Игорь Стодеревский - Автобиография. Записки офицера спецназа ГРУ
Дважды у меня не открывался парашют, но и здесь всё заканчивалось благополучно.
Дважды был в Афганистане и оба раза вернулся.
Наверно меня хранит какая-то звезда и мамины молитвы.
В 1958 году отца перевели служить в город Тахта-Базар, районный центр на юге Туркмении, 90 км северо-восточнее Кушки. У каждого человека есть своя малая Родина. Моей малой Родиной стал Тахта-Базар. Здесь я окончил школу и окреп физически. Здесь получил азы трудового воспитания. Отсюда ушёл в большую жизнь. Но всё это было потом.
Переезжали с Ашхабада всей семьёй вместе с мебелью и вещами в товарном вагоне. Пассажирский поезд проходит этот путь менее чем за сутки, мы ехали трое суток.
В школу меня привела мама за руку, мои будущие одноклассники фыркали. Этакий столичный пижон появился, одет я был по тем временам в хороший костюм, брюки застёгивались чуть ниже колен, это было тогда модно и было мне 10 лет. Все решили, что я маменькин сыночек. И мне пришлось в течение месяца самоутверждаться.
Дрался я почти каждый день. С начала с одноклассниками. Затем с оппонентами с параллельных классов, ну а затем с теми, кто и постарше. Это не были просто драки. Меня вызывали на поединки или я вызывал обидчика. Проходили они за забором школы и чётко по правилам. Основное, нельзя было бить лежащего. Нельзя в драке применять какие-либо предметы. В то время ещё действовал негласный кодекс чести. За соблюдением правил следили старшеклассники.
Я ходил в ссадинах, но гордый, что отстоял свою независимость. Только один раз я получил серьёзную травму. Проводя поединок с очередным соискателем, я получил сильный удар по голове. По лицу потекла кровь. Кулаком, да к тому же десятилетний пацан, голову разбить не мог. Оказалось, мой соперник зажал в кулаке металлическую гильзу от охотничьего ружья и с размаха шарахнул меня по башке. Бой был остановлен и нарушитель получил от старшеклассников всё, что ему полагалось. Мама пыталась возмущаться по поводу моих синяков и порядками в школе, но отец запретил вмешиваться в моё становление.
После окончания четвертого класса отец решил отдать меня в Суворовское училище, чему я был безумно рад. Но при прохождении медицинской комиссии выяснилось, что у меня пупочная грыжа. Нужно было делать операцию. Меня положили в больницу за несколько дней до операции. Перед операцией пришла мама, побеседовала с хирургом. И он ей сказал, что можно обойтись без операции, с возрастом пупок затянется, но Суворовское училище мне тогда заказано. Мама немедленно меня забрала домой. Моя попытка попасть в Армию в совсем юном возрасте провалилась.
Когда мне исполнилось двенадцать лет, отец занялся моим физическим воспитанием. Утром он поднимал меня с постели и выбрасывал в окно, благо первый этаж.
Мы к тому времени уже жили в отдельном деревянном коттедже. Мама родила брата, и так как наша семья стала насчитывать пять человек нам этот коттедж и выделили. А до этого жили в каких-то постройках конца 19 века, больше напоминающих склады, чем жилые дома. Зимой их не возможно было протопить.
Следом выходил отец и выносил гири и гантели. Он учил меня, как надо делать зарядку. Как при этом надо дышать, чтоб не загубить сердце. Это продолжалось месяца два, затем я втянулся, и меня не надо было контролировать. Благодаря отцу зарядку делаю до сих пор.
Когда я не много окреп, отец стал меня учить все возможным упражнениям на гимнастических снарядах. И в 15 лет я делал всё, что положено солдату третьего года службы. И даже больше. Он научил меня делать сальто на перекладине на махе вперёд. Когда мне надо было, козырнуть где-то своей физической подготовкой я делал на перекладине несколько спортивных упражнений подряд и в конце соскок сальто.
Лет в шестнадцать отец начал серьёзно готовить меня, а за одно и мою сестру, по конной подготовке. Когда он научил меня крепко сидеть в седле, я стал сам ходить на конюшню погранотряда. Тем более что там у меня появился друг, солдат Володя Водопьянов. Впоследствии он женился на моей однокласснице Зое Васильевой, с которой я просидел за одной партой последние три школьных года.
Упражнение с гирей 32 кг.
Своего первенца они назвали Игорем.
К семнадцати годам я довольно прилично держался в седле и на отлично проходил трассу с барьерами, для этих упражнений больше всего подходил конь по кличке Абажур. Красавец серой масти, он был почти белого цвета, но такой масти не бывает. Конь может быть серый, серый в гречку, это когда на белом фоне мелкие чёрные пятнашки, и серый в яблоко, большие чёрные пятна на сером фоне. И ещё в кавалерии нет лошадей, есть кони и кобылы. А кавалерийская кобыла рожать не должна, подрывается боеготовность, куда кавалеристу без лошади. И поэтому все кавалерийские кони кастрированы. За исключением тех, которые используются на хозяйственных работах.
На коне Абажур.
На конюшне таких лошадей было две: конь по кличке Перец и кобыла по кличке Горчица. Когда мы с Володей водили лошадей на речку купаться, то предпочитали садиться именно на этих лошадей, так как они были из породы тяжеловозов. Громадных размеров, как кони сказочных богатырей. И хребет у них над крупом не торчал, как у кавалерийских лошадей, а это было удобней при езде без седла. Перец был ревнив как Отелло, никому не давал приблизиться к Горчице. Когда её надо было вывести из стоила, приходилось обходить с обратной от Перца стороны. Они стояли рядом, и он мог лягнуть или укусить. Во время езды на Горчице, тоже надо было смотреть в оба, Перец мог подойти и цапнуть за ногу. А вообще-то он был очень дружелюбный, с ним можно было делать всё, что угодно, он только фыркал. А как уж он любил свою подругу, это надо было видеть. Они стояли в стойле или прижавшись мордами или Перец ложил свою голову на шею Горчице.
Свечка на Тексте.
Ещё на конюшне был конь по кличке Текст. Кстати, клички лошадям дают не просто так, что в голову взбрело. Кличка лошади состоит из двух половин, первая половина берётся от клички отца, а вторая от клички матери. Так вот этот Текст был ни чем, ни примечательным конём, но была у него одна особенность. Он мог долго и эффектно стоять в свечке на задних ногах. По этой причине на нём часто фотографировались. Но когда ему это надоедало, он прямо со свечки падал на коленные суставы и всадник летел через голову. Совершил такой полёт и я, разбив себе подбородок и получив второй в жизни шрам.
Первый я заработал ещё в семилетнем возрасте, когда мне рассекли бровь палкой при игре в клё-клё. Игра заключалась в том, что надо было с большого расстояния палкой выбить консервную банку с черты. Если ты выбиваешь, то имеешь право перейти на более близкую черту. Игра развивала меткость и силу броска.
В Тахта-Базаре часто устраивались конноспортивные праздники. Это было впечатляющее зрелище. Проводили скачки. На коротких дистанциях, как правило, побеждали туркмены на Ахалтекинцах, красивая и очень резвая порода. Но длинные дистанции были за пограничниками, в выносливости Дончаки ни кому не уступали. Пограничникам поставляли в основном лошадей Донской породы.
После скачек пограничники показывали рубку лозы и всевозможные поединки. Две команды на лошадях, у всех в руках вещмешки, набитые опилками. Задача сбить противника с лошадей. Или другой бой. Опять две команды на лошадях, но теперь в руках рапиры, а на лицах защитные маски, на масках закреплены султанчики из цветной бумаги. У каждой команды свой цвет. Задача посбивать султанчики у противника. Бывало, кому-то и по спине рапирой доставалось.
Один раз я видел кавалерийскую атаку. Это было в Ашхабаде на каком-то празднике. Построились друг против друга две группы кавалеристов, человек по сто в каждой. На командирах были чёрные бурки. По сигналу трубы они, оголив шашки, понеслись, друг другу на встречу. Впереди в развивающихся бурках скакали командиры. Казалось столкновение неотвратимо. Но когда между лавами оставалось не более ста метров, кавалеристы опустили шашки и прижали их к ноге. Лава прошла сквозь лаву без единого столкновения. Я представляю себе ощущение людей, на которых катится подобная лава.
Отец рассказывал, что ему приходилось участвовать в кавалерийской атаке. Но было это не на фронте, а в глубоком тылу, в городе Мары. После победы в этот город из Германии вывели одну из частей маршала Рокоссовского для расформирования. В части был большой процент бывших зэков уголовников, которым было дано право выбора лагерь или фронт. Они в тылу расслабились, напились и устроили бунт. По городу начались погромы. Милиция была беспомощна, что-либо сделать. И тогда привлекли пограничников. Они атаковали разбушевавшихся рокоссовцев в конном строю с шашками наголо и на полном скаку били их, убегающих, плашмя по заднему месту. Порядок навели за считанные часы, загнав назад в казармы.
