 февраля 1940 года генерал Гальдер записал в свой дневник информацию, полученную из германского МИДа:
«Самнер Уэллес. Его маршрут: Рим, Берлин, Париж, Лондон. Задачи: а) сбор информации; б) подготовка предложений о посредничестве на следующих двух условиях: восстановление польского государства; восстановление Чехословакии в соответствии с Мюнхенским соглашением.
Никакого вмешательства во внутренние дела Германии. Никаких чрезмерных репараций. Американская помощь: деньги для поддержания европейских валют, чтобы помочь поставить на ноги европейскую торговлю…»
Увы, это была лишь мирная «упаковка» визита Уэллеса, внутри которой содержалась скорая настоящая война.
17 февраля 1940 года янки отплыл из Нового в Старый свет, 23 февраля он был уже там и приступил к серии зондажей в ведущих европейских столицах. 26 февраля Уэллес имел первую встречу с Муссолини, 29 февраля убыл из Рима и 2 марта беседовал с Гитлером. Затем последовали Париж, Лондон и опять Рим. В Москву Уэллес, к слову, не заглянул.
Проведя свои зондажи, Уэллес отбыл за океан, но в беседах в Лондоне и Париже американский эмиссар твёрдо обещал союзникам участие в будущих военных событиях Соединённых Штатов. И фактически миссией Уэллеса Америка, ещё не ввязываясь в бои прямо, обеспечивала будущую большую войну политически. Эта война должна была истощить и ослабить Европу и обогатить и усилить США.
Если бы наступил скорый мир, то Германия быстро становилась бы экономическим (а затем — и политическим) руководителем неких Соединённых Штатов Европы в русле германских идей Срединной Европы. Англия и Германия могли бы восстановить и развитьсовместные проекты в духе заключённого лишь в феврале 1939 года, но уже полузабытого Дюссельдорфского соглашения о взаимном экономическом сотрудничестве.
Советский Союз, дружественный Германии и всё более экономически укрепляющийся, в новой ситуации обретал бы всё большую комплексную мощь и, соответственно, всё большее влияние на европейские и мировые дела.
Италия вовлекалась бы в новые европейские орбиты так, как это было бы выгодно Италии и Европе, а не США.
Франции в такой Европе тоже нашлось бы вполне достойное место, как и другим европейским странам.
Но такая Европа Америке была не нужна, и с началом весны 1940 года начался новый тур европейского противостояния — «норвежский». Причём англичане сами спровоцировали немцев на активные действия, что хорошо видно из беседы советского полпреда Майского с норвежским посланником в Лондоне Кольбаном. В ответ на вопрос Майского — не опасаются ли норвежцы германской оккупации, Кольбан заявил, что они опасаются скорее опрометчивых действий «со стороны наших английских друзей».
Резон в таких опасениях был. Скажем, 6 марта 1940 года генерал Гальдер записывал в дневнике:
«Англия, как и Франция, потребовала от Норвегии и Швеции разрешения на пропуск своих войск. Фюрер намерен действовать. К 10.03 подготовка будет закончена. 15.03 — начало операции «Везерюбунг».
Формально пропуска войск англо-французы требовали для обеспечения своей военной помощи финнам в их войне с СССР. Но как раз 6 марта 1940 года финская делегация во главе с Рюти выехала в Москву — заключать мир. И войска на территории Норвегии Лондону нужны были для блокирования поставок в Германию шведской железной руды через норвежские порты. Англичане предлагали норвежцам широкую военную поддержку в случае предоставления портов, прикрытие Тронхейма, Бергена, Ставангера, Нарвика… Высадка англичан в Норвегии планировалась не позднее 20 марта 1940 года, а первый эшелон предполагалось переправить морем в Нарвик 15 марта. Ещё до этого Черчилль — тогда морской министр — намеревался минировать норвежские территориальные воды — без согласия Норвегии, естественно.
