Константин Пензев - Русский Царь Батый
Но ещё более сильный удар по экономическому могуществу русской церкви был нанесен запретом передачи ей земельных вотчин, как родовых, так выслуженных и купленных. Запрет касался всех форм отчуждения (покупки, заклада, поминка и пр.). На помин можно было дать деньги – цену вотчины, проданной на сторону или родичам. Нарушение закона влекло за собой конфискацию вотчины в государственный фонд («безденежно») и раздачу её челобитчикам-доносчикам.
Действия правительства вызвали недовольство духовенства. Патриарх Никон, добивавшийся сделать свое положение выше царского, называл Соборное Уложение «бесовской книгой». Но эти меры уже в XVII в. разрешили в пользу государственной власти начавшийся было спор ее с церковью о приоритетах, о верховенстве. Реформы Петра I и секуляризация церковных земель, проведенные в XVIII в., разрушив могущество церкви, поставили в этом споре последнюю точку» (Л. П. Белковец, В. В. Белковец «История государства и права России», http://www.i-u.ru).
Вот так. Владели Русью завоеватели – и церковь процветала, а как пришли к власти русские, так давай ее угнетать и всячески в правах урезать. Есть о чем задуматься. А может, дело обстоит гораздо проще? В Ордынской Руси церковь занимала господствующее положение, а уже в Московской Руси и в Романовской империи ее значение стало снижаться, причем стало снижаться именно вследствие возвышения государства, которое при Орде было еще слабым.
Обстоятельства и предпосылки
Как сказано выше, при рассмотрении событий в XIII веке особое внимание следует обратить на действия трех людей – Ярослава, Александра и Батыя. Конечно, не заметить их невозможно. Должности у них высокие, деяния известные. Действовали они, безусловно, корпоративно.
За что каждый из них отвечал? Батый, несомненно, контролировал армию. Ярослав и, последовательно за ним и вместе с ним, Александр отвечали за государственное управление. Балансы, дебет-кредит, налоги, квоты, преференции, «таможня дает добро». В общем, деньги и ресурсы, а также закон и порядок. Посему особое отношение Ярослава и Александра к Новгороду вполне объяснимо, поскольку операции «импорт-экспорт» приносили в княжескую казну серьезный доход. То, что Александр и Ярослав частенько брались лично за оружие при обороне Пскова и Новгорода, говорит о важности вопроса и о том, что ни Александр, ни Ярослав не хотели передоверять это дело кому бы то ни было, в том числе «родственнику» Батыю. «В 1251 г. Александр приехал в орду Батыя, подружился, а потом побратался с его сыном Сартаком, вследствие чего стал сыном хана и в 1252 г. привел на Русь татарский корпус с опытным нойоном Неврюем». (Л. Н. Гумилев, «Древняя Русь и Великая степь»). Так что все обстояло серьезно. Еще бы. В таких Делах доверие – очень важная вещь.
Почему выдвинулись именно Ярослав и Александр? Все очень просто. Их семья управляла уже известным нам Владимиро-Суздальским княжеством. Значение этого княжества как в XIII веке, так и впоследствии переоценить трудно. «Достаточно беглого взгляда на карту, чтобы понять, насколько способствовало развитию Суздальской земли (Владимиро-Суздальского княжества. – К. П.) положение водных путей. Большинство основных рек текло с запада на восток, а три из них, Клязьма, Москва и Ока, сливались с Волгой в начале ее великого поворота на юг к Каспийскому морю, что обеспечивало купцам удобные речные пути на рынки Востока. В то же время притоки Оки, Москва и Угра, вели на юго-запад, к Смоленску, и оттуда к Балтийскому и Черному морям, а Новгород, крупный западный торговый центр, был соединен с Тверью реками Мета и Тверица. Кроме того, притоки, равномерно разделяющие территорию между верхним течением Волги и Клязьмой, служили водными путями между большинством основных городов в междуречье, а также давали им выход к главным рекам» (Дж. Феннел, «Кризис средневековой Руси 1200–1304») Возможно, что именно Ярослав и Александр и являлись главными политическими исполнителями проекта «Русь Ордынская», а Батыю отводилась хоть и очень важная, но тем не менее техническая роль. Роль щита и карающего меча.
Однако не находит ли читатель, что в крепкой, почти семейной, корпорации «Ярослав, Батый и сыновья» отсутствует какое – то очень важное звено? Причем звено соединяющее, можно сказать, цементирующее? Есть такое звено. «… С православной церковью в течение всего его правления у него (у Александра Невского. – К. П.) были самые тесные связи.
Сотрудничество с митрополитом Кириллом оставалось непоколебимым – вряд ли Александр смог где-нибудь найти более преданного союзника. Согда Александр в 1252 году приехал из Орды во Владимир, митрополит Кирилл встречал его со всей церковной свитой, он же венчал его на великое княжение, сопровождал его даже в одном из военных походов, затем похоронил Александра со всеми почестями, произнеся над его телом погребальную речь («заиде [зашло] солнце Суздальской [земли). Кирилл большую часть времени прожил в городе князя Александра Владимире, не в центре епархии Киеве. И что самое важное, он создал в 1261 году епархию в Сарае, столице Золотой Орды, установив таким образом постоянную связь между ханом и православной церковью в Суздальской земле, а также удобный дипломатический канал связи с Византийской империей. В целом русская православная церковь смотрела скорее на Восток, чем на Запад» (Дж. Феннел, «Кризис средневековой Руси 1200–1304»).
Ну что тут сказать? А куда ж ей, православной церкви, смотреть – то? Феннел изображает из себя учащегося ПТУ, который и не слышал никогда о принципе «чья власть, того и религия». «Особенно много бед произошло здесь от специфически западной – я сказал бы, „латинской“ – нетерпимости. Протестантизм, в этом отношении, полностью следовал по пути латинства. Один лишь принцип „куйюс региоэйюс религио“ („чья власть, того и религия“. – авт.) чего стоит в этом отношении. Вспомним также жесточайшие преследования православия шведами в захваченных ими в XVII в. Карелии и Ижорской земле. Запад, к сожалению, не прошел „монгольской“ школы терпимости. Перед лицом всех бед, принесенных людям западной нетерпимостью – в первую очередь нетерпимостью латинской, – сожаление это приходится выразить со всею силой…» (Из письма от 13 февраля 1963 г. П. Н. Савицкого Л. Н. Гумилёву, http://www.kilichki.com).
Если бы Запад колонизировал Русь (что он собственно, последнее тысячелетие пытался и пытается сделать), то у Русской Православной церкви была бы одна перспектива: уния при папском верховенстве либо полное уничтожение.
Русский митрополит прекрасно знал, что IV Крестовый поход (1202–1204), организованный по инициативе римского папы Иннокентия III, оказался направлен (главным образом усилиями венецианского купечества) против Византии, на территории которой, после захвата Константинополя, крестоносцами была создана Латинская империя (1204–1261). Константинопольский храм Св. Софии был крестоносцами попросту разграблен и осквернен. Что могла ожидать русская церковь от таких «христиан»?
Итак, о митрополите Кирилле. «Кирилл начинал печатником (канцлером) у галицко-волынского князя Даниила. В 1246 году Даниил послал его к вселенскому патриарху на посвящение в сан митрополита киевского. От трех до пяти лет провел Кирилл в Никее (Константинополь был все еще занят римлянами) и, в конце концов, вернулся не на юго-запад, а на север Руси, где и оставался в течение последних тридцати лет своей жизни твердым сторонником Александра во всех его начинаниях» (Дж. Феннел, «Кризис средневековой Руси 1200–1304»). Без сомнения, Кирилл вернулся на Русь, охваченный самыми негативными чувствами к католичеству, и эти чувства ему постарались в Никее должным образом обосновать.
Стоит отметить, что IV Крестовый поход был направлен именно на захват Константинополя, и большую роль в этом сыграло венецианское купечество, которое воспринимало Византию как торгового конкурента. Так что этот поход имел не только религиозные причины (стремление Рима уничтожить Православную церковь), но и экономические цели (захват Венецией торговой гегемонии в Восточном Средиземноморье).
Едва ли митрополит Кирилл мог оставаться в стороне от этого конфликта. Он всеми способами должен был способствовать отражению западной агрессии, как в отношении Руси, так и в отношении Православной церкви.
Историк Д. Песков сообщает: «Именно с помощью монгольских войск Михаил Палеолог освободил Константинополь из-под власти крестоносцев, он же принял ярлык монгольского хана, признав, таким образом, его старшинство» («Железный век» // http://www.kilichki.com).
Что же мы имеем в наличии? Первое – жесткое религиозное противостояние между католицизмом и Православием. Второе – серьезные экономические противоречия между Русью и Западом из-за контроля над торговыми путями «Восток – Запад».
В исторической литературе неоднократно встречается версия, что Ярослав умер от яда после посещения столицы моголов Каракорума. Дыма без огня не бывает, во всяком случае, такая живучая версия должна иметь какую – то реальную подоплеку.
