Арсен Мартиросян - Заговор маршалов. Британская разведка против СССР
Да, мне хорошо известно по истории спецслужб, что французская разведка и контрразведка не дремали — у первой только в абвере Канариса было не менее 10 агентов, а вторая пачками арестовывала нацистскую агентуру в стране: в 1935 г. — 35 агентов, в 1937 г. — 150 (впоследствии, в 1938 г. — 274, а за первые полгода 1939 г. — 300 агентов!).[17]
Но ведь не настолько же они были удовлетворены всей получаемой о Германии информацией, чтобы вот так запросто отмахнуться от беглого советского шпиона, который специализировался именно по нацистской Германии?!
Не те традиции у разведки вообще, у французской в частности, чтобы столь пренебрежительно проигнорировать пребывание во Франции столь осведомленного человека. В мире разведок ни действие, ни бездействие ни при каких обстоятельствах не бывают случайными. А это означает, что французскую разведку очень убедительно попросили «не трогать Кривицкого». И попросить столь убедительно могла только британская разведка, потому как, во-первых, у нее имелись давние, еще со времен Первой мировой войны тесные контакты с французскими коллегами. Во-вторых, британская разведка лучше, чем французская контрразведка, знала об истинных масштабах проникновения советский разведки в госструктуры Франции, в т. ч. и в спецслужбы. Утечка секретной информации из различных госструктур Франции в середине 30-х годов прошлого века вообще была притчей во языцех.
…Например, как документально установила советская разведка еще в середине 1936 г., во время конфиденциальной беседы с британским послом в Берлине по вопросу о воздушном пакте и обмене техническими данными о ВВС Великобритании и Германии, Гитлер, выразив согласие на этот обмен с Англией, категорически отказался от аналогичного же обмена с Францией, мотивируя свой отказ тем, что все данные о ВВС Германии немедленно попадут в руки СССР. В этом он был прав…
Естественно, что вслед за утечкой не замедлила бы последовать и расплата — пример быстрой ликвидации перебежавшего к англичанам Рейсса был слишком свеж, чтобы его игнорировать…
В-третьих, именно в тот период британская разведка оказала французским коллегам неоценимую услугу: максимально использовав данные своей разветвленной агентурной сети, она составила и передала французской разведке и контрразведке очень длинный и подробный список действующей во Франции гитлеровской агентуры. Вот откуда у французской контрразведки столь внушительные успехи в борьбе с нацистскими спецслужбами во второй половине 30-х годов XX века. Естественно, что услуга за услугу — мы вам помогли, а вы не трогайте Кривицкого. Однако подобная просьба не являлась каким-то простым взаимозачетом услуг. Прежде всего следует принять во внимание то обстоятельство, что с начала 1937 г. в высших правительственных и военных сферах Франции активно действовал известный британский разведчик Кеннет де Курси, впоследствии герцог Грантмесниль-Лоррейн. Он был очень влиятельным, располагавшим мощными связями в различных, не исключая и королевского двора, кругах Великобритании лицом, был весьма близок с тогдашним заместителем главы британской разведки — знаменитым Стюартом Мензисом (впоследствии стал ее главой). Кеннет де Курси был убежденным сторонником идеи сближения Англии с Германией для совместной борьбы с СССР — в этом он видел возможность укрепления и сохранения Британской империи. Именно он первым сообщил Мензису, что в случае войны Франция воевать не намерена и подпишет с Германией мир. А Лондон, как это известно исстари, воевать любит, но только чужими руками и чужой кровью. И в то же время, в середине 30-х годов прошлого столетия во всех основных центрах силы в мире окончательно возобладала та точка зрения, что в грядущей войне победа будет на той стороне, к которой примкнут в качестве союзника США.
А президент США Франклин Делано Рузвельт, искусно укрываясь пресловутым в те годы американским изоляционизмом, не проявлял никакого желания, по крайней мере в то время, открыто солидаризироваться с политикой Великобритании по умиротворению Гитлера на британских принципах. Рузвельт откровенно выжидал наиболее выгодного для США момента, чтобы влезть в общеевропейские разборки и добиться американского же господства в Европе. Прислуживать же Лондону у него не было никакого желания.
Как документально установила советская разведка еще в конце января 1937 г., Великобритания с нетерпением ожидала именно войны и именно же не позднее 1938 г. Но вот оставаться один на один с Гитлером Лондону не особо хотелось — не для того он привел к власти этого коричневого фюрера и столь заботливо патронировал его агрессивным устремлениям. Договариваться же с Советами у Лондона и вовсе не было никакого желания, по крайней мере в то время. Надежды на США стали и вовсе призрачными, когда в октябре 1937 г. уже со вторым визитом (первый состоялся еще в 1936 г.) в неофициальном порядке Германию посетил знаменитый в те годы американский летчик полковник Чарльз Линдберг, восторженно относившийся и к Германии, и к нацистам. Линдберг являлся фактически символом влиятельнейшей в Америке изоляционистской организации «Америка — прежде всего», которая открыто призывала не лезть в европейские дела. А к его мнению в Вашингтоне тогда всерьез прислушивались. Великобританию же чрезвычайно беспокоил американский изоляционизм, вследствие чего именно в то время по рекомендации созданного еще в 1936 г. Объединенного Комитета по разведке МИ-6 начала осуществление мощной пропагандистской кампании в США с целью сломить влияние изоляционистов. Непосредственно эту работу вел нью-йоркский разведывательный центр МИ-6.
Именно в такое время объявляется Вальтер Германович Кривицкий и чуть ли не с порога предупреждает британскую разведку о возможности заключения между СССР и Германией договора, наподобие того, что впоследствии был заключен 23 августа 1939 г., причем со ссылками на некую тайную миссию Д. В. Канделаки. Естественно, что в МИ-6 были довольны — Кривицкий явно претендовал на роль Колумба, тем более на базе слухов, пущенных самой же британской разведкой. Но факт остается фактом, и не использовать подвернувшийся случай не в традициях британской разведки. Она настолько была рада этому случаю, что сначала даже не обратила внимания на то, что в одном из первых интервью Кривицкий открыто намекнул на наличие советской агентуры в британском МИД-е. Ее внимание привлекло обстоятельство, что в уста Кривицкого можно было вложить то, чего сам Лондон опасался пуще чумы и даже коммунизма — идею о советско-германском военно-геополитическом альянсе. А затем, развернув соответствующую пропагандистскую деятельность, как следует попугать подобной угрозой Рузвельта и сломить его изоляционизм.
Еще в первой главе подчеркивалось, что в соответствии с давней стратегией работы на упреждение угроз своей национальной безопасности, Великобритания и ее разведка пойдут на любые меры ради недопущения материализации такой угрозы. Именно в силу этих соображений и возникла с профессиональной точки зрения отличная идея использовать предателя в пропагандистской акции влияния, направленной на изменение изоляционистской позиции Рузвельта. И судя по всему, именно Кеннет де Курси первым или одним из первых подал идею на сей счет. Потому как явно не без его содействия Леон Блюм ходатайствовал перед американским послом в Париже о выдаче Кривицкому въездной визы в США. Вот, собственно говоря, почему Кривицкого «не трясли» и не опрашивали французские спецслужбы. Но это не значит, что британская агентура не работала с ним — в троцкистских и вообще эмигрантских кругах у МИ-6 было достаточно агентов.
То, что британская агентура работала с Кривицким еще во Франции, выясняется из одного малоприметного факта. Дело в том, что задуманную пропагандистскую акцию провести в Европе было невозможно и нецелесообразно. Потому как главным «ударным» моментом в ней должна была стать извращенная до неузнаваемости информация о т. н. «тайной миссии» советского торгпреда в Германии Давида Канделаки по организации якобы тайного сговора Сталина с Гитлером. Причем явно планировалось увязать воедино эти «переговоры» Канделаки с гитлеровским окружением, о которых, в силу их «секретности», знал весь мир, с репрессиями против высшего командного состава Красной армии по принципу, что репрессии якобы были прологом к этому якобы состоявшемуся сговору Гитлера и Сталина. И тем самым полностью завуалировать причастность британской разведки. Однако, на беду британцев, обедню испортил лично товарищ Троцкий — этот «красивый» замысел он по сути дела выболтал чуть ли не на следующий день после расстрела Тухачевского сотоварищи, да еще и задом наперед (Лев Давидович, конечно же, не хотел причинить вред британской разведке). Тогда в статье «Обезглавливание Красной Армии» (вот откуда одно из названий этого дела в журналистском обороте), руководствуясь своей патологически извращенной логикой, Троцкий запустил следующую мысль: он утверждал, что обвинения высших военных руководителе в сотрудничестве с Германией якобы преследовали важнейшие внешнеполитические цели — разрушить бытовавшее на Западе мнение о том, что «союз с Германией, независимо от ее государственной формы, считался аксиомой внешней политики Советского Союза». Этим пассажем Троцкий и в самом деле испортил британцам всю игру, потому как начни они делать какие-либо заявления от имени беглого предателя, тем более с использованием сильно искаженных данных о миссии Канделаки, то вместо требуемого эффекта получилось бы не только подтверждение выводов Троцкого, но и расписывание в собственной же причастности к сдаче «заговора военных» А вот этого-то британской разведке вовсе и не надо было. Это особенно стало понятно, когда с дружеским частным визитом в октябре 1937 г. Гитлера посетил недавно отрекшийся от престола британский экс-король Эдуард VIII, а вслед за ним на свидание с фюрером ринулся министр иностранных дел Великобритании лорд Галифакс. По итогам визитов, как свидетельствуют добытые советской разведкой документы, Гитлеру открыто было дано «добро» на агрессию в восточном направлении.
