Александр Волков - Карфаген. "Белая" империя "чёрной" Африки
В выборах совета участвовали все свободные карфагеняне — ремесленники, мелкие торговцы, врачи. Впрочем, свободных людей в Карфагене было меньшинство — около трети населения; остальную часть составляли чужеземцы — лично свободные люди, находившиеся на положении греческих метеков. Например, после 396 года до нашей эры в Карфаген переселилось немало сицилийских греков. Многие из них открывали в городе мелкие мастерские. Лишь некоторые из приезжих, в частности, выходцы из Тира, пользовались гражданскими правами. Среди метеков были также рабы, отпущенные на свободу хозяевами.
Особое место среди старейшин занимали два суффета (греки именовали их "царями"). Власть их резко возросла после свержения Магонидов. Они возглавляли государство. Полномочия суффетов не вполне ясны. Точно известно, что они не могли объявлять войну и не распоряжались государственной казной. Считалось, что суффеты не должны были принадлежать к одному и тому же роду, чтобы не установилась диктатура. Однако это правило не всегда соблюдалось.
В число суффетов попадали люди знатного происхождения, авторитетные и богатые — судовладельцы, крупные купцы и землевладельцы. По словам Аристотеля, суффеты были "избираемы на должность не только на основании их благородного происхождения, но также и по их имущественному цензу" ("Политика", пер. С. А. Жебелева). Пребывание на государственных должностях не оплачивалось, а, наоборот, требовало значительных расходов, которые были по карману богачам.
Суффеты избирались ежегодно. Кандидаты вовсю подкупали избирателей. "У карфагенян, — писал Полибий, — открыто давая взятки, получают должности". У римлян подобный поступок карался смертью.
Положение суффетов нередко сравнивают с положением римских консулов, спартанских царей и даже венецианских дожей. Между государственным устройством Карфагена, Рима и Спарты впрямь есть много общего. Власть в них была в равной мере разделена между знатью, народом и высшими магистратами. Установившаяся в Карфагене система власти напоминала "римскую систему консулов, сената и народных собраний", писал, например, британский историк Дональд Харден.
Особая комиссия ведала храмами. Она состояла из десяти человек В ее обязанности входили надзор за храмами, их строительство и ремонт.
Имелись и другие должностные лица, например, казначеи, писцы, профессиональные переводчики.
Бедняки Карфагена — наемные работники, ремесленники, мелкие и средние торговцы — оставались бесправными людьми. Даже разбогатев, они не могли "выбиться в люди".
После 450 года до нашей эры, когда власть в Карфагене попытался захватить один из самых знатных — род Магонов, остальные аристократические семейства добились учреждения "совета ста четырех" (коллегии, в которую входили сто четыре судьи) и наделили этот орган судебными и финансовыми функциями.
"Совет ста четырех" разбирал деятельность суффетов, полководцев и старейшин, а также судил их. Члены совета часто оказывались людьми жестокими и пристрастными; страх перед ними заставлял старейшин и суффетов действовать в угоду судьям. Имущество, репутация и даже жизнь граждан находились в руках этого совета. Его члены назначались пожизненно из бывших магистратов республики. Каждый из них был неуязвим, ибо за ним стоял весь совет — главный оплот карфагенской олигархии.
Подобная система была введена, чтобы помешать установлению в Карфагене тирании. Под контроль совета ста четырех была поставлена, прежде всего, деятельность полководцев, ведь, командуя наемниками, они могли повести их против Карфагена, чтобы захватить власть в городе. Любое превышение ими полномочий немедленно наказывалось. По словам Диодора, распятием или изгнанием из Карфагена карали даже того, чья деятельность заслуживала лишь упрека. Стоит отметить, что подобными властными полномочиями пользовались и эфоры в Спарте; они тоже могли привлечь полководца к суду по окончании войны. Таким образом, в Карфагене, писал Теодор Моммзен, "наиболее способным государственным деятелям приходилось быть почти в открытой борьбе со столичным правительством".
Правители Карфагена, по мнению немецкого историка Альфреда Хойса, подобно властям Венеции, прилагали все силы, стремясь не допустить появления в городе тирана; они казнили всякого, кто мог захватить власть. Страх внезапной кары парализовал волю полководцев; редко кто из них стремился воевать. Начиная с IV века до нашей эры территориальная экспансия Карфагена почти прекращается. Карфаген мог создать империю, подобную Римской, и, как покажут походы Гамилькара, имел все возможности для этого, но его правители сами, своей подозрительностью, пресекли начинания.
Члены "совета ста четырех" назначались особыми коллегиями (пентархиями) из числа аристократических семейств. Пентархии, отмечал И. Ш. Шифман, "являлись цитаделью олигархической власти". Их состав не зависел от волеизъявления народа; он пополнялся путем кооптации. Впрочем, о деятельности пентархии мы мало что знаем. Французский историк XIX века Хеннебср в своей "Истории Ганнибала" сравнил пентархии с политическими клубами, — например, с английским клубом вигов.
Государственное устройство Карфагена хвалили многие античные философы и историки: Платон, Аристотель, Полибий, Исократ, Цицерон, Эратосфен. Все они превозносили Карфаген как образец внутриполитической стабильности и часто сравнивали его со Спартой.
По мнению Аристотеля, "карфагеняне удачно спасаются от возмущений со стороны народа тем, что дают ему возможность разбогатеть. А именно они постоянно высылают определенные части народа в [подвластные Карфагену] города и области".
Эти строки толковались по-разному; одни комментаторы полагали, что имеется в виду основание колоний, другие — что речь идет о чиновниках, которых направляли в другие города, где они обогащались. То и другое неверно. Карфагеняне направлялись в уже существующие колонии. Подобно аттическим клерухам, граждане Карфагена получали владения в покоренных республикой городах. Там они обладали довольно значительной властью и порой даже творили произвол. Такого рода меры позволяли бедным гражданам обогащаться. Так, карфагенский народ оказывался причастен к благам колониальной политики Карфагена.
Жители Карфагена пользовались и другими преимуществами: в отличие от остального населения республики, они не платили налоги и подати. Военная добыча — прямо или косвенно — распределялась лишь среди них. Так что гражданский мир в Карфагене во многом сохранялся благодаря тому, что карфагенский народ обогащался за счет завоеванных территорий.
Порой историки упрекают правителей Карфагена в том, что они относились к ливийцам, составлявшим немалую часть населения страны, как к покоренному народу, и не даровали им те же права, что и карфагенянам, хотя большую часть финансового и военного бремени несли именно ливийцы. Они платили непомерно высокие налоги, их детей призывали в армию и посылали воевать на окраины Карфагенской державы, а их общины были лишены всякой самостоятельности.
Гюстав Флобер выразительно описывал экономическую механику Карфагена: "Карфаген истощал все эти народы чрезмерными податями; железные цепи, топор и крест карали любое опоздание в уплате и даже ропот недовольства. Приходилось возделывать то, в чем нуждалась Республика, доставлять ей то, что она требовала. Никто не имел права владеть оружием. Когда деревни поднимали бунт, жителей продавали в рабство. На управителей смотрели как на давильный пресс и ценили их по количеству доставляемой дани".
Однако если бы власти Карфагена изменили правовой статус ливийцев, то рано или поздно возмутился бы карфагенский народ и правлению олигархов был бы положен конец. Именно стремление сохранить особый статус жителей Карфагена и, значит, привилегии его правителей, побуждало карфагенян ущемлять права жителей других областей страны.
В сходном положении с ливийцами были и жители некоторых других государств античного мира: например, италики в Римской республике или спартанские периэки; те и другие долгое время не имели гражданских прав и подвергались нещадной эксплуатации со стороны римлян и спартиатов.
Время от времени за диктат приходилось платить: в Ливии вспыхивали бунты; в военную пору враги карфагенян, высадившись в Африке, всегда могли рассчитывать на поддержку ливийских племен.
ТОРГОВАЯ ИМПЕРИЯ УПРАЗДНЯЕТСЯ?Не стоит переоценивать роль торговли в истории Карфагена. В последние десятилетия историки вообще усомнились в том, что в античную эпоху существовали города, жившие исключительно торговлей.
Так, полтора века назад Карл Маркс назвал древнегреческий Коринф "торговым городом". Однако деление коринфской знати на торговую и земельную аристократию оказалось ошибочным. Современные историки не могут привести ни одного примера, когда бы власти Коринфа руководствовались в своей политике исключительно коммерческими соображениями, — если, конечно, не считать вопросов снабжения города продовольствием. Эгина и Массалия тоже утратили данный им когда-то статус "торговых городов". Из этого списка следует исключить и Карфаген. Его жители вовсе не занимались одной лишь торговлей.
