Курт Дитмар - Вторая мировая война на суше. Причины поражения сухопутных войск Германии
Нельзя сказать, что польское правительство, со своей стороны, старалось избежать дальнейшего обострения ситуации, проявляя осторожность и сдержанность. Так, оно направило властям Данцига ультиматум по одному из второстепенных вопросов, связанному с деятельностью польского таможенного инспектора в гавани города. Германская сторона ответила предостережением от повторения подобных ультимативных шагов. С польской стороны последовала более острая реакция. Поляки, говоря официально, дальнейшие вмешательства рейха в отношения между Данцигом и Польшей рассматривали как акты агрессии. Сказалась не только сама по себе понятная нервозность польского правительства, но и порожденная верой в поддержку англичан необоснованная самонадеянность.
Гитлера предостерегали и его друзья итальянцы. Граф Чиано, министр иностранных дел в правительстве Муссолини, 12 августа посетил Гитлера в Бергхофе. В состоявшейся беседе Гитлер высказался в том же духе, что и на совещании с командующими 13 мая: Польшу следует подавить, поскольку она всегда будет противником стран оси.
Возражениям Чиано, утверждавшего, что война с Польшей наверняка перерастет во всеобщую, мировую войну, Гитлер противопоставил свое «непоколебимое убеждение», что западные демократии в конце концов поостерегутся противостоять его планам. Когда же Чиано указал на неготовность Италии к войне и ее заинтересованность в отсрочке противостояния, а также на необходимость созыва международной конференции, Гитлер решительно отверг эти соображения. Он спешил. В качестве самого позднего срока начала военных операций против Польши Гитлер назвал конец августа.
Свое убеждение, что западные страны в случае вооруженного конфликта между рейхом и Польшей останутся в стороне, Гитлер уже 14 августа довел до сведения главнокомандующего сухопутными войсками (Браухича. — Ред.) и начальника Генерального штаба (Гальдера. — Ред.). Англия, заявил он, пошумит, возможно, разорвет дипломатические отношения с Германией, но не вступит в борьбу с оружием в руках. Конечно, предпосылкой этого явится быстрый и решающий успех, после которого западным странам станет ясно, что Польша находится на пороге краха.
Дальнейшее развитие событий способствовало рассеиванию всех сомнений Гитлера, если таковые, в первую очередь относительно позиции западных держав, у него вообще были. С начала июля идущие германо-советские переговоры относительно заключения торгового договора привели к более свободному политическому общению, причем не является тайной, от какой стороны исходила инициатива. (Инициатива исходила прежде всего от Германии. СССР дважды (в начале августа и 14 августа) отвергал предложения Германии подписать секретный протокол о разграничении интересов Германии и СССР «на всем протяжении от Черного до Балтийского моря». И только после срыва 17–21 августа переговоров в Москве с представителями Англии и Франции СССР дал согласие на заключение договора с Германией. Причем в это же время на востоке, на реке Халхин-Гол, велись тяжелые бои с японцами, грозившие перерасти в полномасштабную войну. У СССР не было другого выхода. — Ред.) В стремлении привлечь на свою сторону Сталина и опередить западные державы, которые хотели видеть Советский Союз всеобщей гарантией для государств, которым угрожала Германия, Гитлер шел навстречу желаниям русских. Благодаря согласию на присоединение к Пакту о ненападении и предоставлению СССР свободы действий в Прибалтике ему удалось преодолеть недоверие Сталина. 23 августа министр иностранных дел рейха фон Риббентроп прибыл в Москву. В ночь на 24 августа Пакт о ненападении между Германией и Советским Союзом был подписан. К нему имелось тайное дополнительное соглашение о том, что сферы интересов обеих сторон разграничены таким образом, что демаркационная линия разделяет польскую государственную территорию на восточную и западную части. Вопрос о возможном восстановлении независимого польского государства остался в подвешенном состоянии.
Ввиду этих бесспорно больших внешнеполитических успехов по крайней мере на обозримое будущее опасность войны на два фронта представлялась ничтожной. Гитлер считал вмешательство западных сил в защиту поляков невозможным. Об этом он и сообщил на многочасовом совещании, которое провел 22 августа в Бергхофе со старшими командирами и начальниками штабов. Он подробно описал сложившуюся благоприятную ситуацию, подчеркнул крайне малую вероятность вмешательства Запада и высказал намерение развязать войну пропагандистскими мерами. Любые сомнения он немедленно отвергал.
В операциях скорость и решительность решали все. Обе передовые ударные группировки вермахта должны были очень быстро продвинуться до рек Висла и Нарев; польские оборонительные рубежи быстро преодолевались, польские армии изолировались друг от друга, а массированные налеты авиации должны были способствовать полному разгрому противника.
Итак, Гитлер назначил дату начала операции — 26 августа, 4.30 утра.
Но дипломатические игры, предшествовавшие трагедии, еще не были завершены. Еще 22 августа британское правительство официально уведомило, что заключение германо-советского договора о ненападении никоим образом не повлияет на его обязательства по отношению к Польше. Одновременно премьер-министр Чемберлен направил Гитлеру личное послание, в котором, ссылаясь на британские мобилизационные меры, подчеркивал решимость своего правительства оказать помощь Польше, одновременно выражая готовность принять участие в прямых германо-польских переговорах.
Гитлер (предварительно долго крича на привезшего около 13.00 23 августа в Берхтесгаден послание Гендерсона) в ответном послании возразил, что немецкое правительство в свете последнего британского заявления не намерено отказываться от защиты интересов рейха в Польше, а дальнейшие мобилизационные мероприятия в Великобритании вызовут немедленную мобилизацию сил германского вермахта.
Уже вечером 23 августа, когда Гендерсон улетел обратно в Берлин, Гитлер отдал приказ 26 августа в 4.30 начать наступление. Все же, казалось, Гитлер еще обдумывал возможность удержать Великобританию в стороне от конфликта. 25 августа в 13.30 он принял (уже в Берлине) британского посла Гендерсона и сообщил ему, что желает раз и навсегда покончить с «македонским положением вещей» на германской восточной границе, что после решения проблемы Данцига и коридора он обратится к Великобритании с развернутыми предложениями, основные черты которых он сообщил послу в отдельности. В заключение он попросил дипломатического представителя Великобритании лично отвезти это «последнее предложение» в Лондон самолетом. (Однако закончил свою речь Гитлер совсем на другой ноте, сказав, что человек он очень решительный и что это его последнее предложение. Если английское правительство отвергнет его идеи, то будет война. — Ред.) А в 17.35 25 августа был подписан британско-польский договор о взаимопомощи.
Ввиду этого неожиданного для Гитлера шага, сделавшего иллюзорными все надежды на то, что Британия останется в стороне, фюрер решил сдвинуть дату нападения и сначала дождаться реакции британского правительства на его «последнее предложение». С большим трудом Верховному главнокомандованию удалось остановить воинские части, уже приведенные в движение, и вернуть их на исходные позиции вблизи границы.
В последующие дни события очень быстро сменяли друг друга. 28 августа Гендерсон передал ответ британского кабинета на «последнее предложение» Гитлера. В ноте подчеркивалась готовность к германо-британским консультациям после мирного разрешения конфликта между Германией и Польшей. Затем рекомендовались прямые переговоры между главными участниками конфликта для достижения и гарантированного другими странами соглашения, обеспечивающего интересы Польши. Британское правительство заверяло, что употребит все свое влияние для нахождения удовлетворительного решения.
29 августа Гитлер дал ответ. Он указал на польские перегибы в Данциге и преследования немецкого меньшинства в Польше. Однако фюрер заявил, что согласен с предложенным англичанами посредничеством, так как англичане имели целью отправку уполномоченных польских представителей в Берлин. Немецкое правительство в ближайшие дни ожидало прибытия этих представителей. Отличительные признаки «ультиматума» в этом (последнем) предложении Гитлер отклонил, ссылаясь на необходимость спешки, ввиду актов насилия над немцами и опасности инцидентов на границе.
30 августа британский премьер сообщил фюреру, что ходатайствовал перед польским правительством о принятии мер к предотвращению инцидентов на границе, и попросил о соответствующих мерах также германскую сторону. Около полуночи британский посол передал ответ своего правительства на германскую ноту, полученную накануне. В ответе было сказано, что польское правительство будет тотчас информировано о готовности немцев к началу прямых переговоров. На словах Гендерсон передал, что его правительство находится не в том положении, чтобы рекомендовать полякам послать своих переговорщиков в Берлин, скорее оно считает целесообразным действовать обычным путем через польского посла, чтобы дело было сдвинуто с мертвой точки.
