Виктор Темушев - Первая Московско-литовская пограничная война: 1486-1494
Существует мнение о том, что после присоединения Вяземского княжества к ВКЛ (1403) владения местных князей остались в неприкосновенности{708}. Однако великокняжеская власть все-таки вмешивалась в поземельные дела вяземских князей. Поэтому среди вяземских землевладельцев мы встречаем сына пана Яна (Ивана) Ходкевича, которому принадлежала хлепеньская волость Рогачев{709}. Гедиминовичам, возможно, были князья Крошинские, которых выводят от князя Ивана сына Войдата Кейстутовича{710}. Также князья Глинские, вероятнее всего, были не местного происхождения[121].
Можно предположить, что наделение вяземскими землями верных великому князю литовскому людей осуществлялось целенаправленно с расчетом обеспечить оборону крайних восточных пределов государства. Поэтому мы и видим вотчину сына пана Ивана Ходкевича (волость Рогачев — крайний северо-восток Вяземской земли)[122] на самой границе с московской Ржевской и Тверской землями, рядом с владениями ненадежных фоминско-березуйских князей. Князья Глинские владели вотчинами в противоположной части Вяземщины — на крайнем юго-востоке (волости Турье[123], Судилов[124], Шателыпа[125]). Они размещались компактно в верховьях р. Вори, растянувшись от р. Жижалы (приток Угры) до р. Желоньи (приток Истры).
Местонахождение вотчин местных, коренных вяземских князей (собственно Вяземские, Бывалицкие, Козловские, Жилинские) определяется в основном[126] в стороне от границы, в глубине Вяземского княжества. Таким образом, мы вновь встречаемся с невозможностью определить большую часть восточной вяземской границы.
Теперь настало время обратиться к сознательно пропущенным нами вяземским землевладельцам князьям Крошинским. Их судьба ярко иллюстрирует события начала московско-литовского противостояния, когда множество пограничных князей были лишены своих владений и отметены в глубину ВКЛ. Наблюдение за событиями, связанными с князьями Крошинскими, в этом случае может служить примером.
Возможно, вплоть до 1486 г. на можайско-вяземском участке литовско-московской границы и не могло возникнуть очага конфликта. Если между литовскими (смоленскими) и тверскими владениями шло активное взаимодействие (что отражено в договорных грамотах){711}, то между литовскими и московскими (можайскими) землями долгое время, видимо, попросту не было соприкосновения. Сигизмунд Герберштейн утверждал, что «во времена Витольда владения государей московских простирались на пять-шесть миль за Можайск» («…на шесть миль не доходили до Можайска»){712}. В то же время известные литовские владения в этом регионе (волости в районе р. Гжать, принадлежащие князьям Крошинским) размещались на значительно большем расстоянии от Можайска.
Ситуация, возможно, изменилась в 1473 г., когда Можайск неожиданно получил в довесок к уделу московский князь Андрей Васильевич[127]. Он (а может быть, и до него удельные князья Андрей Дмитриевич Можайский (1389-1432), Иван Андреевич (1432-1454), Юрий Васильевич Дмитровский (1462-1471)) начал активную колонизационную политику и довольно скоро продвинулся к литовским владениям. Вероятно, вплоть до территории, непосредственно занятой подданными ВКЛ, князь Андрей не нашел сколько-нибудь ценных в хозяйственном плане земель. Здесь господствовали леса и болота. Прямой контакт с территорией ВКЛ Андрея Васильевича не только не остановил, но прибавил энергии, так как появилась возможность заселять и присоединять уже освоенные земли. Очевидно, в других частях удела (Углич, Бежецкий Верх, Звенигород) князь Андрей не мог так активно увеличивать свои владения. Здесь же его шаги могли быть, во-первых, поощрены со стороны центральной власти, а во-вторых, остаться безнаказанными со стороны ВКЛ. Все, что смогли предпринять князья Крошинские, на вотчину которых и был направлен интерес московского удельного князя, — это жалобы в посольских речах. Наступление Великого княжества Московского развивалось так стремительно, что Крошинские, утратив одни свои владения, успели получить другие (в районе Угры) и вскоре потеряли и их.
Едва приблизившись к вяземским землям, московская сторона стала предъявлять на них претензии, как на исконные можайские земли[128]. Ряд волостей был объявлен тянущим к Можайску и захватническим целям придан легитимный характер с опорой на традицию, старину. Довольно скоро в составе можайских мы видим волости, еще совсем недавно составлявшие владения князей Крошинских[129], Глинских, Вяземских.
Действия удельного князя Андрея Васильевича, очевидно, не только поощрялись, но и направлялись центральной властью. Так после военных операций можайского князя (нападения 1486-1490 гг. на волость Ореховну (Ореховскую) князя Михаила Глинского, волости Могилен, Негодын и Миценки, двор и волость Дуброву (Дубровскую) князя Михаила Дмитриевича Вяземского, на хлепенскую волость Ждат, волости князей Крошинских, волость Турье князей Глинских и др.) в игру вступили официальные московские власти. Организацией заселения недавно отнятых владений князей Крошинских занимался дьяк великого князя Василий Долматов. Он «посадил» в волостях Ольховец, Лела и Отъезд более 200 семей, а в Тешинове и Сукроме более 300 семей крестьян из Великого княжества Московского{713}.
Ту же политику, что и князь Андрей Васильевич, проводил его сосед удельный князь тверской Иван Молодой. Он также совершал разорительные набеги на соседние со своими литовские владения, захватывал и оставлял за собой окрестные волости. (Жалобы 1488 г. — нападения и грабеж Хлепеня, волостей Труфонов, Негомир и Сочовки; жалобы 1490 г. — «выбрали и выжгли» хлепенские волости Джать, Понизовье, то же вновь с волостями Труфонов, Негомир и Сочовки; жалобы 1492 г. — засели Хлепень и Рогачев{714}. И снова прозвучало заявление, что Рогачев «волость изстарины нашие отчины Тферские земли», а Хлепень «в старых докончаньех предков наших и в отца его королеве докончанье записан к нашему великому княжьству»{715}.)
Князья Крошинские, лишившись владений, не бросили службу великому князю литовскому. Вскоре они получили новые владения и тоже возле границы (в районе р. Угры): Залоконье, Волста [Нижняя], Клыпино, Нездилово, Чарпа, Головичи{716}. Однако уже в 1494 г. перечисленные волости фигурировали в составе владений князя Семена Федоровича Воротынского — перебежчика на московскую сторону (в 1492 г.){717}. Правда, московские бояре уступили перечисленные волости ВКЛ{718} и до следующей войны 1500-1503 гг. они находились в составе ВКЛ. После 1500 г. Крошинские окончательно потеряли свои владения. Лишившись земель, они получили в Смоленске выгодную должность казначея (Константин Федорович — в
1506 г., Тимофей Филиппович — в 1507-1508 гг.). Тимофей Филиппович был способен за собственные деньги приобретать владения (в
1507 г. состоялось подтверждение купли им у смоленской боярыни Орины «делницы села ее отчизного»{719}). Характерно, что князь Константин Федорович Крошинский получил двор Дубно в Городненском повете «до очишченья отчизны его в Смоленску»{720}. По тексту подтверждения на двор Дубно, узнаем, что у князя Крошинского «именеица его остали ся вбогие около Смоленска, ино тые именеица от неприятеля жо на корень скаженны»{721}.
Таким образом, князья Крошинские, несмотря на удары судьбы, остались надежными подданными великого князя литовского. Не известно ни одного случая их перехода на московскую сторону.
Крошинские князья владели волостями Тешиновичи (Тешиново), Сукромна (Сукрома), Ольховец, Надславль, Лела, Отъездец (Отъезд), вероятно, с самого начала XV в., то есть со времени присоединения Вязьмы к ВКЛ. Появление на самом краю государства выходцев из его глубины{722} не может быть случайным. Передача пограничных земель князьям Крошинским подразумевала их заботу об обороне восточной границы ВКЛ. Впрочем, с этой задачей Крошинские не справились.
До недавнего времени попыток определения места вотчины князей Крошинских не делалось. М.К. Любавский неопределенно заметил, что они лежали по соседству с можайскими{723}. То же самое писал Я. Натансон-Леский («…na możajskiem pograniczu włosćmi kn. Kroszyńskich»){724}. Такой вывод можно сделать, обратившись к посольским книгам, в которых московская сторона заявляла, что «ино те места, сказывают, издавна тянут к Можайску к нашему великому княжству Московскому» (имелись в виду волости князей Крошинских){725}.
Некоторые пограничные волости ВКЛ действительно появились в числе можайских (в духовной грамоте Ивана III)[130], но владений князей Крошинских среди них не было. Только постепенно, в документах XVI в. искомые волости начали проявлять себя. Некоторые из них обнаружились в составе тверских уездов, в частности, среди холмских волостей и станов.
