Майкл Грант - Клеопатра. Последняя Из Птолемеев
«Вот почему, – отметил Плутарх, – то обстоятельство, что Антоний медлил с началом войны, сочли величайшей ошибкой в его расчетах» (см. Плутарх. Антоний). Многие считали, что ему следовало не дожидаться вторжения Октавиана в Грецию в 31 году до н.э. а самому вторгнуться в Италию годом раньше. Если верить Горацию, римляне боялись именно этого.
Однако Антоний поступил иначе, и было бы бессмысленно ставить ему в вину, что он не начал военных действий прежде. До мая 32 года до н.э. он просто не успел бы перебросить свою армию морским путем на материковую Грецию, а это значит, что до конца лета он все равно не смог бы вторгнуться в Италию. Кроме того, захватить в это время итальянские порты Тарент и Брундизий не представлялось возможным. Но главная проблема была связана с Клеопатрой. Если бы Антоний отправился в Италию, оставив ее в Греции, то он лишился бы возможности пополнить войска за счет Египта. Если бы он вторгся в Италию вместе с Клеопатрой и ее войском, это дало бы импульс решительному сопротивлению италийцев, которое можно было бы подавить уже после победы, но во время войны это было бы слишком опасно.
Кроме того, Антонию казалось, что он нашел иной способ подорвать мощь Италии. Пользуясь своими финансовыми ресурсами, он пытался подкупать должностных лиц в Риме, что доставляло Октавиану немало хлопот. Более того, как это ни странно, у Антония в распоряжении находился даже свой монетный двор в городе Анагнии, о чем сообщает Сервий, комментатор Вергилия, прибавляя также, что там, в частности, чеканили монеты в честь Клеопатры (очевидно, денарии, которые уже упоминались). Таким образом, это сообщение Сервия, видимо, небезосновательно. Судя по имеющимся данным, этот монетный двор функционировал до 31 года до н.э. и сыграл не последнюю роль в организации военной кампании Антония.
Итак, Антоний, имея в виду, что грядущая война будет как морской, так и сухопутной, предпочел Италии Балканы. Прежние полководцы, которые, как некогда персидский царь Ксеркс, двигались тем же путем из Малой Азии, выбирали северо-восточное направление, чтобы отрезать Грецию от Македонии. Таким же образом поступали военачальники во время недавних битв при Фарсале и Филиппах, выбрав главную римскую дорогу на севере – «виа Эгнациа». Однако в мае 32 года до н.э. когда Антоний и Клеопатра отправились в Афины, их флот выступил в поход вокруг Пелопоннеса, чтобы занять позиции гораздо южнее этой дороги.
Подобное нетрадиционное решение могло показаться странным, и оно также приписывалось неблагоприятному влиянию Клеопатры на Антония: утверждали, что эта позиция была выбрана, чтобы удобнее было защищать Египет. Это так и было, однако причина состояла в том, что из Египта шло бесперебойное снабжение армии необходимыми припасами. Кроме того, для Антония было важно заставить Октавиана совершить как можно более длительное морское путешествие, а опасность подобных путешествий была прямо пропорциональна их продолжительности. Но и сама длительность морской экспедиции Октавиана была на руку Антонию, так как его противник должен был тратить на это деньги и время. А время, как считал Антоний, работало на него.
* * *Лето того же года Антоний и Клеопатра провели в Афинах. Этот город традиционно пользовался покровительством Птолемеев, и там проводились фестивали в их честь. Сама Клеопатра, возможно, побывала там в детстве вместе с отцом. И все же с Афинами для нее были связаны неприятные чувства – ведь там некогда жила жена Антония Октавия, имевшая большой успех.
Теперь Антоний и Клеопатра всячески старались изгладить эти воспоминания из памяти афинян и сделать так, чтобы Клеопатра стала здесь не менее популярной. Жители полиса были польщены тем, что впервые в истории их посетила египетская царица. Они даже установили в Акрополе статуи Клеопатры в наряде Исиды. Были установлены и статуи в честь Антония. Последний старался вжиться в роль афинянина, с удовольствием перенимал местные обычаи и возглавил депутацию афинян, которые посетили Клеопатру и осыпали ее комплиментами.
Этот триумфальный прием в Афинах укрепил решимость Клеопатры продолжать играть ведущую роль в подготовка войны, хотя было очевидно, что эта ее роль все более подрывает позиции Антония в Италии. Они заметно укрепились, когда «щедрость» Антония, раздававшего деньги с целью подкупа, выигрывала на фоне поведения Октавиана, вводившего новые налоги. Однако теперь недовольство, вызванное налогами, улеглось, а пропаганда, направленная против Клеопатры, возымела свое действие. Поэтому друзья Антония направили к нему специального посланца, пытаясь убедить его, что царица должна покинуть его штаб. Как сообщает Плутарх, "они послали одного из своих, Гая Геминия, чтобы он убедил Антония, что ему не следует сидеть и ждать, пока его отрешат от власти и объявят врагом Рима. Однако, когда Геминий прибыл в Грецию, Клеопатра заподозрила, что он действует в интересах Октавии, и он был унижен тем, что его усадили на самое худшее место во время пира и отпускали на его счет всяческие шуточки.
Геминий выносил все эти оскорбления весьма терпеливо и ждал случая поговорить с самим Антонием. Однако Антоний спросил посланца еще до окончания пира, зачем он прибыл сюда. Геминий ответил, что большую часть того, что следует, скажет, когда они будут трезвыми, но одно он скажет сейчас: все будет хорошо, если Клеопатра вернется в Египет.
Антоний пришел в ярость, услышав эти слова, но тут вмешалась Клеопатра. Она сказала: «Ты хорошо сделал, Геминий, что сказал правду прежде, чем тебя подвергли бы пытке!» Через несколько дней Геминий тайно вернулся в Рим" (см. Плутарх. Антоний).
Плутарх выдумал целую живописную картину, чтобы подчеркнуть склонность Антония и Клеопатры к пьянству, а также наглость царицы, угрожавшей пыткой свободнорожденному римскому гражданину. Однако нет оснований сомневаться, что такого рода посланцы, пытавшиеся уговорить Антония расстаться с Клеопатрой, действительно прибывали из Рима.
По-видимому, верно и то, что даже развод Антония с Октавией не рассеял подозрений Клеопатры относительно возможностей Октавии влиять на Антония. Они должны были только усилиться после приезда из Рима Антония Антилла, десятилетнего сына Антония от Фульвии. Мальчик рассказывал, что воспитывавшая его Октавия всегда относилась к нему с удивительной добротой. Присутствие Антония-младшего в Афинах делало более неприятным положение Клеопатры, поскольку именно этот мальчик, а не дети царицы, являлся законным личным наследником Антония.
* * *Осенью 32 года до н.э. оба триумвира-соперника потребовали от своих подданных клятв в верности и постарались принять эти клятвы от такого количества царств и городов, которое было в пределах их досягаемости. Клятвы верности, которые приносили Октавиану италийские союзники, стали достоянием потомства благодаря тому, что он сам впоследствии скрупулезно перечислил эти случаи, настойчиво заверяя читателя, что все они были принесены ему исключительно добровольно (см. Деяния божественного Августа). Гораздо меньше внимания было уделено присягам, принесенным Антонию жителями его провинций и зависимыми государствами. После этого сам Антоний торжественно поклялся своим воинам, что будет сражаться с врагом, не заключая мира (см. Дион Кассий). В то время это заявление было равнозначно требованию безоговорочной капитуляции противника. Очевидно, Антоний сделал его, чтобы предостеречь перебежчиков, которых всегда немало было во время гражданских войн в Риме. Однако ни одна из сторон пока еще не объявила войны официально.
Первый решительный шаг в этом направлении сделал Октавиан еще до конца 32 года до н.э. Он добился отрешения Антония от власти триумвира и всех официальных полномочий, включая должность консула, которую тот должен был занимать с начала следующего года. После этого для всех сторонников Октавиана Антоний превратился в частное лицо, к тому же в человека, ставшего авантюристом на службе иностранной царицы.
И все же ни теперь, ни потом, вплоть до битвы при Акции, Антонию официально не была объявлена война. Видимо, Октавиан не хотел отказываться от собственных заверений, сделанных после победы над Секстом Помпеем, что гражданские войны в Риме отныне прекратятся.
Октавиан также, очевидно, хотел показать, что он дает возможность Антонию одуматься и оставить любовницу-иностранку. Антоний едва ли пошел бы на это, но в среде римлян еще оставались его сторонники, и от них-то Октавиан еще надеялся добиться отказа от поддержки соперника.
Но война была торжественно объявлена Клеопатре. Как жрец полузабытого культа Фетиалиев, сопровождавшего некогда объявление войн, Октавиан прошел во главе торжественной процессии на Марсово поле, неся в руке копье, обагренное кровью во время жертвоприкошения в храме богини войны Беллоны. Очевидно, прав был Дион Кассий, предположивший, что речь Октавиана, пропитанная ядом, была направлена почти исключительно против египетской царицы.
