Александр Шубин - Золотая осень
Еще в мае 1978 г., по итогам ипатовского успеха, Горбачев направил в ЦК записку, в которой изложил свою аграрную программу. В случае, если бы Кулаков пошел в это время «на повышение», его инициативный выдвиженец мог снова занять освободившееся кресло шефа. Надо было «проявлять себя». Записка целиком продиктована интересами номенклатурных «помещиков». Горбачев рисует душераздирающую картину эксплуатации («неэквивалентного обмена») сельского хозяйства промышленностью и предлагает: ”надо рассмотреть вопрос о возможности перераспределения прибылей в рамках самого агропромышленного комплекса»[358].
Эта идея выражала сокровенную мечту «помещиков» об «экспроприации экспроприаторов», об установлении своего контроля над сельскохозяйственной промышленностью и заполнении финансовых прорех за счет смежников.
Горбачев привлекал членов Политбюро не только инициативностью, но и молодостью. Стареющие властители решили ввести в Политбюро «юнца» (всего 47 лет), который еще долго не сможет претендовать на верховную власть. Горбачев и сам намекал руководителям страны на необходимость «омоложения кадров»:
— Нельзя Политбюро ЦК формировать только из людей преклонного возраста, — говорил Горбачев Андропову — У хорошего леса всегда должен быть подлесок. — рассказывает В. Болдин.
— Потом, — вспоминал Горбачев, — когда избрали меня в Политбюро ЦК, Андропов, поздравляя, сказал:
— Ну что, «подлесок», давай, действуй»[359].
Назначению Горбачева предшествовала инициированная Андроповым встреча с Брежневым во время его проезда через Минеральные воды 19 сентября. Здесь, на платформе прогуливались Четыре Генеральных секретаря, один нынешний — Брежнев, и три будущих — Андропов, Черненко и Горбачев.
Взвесив все за и против, Брежнев остановился на Горбачеве. Восхождение будущего реформатора на кремлевский Олимп состоялось.
В 1979 г. Горбачев был избран кандидатом в члены, а 21 октября 1980 г. — членом Политбюро. «На заседаниях он как правило отмалчивался, — вспоминает о поведении Горбачева на Политбюро В. Гришин, — поддакивал Генеральному секретарю ЦК, со всеми предложениями соглашался… Складывалось впечатление, что он ни с кем не хотел портить отношения»[360].
Несмотря на относительно пассивный стиль поведения на Политбюро в 1979–1981 гг., Горбачев импонировал старикам своей деловитостью. Постепенно он становился одной из ключевых фигур в партийном руководстве. Сам он вспоминает о значении своего поста: «В структуре ЦК секретарь по сельскому хозяйству — ключевая должность, поскольку он постоянно связан со всей страной, с первыми секретарями республиканских ЦК, крайкомов и обкомов. А корпус первых секретарей — вотчина и опора генсека»[361]. Горбачев мог легко найти с ними общий язык, а антиминистерская направленность его планов могла помочь и Брежневу, и Андропову в борьбе с кланом Косыгина. Стоило Косыгину прилюдно дружески побеседовать с Горбачевым, как ему сделал замечание Андропов: «А то я смотрю — тебя уже Алексей Николаевич начал обхаживать. Держись»[362]. Новая фигура в Политбюро должна была укреплять коалицию, стоявшую за Брежневым и заинтересованную в сохранении равновесия. Андропов поучал Горбачева: ”Мне бы хотелось, Михаил, ввести тебя немного в курс дела. Ты понимаешь, единство сейчас — самое главное. И центр его — Брежнев. Запомни это. Были в руководстве… как бы тебе сказать … я имею в виду, к примеру, Шелеста или Шелепина, того же Подгорного. Тянули в разные стороны. Теперь такого нет и достигнутое надо крепить»[363]. Однако из контекста было ясно, что Косыгин с хозяйственниками тоже «тянет в разные стороны».
С самого начала ветераны Политбюро, ответственные за хозяйственные вопросы, пытались «ставить на место» «молодого» секретаря по сельскому хозяйству, пытавшегося «с места в карьер» добиться новых вложений в сельское хозяйство. «Нахапали лишней техники… — сетовал Кириленко, — Или на металлолом сдавать будете?.. Деревня на июльском Пленуме отхватила треть капитальных вложений. В село уже столько набухали… Прорва какая–то, все как в дыру идет»[364].
Вскоре Горбачев в присутствии Брежнева «схлестнулся» и с Косыгиным: ”Леонид Ильич, как обычно, поинтересовался урожаем. Я ответил, что надо срочно добавить автомашин Казахстану для перевозки хлеба и центральным областям на уборку свеклы. В разговор вмешался Алексей Николаевич Косыгин, довольно резко стал выговаривать мне: хватит, мол, попрошайничать, надо обходиться своими силами.
— Послушай, — прервал его довольно миролюбиво Брежнев, — ты же не представляешь себе, что такое уборка. Надо этот вопрос решать»[365].
Косыгин не отступал, продолжая критиковать Горбачева: ”Он и его отдел пошли на поводу у местнических настроений, а у нас нет больше валюты закупать зерно. Надо не либеральничать, а предъявить более жесткий спрос и выполнить план заготовок»[366]. В этом конфликте выявилась линия противоречий, в центре которой оказался Горбачев. С одной стороны отраслевики («ведомственность»), с другой — региональные элиты, опирающиеся прежде всего на аграриев («местнические настроения»). С последними Горбачев действительно «либеральничал», поскольку защищал их интересы. В этом Брежнев сочувствовал Горбачеву. Ощущая за собой поддержку, секретарь по сельскому хозяйству «заявил, что если предсовмина считает, что мною и отделом проявлена слабость, пусть поручает вытрясти зерно своему аппарату и доводит эту продразверстку до конца»[367]. Брежнев потом говорил Горбачеву:
— Ты правильно поступил, не переживай. Надо действительно добиваться, чтобы правительство больше занималось сельским хозяйством[368].
Звезда Косыгина закатывалась – в декабре 1980 г. его не станет.
Оказавшись во главе сельскохозяйственного сектора ЦК, Горбачев начал с усиленного внедрения «ипатовского метода», который еще недавно принес такой успех. Это вызвало недовольство части аграрных руководителей. Бывший работник министерства мясомолочной промышленности Ю. Шумахер вспоминает: «От внедрения ипатовского метода крестьяне просто застонали. Дело в том, что в каждой области выбирался свой «ипатовский район», руководитель которого сумел найти «ключи к сердцу начальства». Туда с соседних районов сгонялась техника, там обеспечивалось перевыполнение планов, а соседние хозяйства не могли убрать свой хлеб из–за отсутствия мощностей. В результате одни получали ордена и повышения, а у других хлеб осыпался. Да, если бы в ипатовском методе было бы рациональное зерно, после прихода Горбачева сельское хозяйство бы расцвело. Но ипатовский метод пришлось тихо спустить на тормозах и забыть»[369].
В 1978 г. стали проявляться признаки кризиса экономической системы, затрагивающего и сельское хозяйство. Горбачев вспоминает: ”Могу с абсолютной убежденностью утверждать, что ни я, ни мои коллеги не оценивали тогда общую ситуацию как кризис системы»[370]. Но многое руководителям государства было ясно уже тогда. Выступая на ноябрьском пленуме ЦК, Брежнев сказал: ”ряд материальных балансов составлен с напряжением. Сохраняется дефицитность некоторых видов ресурсов… Потери зерна, картофеля, овощей и фруктов остаются весьма значительными…»[371] Здесь Брежнев и его консультанты обращают внимание на два наиболее уязвимых узла отечественной экономики. Продолжая критиковать ведомства за нерасторопность, они намечают стратегию выхода из кризиса: ”Центральные хозяйственные органы, министерства и ведомства медленно осуществляют перевод всей экономики на рельсы интенсивного развития. Они не сумели добиться нужного улучшения качественных показателей работы, ускорения научно–технического прогресса»[372]. Начиная с XXV съезда КПСС в 1976 г. в партийные документы все увереннее входило новое устойчивое словосочетание — «ускорение НТП», которое позднее даст название стратегии «ускорения», просуществовавшей до 1986 г.
Между тем на сельское хозяйство надвигался кризис. «В 1978 году объявили о небывалом урожае — 237 миллионов тонн, – вспоминает Горбачев, — Первые же оценки государственных ресурсов, однако, опрокинули эти цифры… Когда его подсушили и довели до нормы, зерна оказывалось много меньше, как минимум на 20–25 миллионов тонн»[373]. Тяжелое положение сельского хозяйства было тесно связано с общим экономическим кризисом. В 1979 г. Горбачев столкнулся с грандиозной транспортной неразберихой. Овощи не разгружались в течение недель и гибли тоннами из–за нехватки и неритмичной работы транспорта. В результате, как говорилось в одной из секретных записок, подготовленных ведомством Горбачева, «даже в Москве овощи продаются с перебоями, качество их низкое»[374].
