А. Боханов - История России с древнейших времен до конца XVII века
Если процесс распада индоевропейской общности занял более двух тысячелетий, то то же самое можно сказать и об угро-финской (или уральской) языковой общности, которая распалась на собственно финскую и угорскую также приблизительно в середине II тыс. до н.э. Прародину этих языков скорее всего надо искать в Приуралье. откуда носители соответствующих языков распространялись на запад и восток. Особые сложности возникают с так называемыми кавказскими языками. В пределах современной России к ним относятся дагестанские, адыгские, нахские и один представитель абхазских (абазинский) языков. К югу от Большого Кавказского хребта обитают грузины (с подразделением на собственно грузин, менгрелов, лазов и сванов), собственно абхазы и остатки некогда многочисленных носителей дагестанских наречий Азербайджана (удины, крызы, хиналугцы и др.).
Вопрос о «прародине» кавказских языков особенно неясен. Известно, однако, что в древности (III—II тыс. до н.э.) на них говорили на большей части территории Малой Азии (нынешней Турции), а также в западном Иране и даже южнее. Позже эти языки сохранились лишь на севере в пределах нынешнего Кавказа.
При этом имели место весьма любопытные явления. Доказано, например, что отдаленным родственником современных вейнахских (чеченского и ингушского) языков были урартский и родственный последнему хурритский. Урартский язык исчез на протяжении I тыс. до н.э., вытесненный в основном так называемым протоармянским, носители которого пришли на Армянское нагорье после великих переселений с запада (Балкан) в XIII—XII вв. до н.э. Есть основания полагать, что ранее общие предки (по языку) урартов и вейнахов занимали обширные территории центрального Закавказья. Еще древнегрузинские легенды рассказывали о том, что предшественниками картвелов (грузин) на значительной части Восточной Грузии были какие-то бунтурки, возможно вейнахи. В I тыс. на севере Кахетни известны цанары, которых скорее всего также надо относить к вейнахам. Позже они слились с грузинами. Наконец, еще до недавнего времени одна ветвь тушин (грузинских горцев) говорила на вейнахском наречии. Следовательно, есть основания полагать, что в древности и ареал распространения этих языков был весьма обширен и простирался от центрального горного Кавказа до районов к югу от озера Ван и даже исторической Сирии. Как и почему этот ареал затем весьма сузился — наука пока четкого ответа не дает. Абхазы и адыги некогда составляли единую этноязыковую общность, занимавшую не только западный Кавказ, но и часть восточной Малой Азии (так называемые протохеты). Предки грузин (по языку), очевидно, жили между абхазо-адыгами и вейнахами. Далее на восток, в современном Азербайджане и западном Иране, обитали племена, говорившие на языках, родственных дагестанским. Однако и область распространения абхазо-адыгских (а затем и адыгских) языков на севере не выходила за пределы южного Прикубанья. К северу от Кубани обитали индоиранцы, а затем и иранцы (после распада индоиранской общности). Этот распад произошел где-то к середине II тыс. до н.э., хотя лингвисты вроде бы обнаруживают общий индоиранский язык в степном Предкавказье и позже (в I тыс. до н.э.). В связи с этим, однако, надо сделать одно существенное замечание: по данным лингвистики, без иных (в основном письменных) материалов почти невозможно очертить ареал распространения того или иного языка. Можно лишь установить его наличие в приблизительных хронологических пределах.
Такой самой общей характеристикой и завершим обзор этнической истории нашей страны до I тыс. до н.э., когда в нашем распоряжении появляются первые письменные известия. Они, включая рассказ знаменитого Геродота, весьма далеки от совершенства и сами нуждаются в специальном скрупулезном изучении, с привлечением иных (археологических и лингвистических) материалов. Однако само их появление знаменует новый важный этап в развитии наших знаний о прошлом, этап, на котором на смену общим схемам, восстанавливающим факты со значительной долей предположительности, приходят вполне конкретные сведения очевидцев.
§ 2. Иранцы юга и греческие колонии в Северном Причерноморье
Согласно старейшим письменным источникам, древнейшим населением Северного Причерноморья были киммерийцы. Именно их называет «отец истории» Геродот, которому мы обязаны основным комплексом известий об этом регионе в древности. Согласно Геродоту, киммерийцы были вытеснены со своей территории скифами и, спасаясь от последних, бежали вдоль восточного берега Черного моря в Малую Азию. О киммерийцах и их приходе в Азию в VIII в. до н.э. упоминают и восточные (ассирийские, Библия) источники. Любопытно, что в грузинский язык их этноним в форме «гмири» вошел в значении «герой, богатырь».
Однако кто такие киммерийцы в этническом плане — мы не знаем, и ученые до сих пор высказывают разные точки зрения на этот счет, из которых наиболее вероятна их принадлежность к индоиранцам.
Скифы, победившие киммерийцев, преследовали их (согласно Геродоту), но поскольку маршрут скифов был иным (они прорвались в Закавказье по берегу Каспийского моря), можно полагать, что их походы в Закавказье и далее до Египта и Сирии не были связаны с исходом киммерийцев, тем более, что хронологически скифские походы относятся к VII в. до н.э. Известно, что скифы участвовали в разгроме Урарту, а затем и Ассирии. В армянском языке «ска» (скиф) имеет тот же смысл, что «гмири» в грузинском. На территории нынешнего Азербайджана ими было основано политическое объединение, известное как Скифское царство. Очевидно, скифы частично расселились в степных районах Азербайджана и на дагестанском побережье.
Но основная масса скифов обитала в течение многих веков на обширных пространствах от Алтая до Дуная. Уже из этого можно сделать вывод, что скифы пришли в Северное Причерноморье с востока из-за Дона. Их самоназвание было саки (от «сака» — олень), и форма «скиф», зафиксированная У античных писателей, скорее всего множественное число от «сак» (сакта).
В Северном Причерноморье сложился мощный племенной союз, во главе которого стояли так называемые царские скифы, чьи кочевья располагались по левому побережью нижнего Днепра. Именно там Геродот указывал царские могилы. Этим скифам подчинялись прочие скифы. Однако, кроме скифов как таковых, в которых современная наука с полным основанием видит иранцев, в состав их политического союза (возможно союзов) входили и иные этносы. На западе это, очевидно, фракийцы и праславяне, на северо-востоке — финские племена, на западном Кавказе — предки адыгов, в горном Крыму обитали таври — народ неясного происхождения, приносивший человеческие жертвы. От тавров произошло одно из названий Крыма — Таврида. Скифы эпохи Геродота еще не знали государства как такового, хотя греческий историк и именует их правителей басилеями. Термин «басилей» прошел сложную эволюцию, В древнейших источниках — это главы отдельных производств (гончарного, оружейного и т.д.). У Гомера басилей — племенная знать. Во времена Геродота басилеями обычно называли царей, но применительно к менее развитым обществам и племенных вождей. Именно таковыми были басилеи скифов, у которых (скорее всего для V—IV вв.) есть основание видеть тот общественный строй, который называется «военная демократия» и который предшествует государству как таковому.
Скифы Северного Причерноморья находились в постоянных контактах со своими сородичами на территории современных Казахстана и Средней Азии. Античные писатели рассказывают, что во время пребывания Александра Македонского в Средней Азии (20-е годы IV в. до н.э.) к нему прибыло посольство от правителя Хорезма и предложило провести его войска в Македонию через степи нынешнего Казахстана и России, пояснив, что этот маршрут им (хорезмийцам) хорошо известен.
Чуть ли не за двести лет до этого персидский царь Дарий I, покорив среднеазиатских скифов, пытался подчинить и их европейских сородичей. Однако поход Дария в Скифию (ок. 513 г . до н.э.) окончился неудачей. Почти столь же безуспешными были военные экспедиции македонян в 30-е годы IV в. до н.э.
Описывая быт и нравы скифов (в широком смысле), Геродот поясняет, что не все скифы были кочевниками: часть их, особенно по правую сторону Днепра, по Южному Бугу и по нижнему Днестру, занималась земледелием. Возможно, речь идет не о скифах, а о фракийцах, там обитавших. Однако столь же допустимо, что часть скифов постепенно переходила к оседлости, тем более, что характер отношений между местным населением и греческими городами на побережье Черного моря, а также греческой метрополией, этому способствовал. Известно, что коренная Греция всегда испытывала острый недостаток в хлебе, и последний ввозился из ее колоний, в том числе и причерноморских.
Колонизационная деятельность греков началась еще в VIII в. до н.э., причем первоначально доминирующую роль в ней. по крайней мере в отношении Черного моря, играли не города собственно Греции, а эллинские полисы на побережье Малой Азии (Милет и др.). Кстати, и Геродот был выходцем оттуда. Греки вышли в Черное море, очевидно, именно в VIII в. до н.э. Любопытно, что первоначально они заимствовали скифское название этого моря. Скифы же именовали его Ахшайна. т.е. Черное, что у греков превратилось в Аксинский Понт (Негостеприимное море). Однако вскоре за этим водным пространством закрепилось название Понт Эвксинский (Гостеприимное море), и это название удержалось на века, порой, например, у арабов, как просто Понт или Понтийское море. Правда, в средние века Черное море приобретало и иные названия, из которых наиболее интересно Русское море, широко распространенное в X—XII вв. С XIII в. обычным постепенно стало древнее наименование Черное море (турецкое — Кара дениз, арабское — Бахр ал-асвад, русское — Черное).
