Виктор Марковский - Афганистан. Война разведчиков
Вертолетчики Газни с командиром разведгруппы (с трофейной винтовкой), на бедре которого видна объемистая пластмассовая кобура АКС-74У. Разработанный для летного состава жилет носимого аварийного запаса НАЗ-И, скроенный из плотной синтетической ткани оливкового цвета, служил для размещения радиостанции «Комар», пистолета ПМ, обойм к нему, пары автоматных магазинов, сигнальных патронов и перевязочного пакета. Жилет заслужил признание не только в авиации, но требованиям к «боевому» он все же не удовлетворял, в первую очередь из-за малого носимого боезапаса, будучи ориентированным на нужды летчика в расчете на скорую эвакуацию.
«Черный Калашников» — AKC-74 с цевьем и ствольной накладкой из литьевой термопластмассы. Прочный полиамидный пластик с высоким модулем упругости при попаданиях пуль не давал ранящих осколков, как это бывало у стеклопластиковых деталей. Ребра на цевье автомата улучшили его «ухватистость» и отвод тепла при продолжительной стрельбе, а темный цвет сделал оружие менее заметным.
Защитный сетчатый костюм КЗС оставался наиболее распространенным видом маскировочного обмундирования. Костюм с капюшоном выпускался из камуфляжного материала нескольких типовых расцветок. Сетчатая ткань КЗС оказалась удобной в жарком климате и комбинезон часто носили вместо верхней одежды.
357-й и 350-й опдп (известный как «полтинник») поначалу оставались в Кабуле, позднее их батальоны были направлены в периферийные гарнизоны для их усиления и большей оперативности действий десантных подразделений.
Заставы и дозоры
Необходимые для деятельности армии сведения собирались во всех ее звеньях. Пирамида сбора разведывательных данных включала разведотделы в штабах дивизий, бригад и полков, а также два разведпункта и 797-й разведцентр, подчинявшиеся управлению разведки штаба 40А. Арсенал военной разведки, без которой немыслимы были не только операции, но и будни ОКСВ, включал широкий набор средств — от аэрофотосъемки и космической разведки до ежедневного наблюдения и агентурной работы. Соответствующие меры принимались даже на правительственном уровне: для обеспечения афганской кампании уже в конце 1980 года было принято Постановление ЦК КПСС и Совмина «О развитии работ по созданию и выпуску комплексов разведывательно-сигнальных средств», предусматривавшее разработку систем, «слушающих» местность и засекающих передвижения противника. Помимо данных инструментальной разведки и «немых» фотоснимков, наиболее ценными оставались сведения, добываемые непосредственно «из первых рук». Командиры, державшие связь с местным ХАД (ХАД — служба государственной информации, афганская контрразведка, с 1985 — министерство госбезопасности) и располагавшие собственной сетью осведомителей, получали информацию от местных жителей и самих моджахедов, охочих до заработка менее рискованного, чем участие в боях. Армия остро нуждалась в переводчиках, которых пришлось набирать из выпускников институтских факультетов восточных языков (составители солдатских разговорников сочли необходимыми лишь фразы типа «Поздравляем вас с праздником апрельской революции» и «Мы прибыли для оказания помощи дружественному Афганистану»). Военные вузы дали первых офицеров со знанием языка пушту только в 1983 году (11 человек), а дари — в 1986 году (6 человек). В большинстве же эту роль играли вчерашние студенты-языковеды и солдаты из среднеазиатских республик.
Выносной пост № 9 на скале — один из 102 в оборонительном поясе Кабула. С них велось непрерывное слежение за обстановкой в столичной режимной зоне. Для постов выбирались господствующие над местностью высоты, с которых открывался хороший обзор, однако гарнизону приходилось неделями нести службу в полной изоляции от своих на неприступных скалах.
На сторожевых заставах и мостах к концу первого года войны несли службу 20200 солдат и офицеров. Их задачей было наблюдение и контроль за местностью, оборона и охрана режимных зон вокруг городов, гарнизонов и магистралей. На фото — застава у входа в Панджерскую долину. На вершину скалы вынесен наблюдательный пост, у подножия оборудованы укрытия для техники, казарма и склад снабжения окрестных постов.
Рассказам агентов не всегда можно было доверять (по словам генерал-лейтенанта Б.Н. Громова, изрядная часть полученных сведений «на самом деле оказывалось бредом какого-нибудь обкурившегося анашой душмана»), а иные информаторы сочетали службу сразу нескольким хозяевам с разных сторон. Бывало, что афганцы пользовались случаем свести давние счеты со своими недругами или, стараясь угодить, подтверждали небылицы, которые от них хотели услышать и выдавали желаемое за действительное в погоне за «премиальными» (из-за чего за наводчиками укрепилась репутация «сказочников»). Вот несколько из множества таких случаев: в марте 1982 года под Асадабадом, узнав от местного жителя о ночующей в селе банде, слали бронегруппу, и в пути она нагнала информатора, торопившегося предупредить душманов об опасности; в другой раз разведрота 66-й омсбр, пойдя по указке наводчика на захват склада с оружием в кишлак Балабаг, ничего не нашла, но при возвращении по подсказанному пути попала в засаду.
Все же при умелом подходе, в чем и состоял талант разведчика, перекрестная информация из разных источников давала представление об обстановке в селениях, планах душманов и ожидаемых действиях в окрестностях и на дорогах. Умение ладить с осведомителями и по-восточному тонкое ведение дел, подкрепленное обязательным «бакшишом» (подарком), позволяло судить о настроениях вожаков, отношениях между ними и возможности согласованных действий, о «кредитоспособности» местных лидеров, запасах, численности и вооружении банд, не говоря уже о конкретных сведениях о выходе караванов, местах ночевки банд, складах и тайниках.
Пост «Пилотка» на горной вершине у Гардеза на 2800 м. Заставы-крепости сооружались на потенциально опасных направлениях, где была велика активность противника, и служили опорными пунктами для выходов разведгрупп и подразделений в боевые рейды. Подходы к заставе перекрывались стрелковыми позициями, минновзрывными заграждениями и сигнальными средствами, оповещавшими о приближении противника.
Придорожный пост на трассе Кабул-Термез. Посты у дорог играли особую роль, обеспечивая охрану путей и шедших по ним машин. Возле них останавливались на ночлег колонны с грузом, здесь же находились бронемашины и танки обеспечения проводки, выходившие на выручку попавшим под обстрел и разблокировавшие дорогу. В обязательном порядке охранялись все мосты, тоннели и перевалы.
Расширение агентурной работы и рост числа информаторов прямо предусматривались приказами штаба 40А, обязывавшими командиров всех уровней, начиная от взводных лейтенантов, налаживать контакты на местах, знать расстановку сил в округе, состав действующих банд вплоть до поименного состава их руководства и характеристик командиров. Рекомендовалось особо уделять внимание вербовке дуканщиков (хозяев мелких лавок и магазинов), купцов и афганских военных, лучше других осведомленных и заинтересованных. Результаты часто не сводились к добыванию и покупке сведений. Кропотливая работа офицеров разведки позволяла избежать самих боевых действий и потерь, изыскивая выходы на полевых командиров и вступая в переговоры. Эти контакты бывали многоходовыми и извилистыми, от нажима и силовых действий до взаимных компромиссов и прямой оплаты. Так, в Герате цементная фабрика избегала диверсий в обмен на обещание армии не трогать родное селение одного из местных «авторитетов». В 1981 году командование 5-й мсд в этой провинции сумело склонить к переговорам одного из лидеров оппозиции, с которым встречался начальник разведотдела дивизии. Результатом было практическое прекращение операций в зоне вокруг города и снятие напряженности в самом центре провинции.
Умело построенные отношения позволяли внести раскол в ряды противника, вызывая их междоусобную вражду. Идеей непримиримой борьбы с «неверными» были одержимы далеко не все (нападения на гарнизоны и обстрелы не давали ощутимой добычи) и выгоднее становилось пойти на уступки «шурави», дававшими гарантии той или иной группировке, что ее не уничтожат в обмен на отказ от враждебных вылазок, а при взаимном доверии даже помогавшим медикаментами и продовольствием. Хозяину Панджшера Ахмад Шаху руководство 40А предлагало даже «авиационную и артиллерийскую поддержку в случае вооруженных столкновений его отрядов с соперничающими формированиями».
В зону охранения каждой заставы и поста входили от километра до 15–20 км дороги. Обочины на иных участках были сплошь завалены ломом горелого металла — остовами грузовиков, смятыми бочками «наливников» и развороченными корпусами бронемашин.
