Михаил Мельтюхов - Упущенный шанс Сталина
Так, М.А. Гареев, несмотря на то, что он сам впервые опубликовал сведения о том, что еще в марте 1941 г. советское военно-политическое руководство определило ориентировочный срок начала войны - 12 июня, утверждает, что "в 1941 г. Советский Союз ни о какой превентивной войне против Германии не помышлял и не мог помышлять"11 . И это при том, что все очевидцы событий в один голос утверждают, что в Москве считали войну с Германией неизбежной, об этом же свидетельствуют все доступные документы того периода. Поэтому в Москве не только могли, но и обязаны были "помышлять" о том, как создать наиболее благоприятные условия вступления в войну с Германией. В противном случае следует сделать вывод, что все советское руководство состояло из полных идиотов, которые не могли понять очевидные вещи и действовать в соответствии со своими интересами. Понятно, что подобное предположение совершенно не соответствует тому, что мы знаем о хозяевах Кремля и об их действиях в 1930-1940-е годы.
По свидетельству В.М. Молотова, который был в то время вторым человеком в советском руководстве после И.В. Сталина, подготовка к неизбежной войне с Германией, конечно же, велась. "Иначе зачем нам еще в мае месяце надо было из глубины страны перебрасывать в западные приграничные военные округа в общей сложности семь армий? Это же силища великая! Зачем проводить тайную мобилизацию восьмисот тысяч призывников и придвигать их к границам в составе резервных дивизий военных округов?" При этом сам Молотов признает, что срока германского нападения "точно не знали", но войска уже сосредотачивали. Естественно, возникает вопрос, что будет после того, как Красная Армия развернется на западных границах СССР, при том, что не ясно, нападет ли Германия в 1941 г. вообще? "Время упустили, - делает вывод Молотов. - Опередил нас Гитлер!" (выделено мной. М.М.)12 В чем, спрашивается, опередил?
Определенный ответ на этот вопрос содержится в ныне доступных архивных документах идеологической и пропагандистской подготовки СССР к войне, которые свидетельствуют вовсе не об оборонительных намерениях советского руководства. Сторонники традиционной версии так и не смогли опровергнуть эти материалы, но был найден новый аргумент, чтобы не признавать очевидного. Так, Д.А. Волкогонов и А.С. Орлов утверждают, что "никому не известно о каком-либо документе, плане, которые бы подтверждали замысел Сталина совершить нападение на Германию в определенный момент"13 . Им вторит В.Э. Молодяков, который признает, что "утвержденных идеологических документов много", но полагает, что "по-прежнему не найдено ни одного официально утвержденного плана (или хотя бы относящегося к нему документа), предусматривающего начало боевых действий советской стороной против Германии или ее союзников"14 .
Действительно, многие документы до сих пор неизвестны, но не потому, что их искали и не нашли, а потому, что многие важные фонды архивов закрыты для неангажированных исследователей. Однако и известные документы советского военного планирования, которые действительно являются основным доказательством наступательных намерений СССР, позволяют усомниться в справедливости вышеприведенных высказываний. Ю.А. Горьков совершенно прав, призывая комплексно исследовать эти документы, чего, насколько нам известно, до сих пор не сделано. А поэтому его утверждение о том, что "все документы оперативного плана - от Генштаба до армий включительно позволяют сделать вывод о том, что Советский Союз не готовился к нападению на Германию первым"15 , представляется преждевременным. Далее будут приведены конкретные документы, позволяющие отвергнуть эти предвзятые мнения.
Кроме того, следует помнить, что отечественная историческая наука лишь недавно приступила к изучению советской истории с использованием не только официальных документов, но и тех, что были скрыты в архивах с различной степенью ограничения их использования. Поэтому в данный момент историки не имеют возможности в полной мере реконструировать процесс принятия ключевых решений советским руководством в 1939-1941 гг., так как значительная часть соответствующих исторических источников все еще не доступна для исследования. Поэтому исследователи вынуждены скрупулезно реконструировать прошлое на основе довольно ограниченной документальной базы, которая все же значительно расширилась в последние годы, что в совокупности с другими материалами дает возможность перенести дискуссии на твердую почву фактов. Использование же широкого панорамного подхода с опорой на достижения отечественной и зарубежной историографии кануна и начала Второй мировой войны позволяет вписать новые сведения о военно-политических действиях СССР в 1939-1941 гг. в общую канву событий, расширяя наши знания об этом периоде мировой истории ХХ века.
В последние годы в российской литературе идет переоценка многих событий межвоенной истории XX века. Однако, к сожалению, нередко здесь основным мотивом служит не желание углубить наши знания о том периоде, а лишь стремление к огульному очернению советской внешней политики. Для этого, как правило, используются абстрактные моральные оценки, без учета конкретных исторических реалий и менталитета эпохи. Поэтому, на наш взгляд, следует попытаться непредвзято взглянуть на действия советского руководства в 1939-1941 гг. Автор полагает, что каждое государство имеет право проводить любую внешнюю политику, но это вовсе не означает, что в оценке этой политики следует исходить только из политической конъюнктуры. Более того, именно далекая перспектива позволяет более объективно оценить прошедшие события. Кроме того, не следует разрывать цепь событий, что также искажает их восприятие. Именно поэтому, по нашему мнению, важно рассмотреть разные стороны событий кануна Великой Отечественной войны в комплексе.
Таким образом, перед современной российской историографией стоит задача всестороннего изучения того пути, по которому удалось пройти Советскому Союзу от парии международного сообщества до второй сверхдержавы мира. Это позволит, с одной стороны, воздать должное нашим предкам, чьим потом и кровью был полит этот путь, а с другой стороны, даст современному российскому обществу определенные ориентиры на будущее. Конечно, решение этой задачи потребует длительных усилий и изучения как развития международных отношений на разных уровнях, так и внутренних изменений советского общества.
Данная работа подготовлена на стыке общегражданской, военной истории и историографии проблем 1939-1941 гг., что, по мнению автора, в полной мере отвечает понятию проблемного исследования. Вместе с тем попытка рассмотреть разные стороны истории этого периода предопределила некоторую мозаичность исследования, которое тем не менее, как надеется автор, не помешает целостному восприятию рассматриваемых в нем проблем. Поэтому для книги была выбрана форма очерков, каждый из которых представляет собой относительно самостоятельное и законченное произведение, посвященное той или иной стороне событий кануна и начала Второй мировой войны. Для подготовки данного исследования были использованы материалы рассекреченных ныне фондов Государственного архива Российской Федерации (ГАРФ), Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ), Российского государственного военного архива (РГВА), Российского государственного архива экономики (РГАЭ), Российского государственного архива новейшей истории (РГАНИ), многочисленные документальные публикации, воспоминания участников событий и посвященные периоду 1920-1940-х гг. исследования, позволившие получить широкую картину событий.
Вместе с тем хотелось бы заранее предупредить читателя, что поскольку большинство затрагиваемых в нашем исследовании проблем все еще вызывают ожесточенные споры между историками, по многим из них в общественном сознании сформированы устоявшиеся представления, в том числе и мифического характера, автор должен был подробно разбирать их с привлечением большого числа архивных документов, цифр, фактов и с учетом мнений других исследователей. Поэтому книгу вряд ли можно назвать "легким чтивом", но благодаря этому читатель получает возможность ознакомиться с современным состоянием изученности этих проблем, новыми или малоизвестными материалами. Понятно, что по теме исследования можно написать не одну книгу с подробным изложением различных сторон описываемых событий. Учитывая необходимость придерживаться более или менее приемлемого объема, автор отказался от описания тех сюжетов, которые хорошо известны не только специалистам, но и широким кругам общественности и успели уже стать общими местами любой мало-мальски популярной книги по кануну войны. В этом случае обычно следует отсылка к соответствующим работам. В отличие от некоторых публицистов автор полагает, что изучение событий 1939-1941 гг. потребует еще усилий не одного поколения историков, и всегда открыт для любой конструктивной дискуссии.
