Наталья Павлищева - Ложный Рюрик. О чем молчат историки
Что за ноу-хау у Рюрика, которое устроило ильменских словен и кривичей? Почти наверняка можно сказать, что это не законы викингов. Понятно, что и местные белых крылышек за спиной не имели, и глаз могли при случае выбить, и горло при необходимости перерезать, но система боевого братства «проклятья морей» была бы явным перебором.
Как бы то ни было, правила, в достаточной степени устраивавшие всех, оказались выработаны. Был ли это компромисс или кто-то изначально согласился на любые условия — неизвестно. Скорее компромисс, его требовало все то же согласие местных жить в системе нового князя.
Пожалуй, вот еще монета своя не помешала бы… Любили эти самые власть имущие собственные портреты на аверсах размещать, прямо-таки каждый норовил профиль в металле отчеканить, да ладно бы один для себя любимого или еще для тещи и детей на память или пару десятков, чтоб врагам ради устрашения разослать, так ведь тысячами штамповали. Профиль на монете иметь полезно — подданным трудно забыть светлый образ повелителя, если каждый день его физиономию в руках держат, с другой стороны, качество штамповки тех времен хромало на обе ноги, то бишь руки, вместо светлого образа чаще страшилка получалась, что тоже не без пользы.
Когда в страшилках надобность отпала (кого сейчас испугаешь уродцем на монете или купюре?), придумали кредитные карточки и пластиковые деньги. А вы думали, их ради удобства расчетов изобрели?
Вот портретов Рюрика (как его по батюшке-то? Ладно, пусть будет просто Рюрик I) на монетах не осталось, не потому, что славы в веках не желал или с дензнаками знаком не был, просто металлическими кружочками пользовались арабскими и портреты на их аверсах были чужие. А еще верней, на тогдашней Руси ходили собственные, отличные от других дензнаки — меха. Столько-то белок (или шкурок) с дыма в качестве налога, столько-то за корову, а столько-то за меч или выбитый зуб. Так удобней, монеты штамповать надо из привозного серебра, а меха вон за каждой околицей бегают, только не ленись, лови или бей.
А жаль, что этих самых аверсов с портретами не осталось, знали бы, на кого князь Игорь похож, Рюрикова ли династия-то…
Но государство без монет существовать вполне способно, даже сейчас есть такие, что чужими денежными знаками пользуются, вместо того чтобы заморачиваться с созданием собственных.
Все требования соблюдены: территория есть, население хоть и строптивое, и по лесам да болотам, но имеется, аппарат принуждения — тоже, столица (Рюриково городище) в наличии, правила, видно, выработаны (или усвоены местные), согласие населения в наличии (не изгнали же), в качестве разменной монеты беличий хвост сгодится, если купюра покрупней, то куница или соболек…
Есть государство? Пожалуй, есть.
А раньше чего не хватало?
Территория та же, конечно, при Рюрике увеличилась, и солидно, но не ради Рюриковых новых владений его к Ильменю приглашали? Население, может, и подросло, а у новых сограждан варяжские черты появились, но это не самоцель призвания чужаков. Аппарат принуждения добровольно только полные дураки без большой на то необходимости себе на шею сажать стали бы (все повествование о призвании варягов из далеких земель именно так выглядит, потому и не верится). Столица не столь уж важна, и без Рюрикова городища поселений хватало, в Скандинавии территорию будущей Руси Гардарикой — «Землей городов» — звали не зря, наверное, а если и не было, то обошлись…
Можно вспомнить еще защиту от всяких нападений. Только каких? Таковая требовалась с севера для Ладоги от набежников с моря (но в Ладоге столько скандинавов жило, что впору сам город скандинавским называть), в Изборске да на Белоозере от соседних племен (там Рюрик и посадил своих братьев). Однако для защиты достаточно нанять дружину, пусть бандитскую, но всего лишь дружину, а не решать общим сходом власть в своей земле черти кому отдавать.
А какая защита нужна тем, кто сидел «внутри» земель, в дальних поселениях, в том же Полоцке или в Русе? Рассредоточить свою дружину по всем городам и весям князь был бы просто не в состоянии, а успеть в Смоленск или Псков в случае нападения — нереально: как ни торопись, от Ильменя успеешь только к головешкам и горам трупов. То есть ради защиты от нападений с Варяжского (Балтийского) моря словене района Валдая или той же Руссы звать не стали бы, а кривичам Лукомля или Витебска варяжская дружина в Новгороде или Ладоге и вовсе без надобности.
Остаются те самые правила, ради которых стоило бы заводить нового князя. Правила, пусть и жесткие, которые устраивали бы всех, чтобы порядок был. Помните сожаления ильменских словен, кривичей, чуди и иже с ними, тех, что призвали варягов, мол, богата наша земля, только вот порядка в ней нет? Кстати, отсутствие порядка вовсе не означает бардак, а всего лишь отсутствие четких правил для всех.
ПОРЯДОК — вот зачем звали Рюрика, вот что он должен был организовать, а назовут ли потомки это государством — не важно.
Порядок не какой попало, потому что прежний не устраивал, а какой-то особо разумный и в меру жесткий. От князя требовалось не просто раскидать в стороны сцепившихся меж собой сородичей, но и каждому отвесить точно ту оплеуху, которую заслужил. Это самое трудное — справедливо наказать виновных. По своим правилам можно только в том случае, если эти правила устраивают пригласивших.
Но чтобы кого-то звать такой порядок устанавливать, нужно точно знать, во-первых, что это за порядок (вспомните жесткие законы викингов, которые вряд ли устроили бы жителей Приильменья, кроме того, око за око они без подсказки знали и применяли при случае), во-вторых, что новый князь способен его обеспечить, а следовательно, с таким порядком знаком. Это немаловажно, потому что чужак, даже просто незнакомый с местными расценками на свернутую в пылу соседской свары челюсть, мог быстро стать негожим и последовать со всеми своими родами вон.
Что же это за Рюрик, который справился, не развесив всех несогласных по березам, сумев усмирить строптивых и организовав жизнь на Руси такую, что следующего звать не стали? И выбирать тоже. Дальше власть пусть не без проблем, но передавалась по наследству.
И что это за порядок?
Есть, правда, одно «но», разрушающее благостную картину призвания князя и его деятельности, вернее, «но» целых два. Первое — мятеж Вадима Хороброго, который после подавления бунта был казнен. Второе — что-то такое происходило на Руси и в Ладоге, что через нее на некоторое время резко сократился, если не прервался вовсе, транзит восточного серебра в Скандинавию. Такой факт обычно считается признаком войны на территории транзита. Правильно, кто же в здравом уме повезет ценности через земли, объятые гражданской войной? А у тех, кто не в здравом, серебра обычно не бывает.
О мятеже Вадима вспомним, когда будем говорить о родственниках князя Рюрика, а по поводу серебряных кладов, которые вдруг перестали закапывать в Скандинавских землях, возможно другое. Беря в руки округу (или прибирая к рукам), Рюрику невольно пришлось столкнуться с интересами ладожан, не просто столкнуться, а войти с ними в конфликт. А Ладога — это множество скандинавов, которые не от нечего делать так далеко от родины жили, а ради торговли, прежде всего мехами и серебром. Если конфликт в Ладоге, то и серебряный путь в Скандинавию закрыт.
Как тогда разрешались вопросы и как достигалось согласие? Своим был только род, в котором на свет появился и живешь, все остальные свои, только пока твои интересы не прищемили. Стоило родовым интересам пострадать, вся солидарность вмиг бывала забыта, потому «всташа род на род» дело вполне обычное, могло начаться из-за опустошенного чужого капкана, а закончиться гражданской войной, потому что притушенные обиды имеют свойство разрастаться до размеров почти вселенских, как только им это позволяют.
Вставал род на род, резали друг дружку (не подумайте, что это только словене и кривичи, это все человечество в любом уголке нашей круглой Земли), пока не убеждались, что силы равны и дальше только обоюдная погибель, либо неравны настолько, что слабому лучше покориться во избежание все той же погибели. Вот тогда следовал договор о том, кто как себя вести должен, чтобы кровь не лилась рекой. Все древние договоры подписывались кровью, огнем и мечом, потому что кто же по доброй воле другому свое уступать будет, особенно то, что самому тяжело досталось?
У нас нынешних и у наших предков более чем тысячелетней давности подход к понятию «договор» разный, надо отдавать себе в этом отчет. Разный вовсе не потому, что они жили, как писал Карамзин, «звериньским образом», а потому, что тысячелетия все же хоть чему-то учат. Например, тому, что сесть за стол переговоров полезней раньше, чем война начнется. Это потому что мы такие разумные? Да ничего подобного, просто набили столько шишек и обзавелись такой военной мощью, что понимаем: любое столкновение слишком дорого может обойтись. К тому же бесконечное пересечение и общность интересов сказываются. Есть надежда, что глобальных столкновений не допустят международные корпорации, которым есть что терять в любом краю Земли, а там, где нечего, военный бухтеж идет постоянно (либо там, куда международные корпорации пока не допустили).
