Олег Вишлёв - Накануне 22 июня 1941 года. Документальные очерки
В заключение нельзя не отметить, что в январе 1940 г., когда в Москве, по всей видимости, стало известно об англо-французских планах в отношении троцкистов, советское руководство попыталось вступить в диалог с Троцким. Германский посол в Вашингтоне Г. Томсен сообщал 22 января 1940 г. в Берлин: на протяжении последних недель в американской прессе упорно циркулируют слухи о "стремлении Сталина договориться с Троцким". Однако диалога, по мнению посла, не получилось. Троцкий выступил в журнале "Liberty" со статьей, в которой заклеймил СССР как военного союзника Германии. С этого момента трагическая развязка стала, очевидно, неминуемой.
24 августа 1940 г. "Правда" сообщила о кончине Троцкого. Редакционная статья называлась "Смерть международного шпиона" и принадлежала, как считают многие исследователи, перу Сталина. С такой характеристикой Троцкого можно спорить и не соглашаться. Но нельзя не признать, что Троцкий активно использовался определенными кругами Запада и, вероятно, не только зимой 1939 — весной 1940 г. В вышедшей несколько лет назад книге известного британского специалиста по истории спецслужб Ф. Найтли приводятся на этот счет весьма красноречивые факты[436]. Оказывается, уже в 1917–1918 гг. британской разведке удалось внедриться в ближайшее окружение Троцкого. Напомним одно имя, которое авторы, пишущие о Троцком, никогда не вспоминают, — Джорж Хилл. Офицер британской разведки, он после революции являлся советником Троцкого, помогал ему создавать военно-воздушные силы Советской республики, систему военной разведки и контрразведки, службу дешифровки. Хилл, в свою очередь, работал в тесном контакте с другим известным британским разведчиком — С. Рейли, который тоже вращался в кругах, близких к Троцкому, и имел доступ к документам из аппарата последнего, когда тот являлся наркомом иностранных дел. Заданием Хилла в 1917–1918 гг. было во что бы то ни стало заставить Россию продолжать войну против Германии и создать в ней антигерманскую агентурную сеть[437].
Все это порождает много вопросов, на которые пока что нет ответа. Ясно одно: к зиме 1939 — весне 1940 г. спецслужбы некоторых западных держав считали вполне возможным использовать троцкистов в своих политических комбинациях.
Генерал Власов в планах гитлеровских спецслужб
Имя генерала А. А. Власова в последнее время довольно часто появляется на страницах научной литературы, литературно-художественных и общественно-политических журналов, в средствах массовой информации[438]. Вокруг него развернулась целая дискуссия, участники которой решают вопрос, кем был Власов: изменником Родины, вставшим на преступный путь сотрудничества с врагом, или патриотом, идейным противником Сталина, стремившимся к "освобождению народов России от ига большевизма"? Сторонники "новых подходов" предлагают снять с Власова позорное клеймо предателя и преступника и по-новому оценить его роль и место в истории Великой Отечественной войны и российской истории в целом.
Рассуждения о Власове — идейном борце против Сталина и "советского тоталитаризма" обосновываются ссылками на его политические заявления, в которых, как утверждается, отразилось стремление к построению "новой, демократической России", а также тезисом об "особом, в том числе идеологическом характере германо-советской войны", с помощью которого общественность подводится к мысли о наличии в войне нацистской Германии против СССР элементов войны гражданской, освободительной. Переход Власова, как и других советских граждан, на сторону немцев предлагают рассматривать как политически и социально закономерное явление, как форму борьбы против Сталина и большевистской системы.
Ссылки на социально-политические причины перехода советских граждан на сторону врага в годы Великой Отечественной войны и на массовый характер этого перехода[439] позволяют некоторым авторам выражать сомнение в юридической обоснованности применения к данным действиям определения "измена родине" и, следовательно, квалифицировать их как преступление. Они рекомендуют употреблять "более гибкие" и "нейтральные" понятия, не оговоренные в отечественном уголовном праве, такие, как "коллаборационизм", "сотрудничество с противником", а слова "измена родине", "предательство", в случае их использования, брать в кавычки.
Насколько обоснован такой подход к "проблеме Власова"? Являлся ли Власов изменником Родины?
Публикуемые германские документы, думается, позволяют устранить какую бы то ни было неясность в этом вопросе, а также составить более полное представление не только о личности Власова и его деятельности по ту сторону линии фронта, но и о том, чем оказался ценен Власов для немцев, кто в нацистской Германии и с какой целью поддерживал и продвигал его. Эти документы достаточно красноречивы и не нуждаются в подробных комментариях. Читатель может сам дать оценку содержащимся в них фактам и сделать выводы. Поясним лишь некоторые моменты, важные для понимания происхождения этих документов и тех тенденций в нацистской "восточной политике", которые получили в них отражение.
Когда говорят, что война Германии против СССР была "особой", то с этим нельзя не согласиться. Она действительно была такой, поскольку не походила на ту войну, которую немцы вели, например, в Западной Европе. Но ее особый характер проявлялся не в том, что она была "в том числе идеологической". Любая война обставляется определенны ми лозунгами и обосновывается идеологически. Не в лозунгах, не в идеологии было дело и даже не в различном классовом содержании, которое имела вторая мировая война на Западе и Востоке Европы. Принципиальное отличие войны нацистской Германии против СССР состояло в том, что в ней Германия преследовала особые цели и вела ее особыми методами. Для нацизма это была война за "новое жизненное пространство для германской нации", в ходе которой предстояло "подготовить" это "пространство" для германской колонизации, т. е. уничтожить государственность населяющих его народов, их культуру и часть самих этих народов, объявленных "расово неполноценными". Для достижения этих целей гитлеровцы отказались от соблюдения каких бы то ни было правил ведения войны, моральных норм и проводили откровенную политику геноцида. Война нацизма против СССР была войной на уничтожение. Именно в этом заключался ее особый характер. Антибольшевистские и антисталинские лозунги, использовавшиеся гитлеровцами с первого дня их "восточного похода"[440], являлись всего лишь пропагандистским прикрытием этих чудовищных планов. Они предназначались для того, чтобы облегчить реализацию преступных замыслов нацистского фюрера и его клики, добиться внешнеполитической изоляции СССР и, если удастся, расколоть советское общество, дезорганизовать Красную Армию.
Цель, которую преследовали Гитлер и его окружение в войне против СССР, целиком определяла использовавшиеся ими средства. Они изначально делали ставку исключительно на военную силу и отвергали возможность решения "русского вопроса" политическими методами. Поэтому и тех советских граждан, которые добровольно либо по принуждению пошли на сотрудничество с ними, заявив о своем враждебном отношении к советскому строю и Сталину, они рассматривали не как политических союзников, не как носителей будущих новых форм государственности на территории СССР и России, а лишь как вспомогательную силу, призванную облегчить германскому рейху достижение его военных целей. Начав на рубеже 1941–1942 гг. формировать из советских граждан национальные воинские подразделения и "национальные комитеты", нацисты тем самым всего лишь прибегли к известной с незапамятных времен тактике ведения войны руками изменников-туземцев. Русские, украинские, белорусские, казачьи части, а также подразделения, составленные из жителей Прибалтики, Северного Кавказа, Закавказья, Средней Азии, Поволжья, германские политические и военные инстанции в своих документах нередко так и называли — "туземные войска" (einheimische Truppen). Эти войска предназначались для того, чтобы "экономить драгоценную германскую кровь", "воевать с русскими руками русских", выполнять самую подлую и грязную работу на фронте и в оккупированных областях, оказывать деморализующее воздействие на армию противника и его тыл, провоцировать их политический и этнический раскол.
Речи о признании национально-государственных интересов народов СССР нацисты вообще ни с кем вести не собирались — ни с советскими военачальниками и политиками, переметнувшимися на их сторону, ни с наследниками последнего российского императора, ни с находившимися в эмиграции лидерами "национальных движений", которых они до войны активно опекали. Сохранение в будущем на "новом жизненном пространстве" германской нации независимой России и других независимых национально-государственных образований коренного населения не входило в планы Гитлера. И пока у немцев сохранялись шансы добиться победы на СССР военными средствами, они не собирались ни на йоту отступать от своих программных целей.
