Андрей Еременко - Годы возмездия. Боевыми дорогами от Керчи до Праги
В это время мы все находились под благоприятным и радостным впечатлением, связанным с величайшей победой на Волге, всколыхнувшей весь мир. Вся мировая печать трубила об этой победе, перепевала ее на все лады и определяла ее значение как решающий фактор для исхода всей второй мировой войны.
Я, по правде сказать, ожидал поздравлений с победой и т. д. Но ничего подобного не было, даже никакого намека.
После приветствий Сталин сразу же заговорил о Калининском фронте, с первых слов обрушившись на М.А. Пуркаева и Д.С. Леонова. Сказал, что они плохо работали, и подчеркнул, что боевое питание и снабжение войск исключительно запущены, люди умирают от голода, причем не оттого что паек мал, а потому что не обеспечен подвоз продовольствия. Войска Калининского фронта погрязли в бездорожье, боевые позиции и тыл не устроены. Комфронтом отсиживается в штабе, в войсках не бывает, истинного положения не знает. Много неприятных слов было сказано и в адрес Военного совета фронта. Сталин объявил, что я назначен на должность командующего Калининским фронтом. В Генеральном штабе я ознакомился с обстановкой на фронте. В тот период войска Калининского фронта подошли к Средне-Русской возвышенности – к Бельско-Духовщинской гряде Валдая. Противник, заняв этот выгодный природный рубеж, быстро создал здесь сильную оборону, используя болота, озера, леса и другие естественные препятствия. Всю зиму 1942/43 г. вплоть до апреля войска фронта вели бои местного значения, решая задачи частного тактического порядка.
Соседом справа был Северо-Западный фронт (командующий генерал-полковник И.С. Конев), а слева – Западный (командующий генерал-полковник В.Д. Соколовский). Не могу не сказать несколько теплых слов об этих военачальниках, заслуженно пользующихся авторитетом в военных кругах и широкой популярностью в народе. По службе мне приходилось часто соприкасаться с ними, особенно с И.С. Коневым. В первые недели войны мы вместе служили на Западном фронте, в ту пору Иван Степанович был командармом и подчинялся мне. Затем я был некоторое время в его подчинении при переходе 4-й ударной армии из состава Северо-Западного в состав Калининского фронта. Были мы с Иваном Степановичем соседями и в последний период войны, командуя Украинскими фронтами, он – 2-м, я – 4-м.
Перед Калининским фронтом действовали части 3-й танковой армии противника под командованием генерал-полковника Рейнгардта и части 4-й полевой армии под командованием генерал-полковника Хейнрици.
Дорога в прифронтовую полосу, куда мы выехали из Москвы на машине, была нелегкой, она шла по земле, недавно освобожденной от гитлеровских захватчиков: через Клин, Калинин, Ржев на Торопец. Командный пункт Калининского фронта располагался в 35 км западнее Торопца.
Путь, которым я ехал, был мне хорошо знаком. Зимой 1942 г. 4-я ударная армия вела здесь наступательные бои. Все вокруг говорило о том, что в этих местах прошел ураган войны. Города были разрушены, деревни и села сожжены фашистскими варварами. Куда ни взглянешь, всюду руины, пепел да кое-где полуразбитые трубы – признаки того, что когда-то здесь жили люди. Единственными живыми существами были одичавшие кошки, изредка встречающиеся среди руин. И только дорожные указатели-ориентиры позволяли установить название населенного пункта.
Глядя на эту тяжелую картину, невольно думалось: «Родная земля! Сколько страданий изведала ты. Кто только не пытался завладеть твоими богатствами: орды печенегов, половцев и татар, полчища польских и шведских интервентов, тебя хотели поделить империалисты Америки, Англии и Франции; неоднократно пытались завладеть тобой немецкие захватчики, начиная с псов-рыцарей. Сколько жизней отдали твои сыны, сколько крови пролили за то, чтобы ты жила, дорогая Родина». Верилось, что в последний раз изгоняем мы врага, что никогда уже больше не ступит его нога на нашу священную землю.
Вот и Торопец. Командный пункт размещался близ дер. Подсосенье, в наскоро сколоченных из досок и фанеры домиках и землянках, разбросанных по лесу на довольно значительном удалении друг от друга в целях маскировки.
На КП фронта я встретился с генералом армии М.А. Пуркаевым (командующим фронтом), членом Военного совета генерал-лейтенантом Д.С. Леоновым и начальником штаба фронта генерал-лейтенантом В.В. Курасовым, которого я хорошо знал еще по 4-й ударной армии. Высокий, стройный, с неизменной улыбкой, Курасов всегда имел свое мнение и умел отстаивать его, оптимист по характеру, он всегда сохранял спокойствие и хладнокровие. О лучшем начальнике штаба фронта нечего было и мечтать.
Товарищи кратко познакомили меня с положением дел на фронте, а вечером В.В. Курасов подробно доложил мне о состоянии войск фронта, о ходе боевых действий и о противнике.
Вслед за мной на фронт прибыл секретарь ЦК ВКП(б) и начальник Главного политического управления Красной Армии генерал-лейтенант А.С. Щербаков. Его приезд был вызван тем, что фронт переживал тяжелое состояние в боевой службе, и особенно в хозяйственных делах. Щербаков должен был выяснить причины создавшегося тяжелого положения и помочь исправить дело, главным образом в вопросах обеспечения продовольствием. Он оставался на фронте в течение 5 дней. В его присутствии были проведены два очень важных совещания с аппаратом тыла фронта и с начальниками тылов армий по вопросам организации снабжения войск.
А.С. Щербаков оказал большую помощь фронту. Он встретился со всеми руководящими политработниками армий, корпусов и дивизий, глубоко вникая в конкретные вопросы партийно-политической работы, которую следовало направить на исправление положения и подъем боеготовности и боеспособности войск. Характерным для деятельности А.С. Щербакова было умение направить энергию коммунистов на решение конкретных и наиболее острых вопросов боевой деятельности и жизни войск. Одной из тяжелейших проблем было тогда налаживание питания личного состава, что объяснялось перебоями в подвозе, связанными с весенней распутицей и недостаточной требовательностью к службе снабжения в предшествующий период. Как это ни странно, на Калининском фронте бытовала некая «теория» о закономерности случаев дистрофии, истощения у солдат из-за недостаточного питания. Эту «теорию» в какой-то степени поддерживал начальник санитарного управления фронта генерал-лейтенант медицинской службы А.И. Бурназян, а также начальник управления продснабжения фронта генерал-майор интендантской службы Ф.С. Саушин. Они не смогли своевременно опровергнуть «теоретические» выкладки некоторых медиков, которые считали, что в нашей армии нормы продовольственного питания якобы занижены и недостаточны для поддержания нормальной жизнедеятельности организма в тяжелых фронтовых условиях. А.С. Щербаков подошел к решению этого вопроса с партийной принципиальностью, потребовал проверки соответствия фактически выдаваемого солдату пайка установленным нормам. Оказалось, что в некоторых частях в связи с трудностями подвоза, связанных с весенней распутицей, начальники продслужб и старшины рот прибегали к различным способам «экономии» на солдатском желудке. Это явилось причиной случаев дистрофии. При выдаче довольствия сполна в соответствие с утвержденными правительством нормами и при правильной организации по приготовлению пищи ее калорийность вполне достаточна для того, чтобы воин был здоровым, сильным и боеспособным.
Знакомство с войсками фронта я начал с того, что на следующий же день вызвал к себе командующих родов войск, начальников управлений и служб фронтового управления с докладами. Для меня, только что принявшего командование поисками фронта, эти доклады были важны как исходные данные для работы. Конечно, на одних данных из докладов соответствующих начальников строить свою работу нельзя, нужно окунуться в войска, чтобы по-настоящему почувствовать их жизнь. Подчас следует добираться до мелочей, чтобы осмыслить обстановку и состояние войск и тогда определить главное направление в своей работе. Однако и беглое ознакомление с делами фронта, по докладам соответствующих начальников, показало, что нужно немедленно решить четыре вопроса, а именно: быстро наладить снабжение войск, укрепить занимаемые позиции, привести в порядок дороги и развернуть боевую учебу. Относительно снабжения войск продовольствием и боеприпасами, в которых они терпели нужду, дело сводилось к тому, чтобы организовать их подвоз, так как до сего времени система подвоза была не налажена или неправильно организована. Вместо того чтобы армейское звено подвоза доставляло грузы от фронтовых и армейских складов в дивизии, делалось наоборот – дивизии посылали свой транспорт за всеми грузами на армейские и фронтовые базы, но так как их транспорт не был рассчитан на такую систему подвоза, то он, естественно, не справлялся с этой задачей. К тому же бездорожье – исконный бич здешних мест, – усугубленное распутицей, еще более осложняло положение, но на фронтовых складах продовольствие, снаряжение и боеприпасы имелись в достатке.
