Александр Носович - История упадка. Почему у Прибалтики не получилось
Такая этническая структура неизбежно должна была сказаться на политическом курсе.
Учитывая, что первые постсоветские руководители Прибалтики в начале 90-х годов пошли против очевидного и объявили свои страны национальными государствами литовцев, латышей и эстонцев, неудивительно, что их политическим курсом в итоге стала дискриминация инородного населения[62].
В случае Прибалтики ситуация усугубляется тем, что политическое господство, социальное и культурное доминирование в этом регионе веками носило этнический характер. Местное коренное население — латыши и эстонцы — только в XX веке обрело свою государственность: до этого на их землях была Российская империя, Шведское королевство, Датское королевство, Ганзейский союз, Ливонский орден. Исторически доминирующей этнической группой в Прибалтике были остзейские немцы: латышские и эстонские крестьяне были закабалены немецкими баронами, а за вход в вольные ганзейские города Ригу и Ревель (нынешний Таллин) местным хуторянам грозило повешение. У литовцев господами были польские шляхтичи и ксендзы.
Обретение собственной государственности привело к торжеству политики исторической мести: большинство населения поспешило взять реванш за пребывание в униженном, подчиненном состоянии. Поскольку остзейские немцы из региона давно уехали, то реванш начали брать в отношении тех господствовавших в прошлом народов, что в Прибалтике к этому времени ещё остались. То есть русских, а в Литве ещё и поляков.
В условиях конца XX века политический курс на взятие реванша и дискриминацию прежде доминировавшего нацменьшинства привел к формированию в странах Балтии этнической демократии.
Этническая демократия — это разновидность этнократии, при которой политическое господство осуществляют представители этнического большинства населения, приходящие к власти путем всеобщих выборов, правящие в рамках демократических институтов, но выступающие от имени этнического большинства и провозглашающие своим приоритетом защиту групповых интересов этого большинства.
Меньшинство при этом подвергается дискриминации и поражается в правах.
В странах Балтии это условие было соблюдено буквально: большинство русскоязычного населения Латвии и Эстонии в начале 90-х годов под предлогом восстановления прерванной государственности были лишено гражданства, а с ним и большинства гражданских прав.
«Латвия и Эстония представляют собой „этнические демократии“, где государство было захвачено титульной этнической группой и затем использовалось для продвижения националистической политики и дискриминации в отношении русскоязычных меньшинств», — пишет американский исследователь Джеймс Хьюз[63]. Израильские политологи Орен Ифтахель (Oren Yiftachel) и Асаад Ганем (As’ad Ghanem) относят балтийские страны к числу классических этнократических режимов, наряду с Израилем и Шри-Ланкой. «Непрерывное этнократически-демократическое напряжение, как правило, приводит к хронической нестабильности и длительному этническому конфликту», — говорят эксперты о политических режимах подобного типа[64].
Сам термин «этническая демократия» впервые употребил в 1989 году другой израильский политолог — профессор Университета Хайфы Сэмми Смуха, охарактеризовавший таким образом собственную страну. Согласно концепции Смухи, этническая демократия определяется следующими признаками: государство разделяет членство в титульной этнической нации от гражданства, формируется и управляется титульной этнической нацией, мобилизует её и предоставляет ей единоличное господство в государстве. Государство воспринимает нетитульные нации как угрозу, налагает определенный контроль на их деятельность, но допускает ведение нетитульными нациями парламентской и внепарламентской борьбы за перемены[65].
Смуха также определяет условия, которые могут привести к созданию этнической демократии: титульная нация значительно превосходит по численности прочие, нетитульное население представляет собой явное меньшинство, титульная нация является коренным населением, а нетитульные — иммигрантами. При этом титульная нация привержена идеям демократии, её деятельность поддерживают зарубежные диаспоры, тогда как в поддержку национального меньшинства вовлечены родные для него страны и это меньшинство состоит из более чем одной этнической группы. Происходящее контролирует международное сообщество, и вообще этническая демократия представляется переходной формой между авторитарной этнократией и мультикультурализмом — «демократией согласия»[66].
Эта концепция возникла ещё до появления независимых балтийских государств, предвосхитив и предсказав тем самым, какими они будут.
При некоторых нюансах и уточнениях по предложенной идеальной модели (нетитульные нации, например, не представляют собой явного меньшинства, и не все из них являются мигрантами: русская община в Латвии живет с XVII века, а северо-восток Эстонии исторически является территорией проживания русского населения), в целом Эстония, Латвия и Литва оптимально соответствуют понятию этнической демократии.
Но соответствуют именно сейчас: едва ли к ним можно было применить понятие какой бы то ни было демократии в начале 90-х, когда треть населения Латвии и Эстонии (почти все русскоязычные жители) была лишена избирательных прав без возможности натурализоваться и стать гражданами.
Теперь же, когда большая часть русскоязычного населения прошла процедуру натурализации и попала в число избирателей, в точности действует описанный Сэмми Смухой принцип: нацменьшинства допускаются к парламентской и внепарламентской деятельности (выборы и референдумы), но государство формируется и управляется титульной нацией, которое воспринимает нетитульные как «пятую колонну», видя в них угрозу своему государственному строю.
Неслучайны всё время возникающие параллели стран Балтии с Израилем. В современной истории Израиль — это классическое государство — этническая нация. Главной целью существования этой страны является сохранение еврейского народа, оказавшегося после Второй мировой войны на грани истребления. Этнонационализм — государственная идеология, перманентная борьба за существование — будничное состояние. Страна всё время в состоянии войны: с внешней стороны — угроза оккупации и ядерного удара, внутри — палестинцы с терактами и диверсиями. Это оправдывает национализм как основу основ строя и внутри страны, и на Западе.
Руководству балтийских стран тоже было необходимо оправдывать этнический национализм как основу основ государственности и для собственного населения, и на Западе. Отсюда абсолютизация сталинских репрессий, доводимых до звания геноцида, — мол, латыши, литовцы и эстонцы тоже были на грани истребления, как евреи — «у нас тоже был свой Холокост». Отсюда внешняя угроза — Россия, которая, согласно официальной пропаганде, тоже хочет уничтожить несчастную свободную Балтию путем военной оккупации. И, конечно, русские Прибалтики — «наши палестинцы».
Такой образ Латвии и Эстонии идеологи правящей этнократии пытаются создать уже почти четверть века. Образ получается очень неубедительный. «Израилями на Балтике» прибалтийским странам ни быть, ни казаться не получилось: какими бы ни были по численности сталинские репрессии 1949 года, сравнивать их с холокостом просто неуместно, России до этого региона нет особого дела, а местные русскоязычные (при всей своей естественной оппозиционности и нелояльности к построенным политическим режимам) не устраивают терактов в общественном транспорте. Сравнивать их с палестинцами так же глупо, как советские депортации в Сибирь — с Холокостом.
При этом сегодня Израиль на пути социального прогресса ушел далеко вперед от балтийских стран: на сегодняшний день там два государственных языка: иврит и арабский. Другие приводящиеся в пример государства с этнической демократией (Македония, Косово, Босния и Герцеговина) тоже «не дотягивают» до Латвии и Эстонии.
Балтийские страны, в которых был провозглашен единственный государственный язык при наличии в них до половины иноязычного населения, а более трети жителей (преимущественно из среды нацменьшинств) были лишены прав, являются наиболее очевидными примерами этнократий за последние два с лишним десятилетия.
Помимо прочего, этнократический характер балтийских стран признан официально и закреплен на высшем законодательном уровне.
Из принятой в мае 2014 года преамбулы к Конституции Латвийской республики: «Латвия, провозглашенная 18 ноября 1918 года, была создана за счет объединения латышских исторических земель на основании непреклонной государственной воли латышской нации и её неотъемлемого права на самоопределение, чтобы гарантировать существование и вековое развитие латышской нации, её языка и культуры».
