И. Лисюченко - История России до ХХ века. Учебное пособие
4. Место России во всемирной истории. Российский исторический опыт в контексте мировой истории.
Четвёртый вопрос темы посвящен одной из самых интересных, но и одной из самых сложных проблем – проблеме места и роли нашего Отечества во всемирной истории, места и роли российского исторического опыта в мировом опыте.
В мировой исторической науке немало написано о крайнем своеобразии русской цивилизации. Русь считают догоняющей, специфической европейской, азиатской, крестьянской, иррациональной, самой деспотичной, самой анархичной… Существует и множество других определений и осмыслений, предложенных историками, философами истории, культурологами. Сквозь туман предубеждений и идеологических штампов вырисовывается огромная и крайне противоречивая культура страны с очень трудной и порой парадоксальной судьбой. Необходимо тщательное и беспристрастное научное исследование роли России в истории человечества, в результате которого будет возможно определить и ценность российского общественно-исторического опыта для будущих поколений граждан России и представителей других народов. Не претендуя, разумеется, на истину в последней инстанции, мы полагаем, что ответить на эти вопросы можно, лишь проанализировав, в первую очередь, природные и внешние факторы в истории страны.
Кратко касаясь здесь данных проблем, следует отметить, что историю России невозможно понять, не учитывая того остающегося обычно на втором или третьем плане исторических сочинений природно-климатических факторов. Россия – земледельческая страна, культура которой сложилась в условиях заболоченной тайги или, в лучшем случае, широколиственных и смешанных лесов, с суровой природой и отсутствием хороших дорог. Для примера можно указать, что без учета климата Восточной Европы невозможно понять постоянные голодоморы, серьезно влиявшие на экономику, политику, военную мощь и обыденную психологию русского общества. Природными условиями следует, по крайней мере, частично следует объяснять хроническую бедность России.
Те же факторы объясняют и то, что история России – это история постоянной колонизации восточными славянами огромных пространств Евразии, колонизации, продолжающейся и поныне. Русские заселили и освоили, кроме тайги и широколиственных лесов, тундру и лесотундру, лесостепь и степь, полупустыню и пустыню, предгорья и горы. Перед нами – классический пример постоянно мигрирующего по суше народа. Это обстоятельство обусловило некоторые особенности этнопсихологии русского народа. Для русских совершенно не характерен страх перед пространством, желание оставаться на одной и той же территории, что возможно сказать о жителях гор или долин рек, протекающих в пустыне. Русские не связаны жёстко с определённым регионом или даже ландшафтом. Психологически они давно признали своими, к примеру, и Колыму, и Прибалтику, и Кавказ. Типологически в этом они подобны другим постоянно мигрировавшим народам, правда, использовавшим для этого, в основном, морские пути, в первую очередь, англоязычным.
Но, пожалуй, ещё в большей степени, чем природно-климатические, своеобразие России обусловили внешние факторы, в том числе и её географическое положение. Многое объясняет тот факт, что колыбель восточных славян – Восточная Европа – является, с точки зрения геополитики, так называемой «сердцевиной земли» Евразии. Иными словами, данный ключевой регион, откуда эта группа славянства расселилась по необозримым пространствам Северной Азии, находится на перекрёстке всех основных военных, торговых и транспортных путей, объединяющих большую часть регионов Евразии и даже Северной Африки (через Босфор, Дарданеллы, Александрию, или же через Кавказ и Машрик, в частности, Палестину). Подобное географическое положение, в конце концов, имело для нашего Отечества самые многообразные последствия, кое в чём имевшие, возможно, даже фатальный характер.
Расположение на территории, являющейся «сердцевиной земли» Евразии, приводило восточных славян к разнообразным контактам с самыми различными народами и конфессиями. В древности это были племена Арийского мира, в первую очередь, северные иранцы (туранцы), италики, дакофракийцы, иллирийцы, древние германцы и кельты. Позднее к этому списку можно добавить Византию, Скандинавию, угро-финнов, балтов, тюрок, монголов, самодийцев, тунгусо-маньчжуров, Персию, Индию, Китай, индейские племена Северной Америки и др. Наибольшее влияние на Русь имели южные, а в меньшей степени – западные славяне, а из неславянских народов – угро-финны, балты, арии, тюрки и Византия, а позже – монголы.
Расположение на перекрёстке вышеозначенных путей способствовало тому, что восточные славяне стали народом, очень восприимчивым с различного рода новшествам. Вопреки широко распространённому мнению, так, видимо, было всегда, а не только начиная с петровского времени. В частности, судя по данным археологических раскопок, праславяне очень быстро перенимают у кельтов лучшую тогда в Европе технологию выплавки и обработки изделий из железа. Немало новшеств русские переняли и у своих заклятых врагов – ордынцев. К примеру, уже через 10 лет после ордынского нашествия, к величайшему удивлению западных (немецких) наблюдателей, они восприняли многие детали татарского оружия и снаряжения воина. В XV столетии специально приглашённые в большом числе Иваном III западные, в основном итальянские, мастера научили русских строить огромные здания, лить пушки, одни из лучших тогда в Европе, и сооружать первоклассные по европейским понятиям крепости. Количество примеров, разумеется, можно умножить. Особо же следует указать тот факт, что эти заимствования, как правило, имели творческий характер, они не были лишь слепым копированием чужого опыта.
Жизнь в середине «кипящего котла» народов, религий и обычаев не могла не наложить серьёзнейшего отпечатка на культуру Руси в её самых различных аспектах. В языческой религии восточных славян очень заметно влияние угро-финских и туранских элементов, русская православная культура зиждется на византийской культуре, даже названия трёх столиц России свидетельствуют о синкретичной по самой своей сути культуре Святой Руси. Так, название Киева происходит от славяно-арийского слова-титула «Кий» (палица, атрибут бога-громовержца). Название Москвы может быть объяснено и из славянского, и из балтийского, и из угро-финского языка. Третья по времени столица нашего Отечества вначале имела голландскую транскрипцию («Питербурх»), а затем – немецкую и русскую («Санкт-Петербург», «Петроград»).
Именно жизнь в подобной поликультурной среде, по всей видимости, объясняет редкую в мировой истории терпимость восточнославянских народов – терпимость к чужим народам, верам и обычаям. Для русских совершенно не характерно презрительное или высокомерное отношение к людям иной общности, что резко отличает их от западных народов. Сама же терпимость славян обусловила, в свою очередь, их редкий ассимиляционный потенциал. За последние две тысячи лет со славянами, в частности, с восточными, слились бесчисленные племена – племена, даже названия которых порой не известны историкам. Ассимиляция, за редчайшим исключением, была мирной и добровольной. Фактически в ряде регионов России она продолжается и сейчас (Поволжье, Русский Север, Сибирь, Дальний Восток).
Русским довольно легко было стать, для этого, как правило, было достаточно принять Православие, фактически не отказываясь при этом ни от своих обычаев, ни от своего мироощущения. Русским считались и вице-канцлер Петра Великого Шафиров, по происхождению – крещёный еврей, и другой крещёный еврей – выдающийся этнограф П. В. Шейн, величайший знаток восточнославянской народной культуры, и обрусевший немец Н. Г. Гартвиг, посол России в Сербии в начале XX века, ярый панславист и противник германского империализма. Подобное положение дел порождало следующие высказывания, немыслимые на Западе и даже в Китае и Исламском мире. В частности, русские крестьяне XIX века так говорили о принявших Православие: «Покрестились – значит, стали русские, русской веры». Православные финно-угры в тот же период времени так определяли свою национальность: «Мы – русские, только язык у нас другой». Наконец, даже в наше время нам пришлось услышать следующее высказывание: «Я – русский православный ногаец».
Кроме того, своими, т. е. входящими в свою цивилизацию, могли стать и восприниматься таковыми не только лица, но и целые народы – армяне, грузины, православные осетины, ассирийцы и т. д. В западную же цивилизацию, как показывают, в частности, примеры Польши, Чехии, Словакии, Хорватии и Словении, невозможно войти целым этносом. Разумеется, вышерассмотренные культурные традиции придавали русскому обществу дополнительный запас прочности.
