Валентин Вишневский - Запах атомной бомбы. Воспоминания офицера-атомщика
И все же вечером был устроен импровизированный банкет. Каждый из именинников выставил по бутылке водки и закуску. Не отставали от них и оставшиеся за бортом.
Собирались по классным подразделениям. Наше подразделение, в основном, состояло из выпускников радиофаков Харьковского и Киевского политехнических институтов. Так уж случилось, что все харьковчане стали лейтенантами, а у киевлян были существенные потери. Особенно переживали неудачу Женька Кузнецов и Вовка Кушнир, ребята способные, но не очень дисциплинированные. Кузнецов принес гитару. Филенко не забыл свой аккордеон, и офицерское холостяцкое застолье началось. Неумело, но традиционно — в стаканах с водкой, обмывали звездочки. Как могли, утешали неудачников. Говорили традиционные глупые тосты. И потихоньку пьянели.
Вот уже и старинная студенческая песня об Отелло поспела. Ее знали на всех факультетах всех вузов страны, а потому дружно грянули:
Песенка про ОтеллоОтелло — мавр венецианский
Один домишко посещал,
Шекспир узнал про это дело
И водевильчик написал.
Девчонку звали Дездемона,
Лицом, что круглая луна,
На генеральские погоны
Вдруг загляделася она.
Папаша — дож венецианский,
Любил папаша — эх! — пожрать.
Любил папаша сыр голландский
Московской водкой запивать.
Папаша — парень компанейский,
Вино бокалами глушил,
Был полон мудрости житейской,
Но только мавров не любил.
А не любил он их за дело,
Ведь мавр на дьявола похож.
И предложение Отелло
Ему, что в сердце — финский нож.
Был у Отелло подчиненный
По кличке Яшка-лейтенант.
Он на несчастье Дездемоны
Был злой и подлый интриган.
И вот в семье случилась драма:
У ей платок куда-то сплыл.
Отелло вспыльчивый был малый,
Жену в два счета задавил.
Ой, девки, девки, заглядайте
Подальше вы носов своих.
И никому не доверяйте
Своих платочков носовых.
Молодость всегда брала свое. 1956 г.
Эта песня, видимо, вызвала какие-то смутные ассоциации у Кузнецова, потому что он, отложив гитару, сказал:
— Не только там, в Венеции, был Яшка-лейтенант, подлый интриган, но таковой есть и у нас в Багерово. Это не менее подлый Левка-интриган. И тоже — лейтенант, тогда как мы так и остались младшими. Это я о тебе, Левка Рожков. Подвел нас под монастырь, а сам остался в стороне.
Кузнецов угрожающе поднялся из-за стола и направился к сидевшему на углу Рожкову. Тот удивленно выпучил глаза, вытер вспотевший лоб и закричал:
— Я то здесь не причем: вы сами в городе затеяли драку, за которую и пострадали. А я в драке не участвовал.
— А из-за кого драка случилась? Из-за тебя да из-за твоей тощей девки, которую мы хотели защитить от местных кавалеров. Ты-то успел до прихода патруля скрыться со своей стервой, а нас, как последних салаг, повязали и отправили в комендатуру.
Воспользовавшись паузой, бывалый Витя Караванский предложил спеть нашу факультетскую песню, сочиненную на лагерных сборах в Воронеже. В ней воспевался незабвенный преподаватель по сопромату Павел Пименович Иванов, человек строгий и радостно-принципиальный. И он запел баском, склонив вперед крепкую голову:
Факультетская песенкаВ нашем вузе, в нашем вузе дядя Паша,
Красота и гордость наша.
И все студенты говорят,
Что Иванов чудаковат.
Припев:
Пал Пим, Пал Пим, Пал Пимич,
Я расскажу вам без прикрас.
Пал Пим, Пал Пим, Пал Пимич,
Я по ночам не сплю, все думаю о Вас.
Мой товарищ, мой товарищ, как-то сдуру,
Начертил не ту эпюру,
Тринадцать раз ее сдавал,
А Иванов его все гнал.
Припев.
Если вы, да если вы у Иванова,
Пересдать хотите снова,
То я скажу вам наперед,
Что этот номер не пройдет.
Припев.
Если с нашим Ивановым ты поспоришь,
Чепухи ему напоришь
Тогда услышишь ты слова,
Что это — плохо, это — два.
Припев
Если, друг, задачу ты передираешь,
Ничего не понимаешь,
То понапрасну лоб не морщ,
Все — трынды-брынды с маком борщ.
Припев.
Песню, как всегда, спели дружно и с энтузиазмом. Я привожу ее полностью, так как хотелось, чтобы новая поросль студентов ХПИ помнила, что был когда-то такой доцент Иванов, прекрасный специалист, щеголь и весельчак.
Душевная песня, вобравшая в себя лучшие и худшие воспоминания студенческой жизни, снова сплотила наши захмелевшие ряды. Кто-то предложил спеть распространенную когда-то, но сейчас призабытую песню про электричество. Ее когда-то исполняли на всех вечеринках будущие инженеры, которые изучали теоретические основы электротехники и другие электрические дисциплины. Мы, радисты, ее тоже считали своей родной песней, мобилизующей и оптимистической. В ней были и наивные представления о профессии, и мечта о пока еще ненайденной жене.
Песенка про электричествоНам электричество
мрак и тьму рассеет,
Нам электричество
сделать все сумеет,
Не будет институтов,
не будет чертежов,
Нажал на кнопку: чик-чирик,
и инженер готов.
Плавать мы будем
теперь в электрованне,
А летать мы будем
на электроплане,
Грабить нас будет
теперь электровор,
И судить нас будет —
электропрокурор.
Не будет больше лысых,
и все омолодится.
Не будет пап и мам, —
мы будем так родиться.
Не будет акушеров,
не будет докторов,
Нажал на кнопку: чик-чирик —
и человек готов.
Заходишь в ресторанчик —
там все на электричестве,
Нажал на кнопку: чик —
вино в любом количестве,
Нажал на кнопку: чик —
капуста с колбасой,
И не прошло пяти минут,
как ты уже косой.
Нажал на кнопку: чик —
и ты горишь от счастья,
Нажал на кнопку: чик —
тебя ведут в участок.
Еще на кнопку: чик —
и ты летишь домой,
Жена тебя встречает
электрокочергой.
Не будем мы весною
влюбляться и терзаться,
Не будем мы весною
подолгу объясняться.
Электрообъяснение —
включай и не горюй,
А страсти нам заменит
электропоцелуй.
Нажал на кнопку: чик —
готово заявленье,
Нажал на кнопку: чик —
ты слышишь поздравленья,
Еще на кнопку: чик —
и ты идешь домой
С свидетельством о браке
и молодой женой.
Не будет никого
счастливее на свете,
Появятся у вас
с женой электродети.
Их рев не потревожит
ваш тихий сладкий сон, —
Споет им колыбельную
электропатефон.
Мы нервы сохранить
в семейной жизни сможем:
Пускай орет жена,
хоть вылезет из кожи,
Лежи себе с газетою
и ты не виноват, —
Ведь за тебя ругается
электроавтомат.
И будет нам легко
с женою разводиться,
Не нужно будет нам
за тысячи судиться:
Ручной электросуд
найдешь в семье любой,
Нажал на кнопку: чик —
и ты уж холостой.
Эта песня стоит того, чтобы вернуть ее из забытья на возможную радость нынешним первокурсникам. Когда раздавались последние куплеты песни, к нам «на огонек» зашел теперь уже подполковник Фомин. И хотя он дежурил по части, никаких увещеваний и запретов мы сегодня от него не услышали. Это был один из интеллигентных преподавателей, с прекрасным характером, которых так не хватало армии в то нервозное время. Прошли годы, забылись многие фамилии командиров и остались только их звания. Но Сергей Иванович Фомин остался в памяти, как никто другой.
На следующий день в столовую мы явились уже в лейтенантских погонах. Девушки-официантки сияли и высказывали свои поздравления.
— Если будете идти такими темпами, то скоро генералами станете, — сказал один из знакомых офицеров.
Глаз от скромности мы не опускали и с высоко поднятыми головами влились в безликое море лейтенантов. Мы даже не заметили, что потеряли уникальность своего прежнего положения.
