Муса Гареев - Штурмовики идут на цель
…Небо на востоке начинает постепенно розоветь. Пахнущий созревающими хлебами степной ветер нежно касается веток старых яблонь и начинают они глухо шуметь листьями. Ко мне в кровать со свисающей ветки упало одно яблоко, затем другое! Встаю и с яблоками в руках иду к колодцу умываться.
Так хорошо свежее деревенское утро, терпкие земные запахи, студеная колодезная вода, которая наливает тело приятной, юношеской силой.
Пока дома спят, я обхожу всю деревню и возвращаюсь обратно. Всходит солнце, деревня медленно просыпается, начинает звенеть ведрами, скрипеть калитками, выгонять в стадо коров.
Люблю деревенские звуки, эту неторопливую суету жизни, ее запахи. Смотрю и вслушиваюсь. А в сердце снова и снова звучат слова песни о родной стороне:
Желанья свои и надежды
Связал я навеки с тобой –
С твоею суровой и ясной,
С твоею завидной судьбой…
Начинается день. На окраине деревни гулко рокочет мотор трактора. Разгоняя гусей, медленно по улице проехал грузовик…
В самом деле, быть может, мне надо остаться здесь? Окончательно решения еще не принял, но стало как-то легче на душе. В будущее я пока не осмеливаюсь далеко заглядывать, но чувствую, что оно не такое уж мрачное и беспросветное, как показалось.
Видя, что я мучаюсь без дела, сестра спросила:
– Ты, похоже, весь район уже исходил, а на своем участке еще не был, верно?
«Мой участок» находился через дорогу, напротив отцовского дома. Его выделил мне колхоз, когда в мае 1945 года приезжал я на побывку. В Москве у меня хорошая квартира, но земельный участок терпеливо дожидается меня. Колхозники обнесли его оградой. Только решись, и вскоре поднимется на нем добротный сосновый пятистенок с большими окнами, высокой покатой крышей, – не чета старому отцовскому.
Я хожу по участку, топчу дикие бурьянные заросли и вдруг направляюсь домой за лопатой. Данилка и Лиза идут со мной. Им очень интересно, что это я собираюсь делать там? Может, суслика откапывать? Его легче выгнать из норы водой! Так все деревенские мальчишки делают.
Видя, что меня совсем не интересуют суслики, дети спрашивают;
– Вы хотите перекопать весь участок?
– Попытаюсь.
– Ого, сколько! Сюда бы трактор! А то земля твердая, как камень.
– Ничего. Управлюсь сам.
– А можно помочь вам копать?
– Если хотите, пожалуйста, – соглашаюсь я. Увидев меня за таким занятием, жена всполошилась:
– Муса, в своем ли ты уме? С твоим больным сердцем нельзя этим делом заниматься!
– Ничего, я понемногу. Вместо зарядки. Зарос участок бурьяном, пустует земля, стыдно.
На следующее утро посмотреть мою работу пришел Багау Тимирханов. Долго ходил он вдоль ограды, подошел ко мне и будто в шутку спросил:
– Решил остаться у нас? Или аэродром твой в Таш Чишму переводят?
В глазах у старика светится добрая улыбка.
– Что вы, Багау-агай! Перекопаю участок, березок насажу. Красиво будет.
– Березки – хорошо, а яблони лучше. Посади яблони.
– А где саженцы купить можно?
– В Кушнаренково, на опытном участке. Я вспомнил, что начальником этого участка работает моя знакомая Лидия Николаевна Стрелева. Познакомился я с ней в Москве на сессии Верховного Совета СССР. Лидия Николаевна рассказывала о своих опытах по выведению морозостойкого сорта винограда, о работе по садоводству, приглашала меня к себе в гости. Я обещал ей заглянуть в Кушнаренково, да все не удавалось. Теперь наведаюсь к ней!
Землякам понравилась моя затея с садом. Помощников у меня в те дни было много. Но самыми активными были Данилка и Лиза. Они подносили саженцы, расправляли им корешки, опускали в жидкую глину, а затем в ямы. И то и дело спрашивали:
– Какой сорт?
– «Башкирская красавица». А это вишня, это смородина, крыжовник, – объяснял я ребятам…
Пришла пора жене моей возвращаться домой. Когда сели пить чай, она спросила:
– Ну, а ты, Муса, почему не собираешься?
– А куда торопиться? Работа не ждет, – попробовал я отшутиться. – Мне хочется еще немного поработать на земле.
С женой я еще не говорил, что намерен уехать в Башкирию. Тяжело ей будет расставаться с прежней квартирой, работой, с матерью. Не хотел прежде времени волновать ее.
– Оставайся пока, – согласилась Галя. – Ты здесь молодцом стал.
На следующий день я проводил жену до Уфы. Купил билет, посадил в вагон. Когда поезд ушел, отправился побродить по городу. Здесь прошли светлые годы моей юности. Здесь я приобщился к смелому племени крылатых людей, стал пилотом. Здесь знакома мне почти каждая улица.
За последние годы город сильно изменился. Многие улицы и районы стали совершенно неузнаваемы. В северной части города появились новые современные микрорайоны, парки, стадионы, проспект Октября, вытянувшийся, наверное, километров на десячь.
Жилые дома и красивые здания общественного назначения шагнули на поле старого аэродрома, и ему пришлось искать себе новое место, далеко за городом. Там теперь взлетают и производят посадку мощные самолеты, каких еще недавно не знала Уфа: Ил-18, Ан-10, реактивные самолеты конструкции Туполева…
Устав от долгой ходьбы и обилия разнообразных впечатлений, зашел к товарищам, а затем – в областной комитет партии. Первым секретарем Башкирского обкома КПСС был Зия Нуриевич Нуриев. Мы были с ним в хороших отношениях. Он настойчиво звал меня в Башкирию. Вот и сейчас, узнав, что я нахожусь в обкоме, пригласил меня к себе:
– Заходи, дорогой, разговор есть.
Встретил он меня в приемной, крепко пожал руку и гостеприимно пригласил в кабинет. Рабочий день уже кончился. Я рассказал ему о Таш Чишме, как отдыхал, какой заложил сад. Он поделился своими мыслями и заботами о положении дел в республике, говорил о планах на будущее. И вдруг, широко улыбнувшись, серьезно сказал:
– А то, что решился, наконец, вернуться в родные края, это хорошо. Дома, говорят, и стены помогают. Я удивился;
– Верно, я думаю остаться здесь. Но кто вам сказал об этом?
– Как кто? Сам сказал!
– Я?!
– Ну конечно же!.. Участок вскопал, сад посадил… Кто же сажает сад там, где не собирается жить?
Глава шестая
Традиции продолжаются
Над Уфой небо ослепительно голубое, иногда пепельно-серое, иногда фиолетовое или палевое, а иногда просто синее. Часто оно безоблачно-тихое, нередко грозовое, в стремительных зигзагах молний, а порой словно бы уснувшее в мягкой зыби белых облаков. Оно всегда разное, небо, и всегда одинаково желанное мне как для моряка море, как для хлебороба земля.
Часто, когда слишком уже надоедают бумаги и телефонные звонки, или когда что-нибудь не ладится, или никого нет в кабинете, я подхожу к окну и гляжу в небо. Осенним утром вижу над Уфой огромные черные стаи грачей, летящих на юг. В канун праздников любуюсь кумачом бульвара Славы, самого молодого в городе. С трепетом в сердце гляжу, как кружат над Забельем маленькие самолеты авиаспортклуба и медленно спускаются к земле крохотные фигурки парашютистов, плавно раскачивающиеся под белыми куполами…
Башкирский республиканский комитет ДОСААФ располагается в прекрасном здании на бульваре Славы. Стоит это здание над рекой Белой. Крутой правый берег ее порос густым лесом, а за рекой-ровные, как стол, просторы. Здесь, в Забелье, и находится аэродром Уфимского авиаспортклуба. Тот самый, на котором много-много лет назад я впервые сел в кабину самолета и поднялся в воздух. Сейчас с него взлетают новые, молодые пилоты.
Давно минуло это время, а словно было вчера! Будто и не было страшной и долгой войны, многих лет службы и учебы в академиях и этого – последнего моего рейса с вынужденной посадкой во Львове. С рокового вылета прошел уже тоже не один год. Я переехал в Уфу, работаю председателем республиканского комитета Добровольного общества содействия армии, авиации и флоту. Чувствую себя полезным и нужным обществу человеком. Встречаюсь с молодежью, участвую в подготовке будущих воинов к службе в рядах Советской Армии, в военно-патриотическом воспитании юношества. Часто бываю в авиаспортклубах, на аэродромах и это приносит мне много радости, удовлетворение в жизни.
Когда я с семьей приехал в Уфу, товарищи предложили мне на выбор несколько самых разных мест. Одни прочили меня на преподавательскую, другие на хозяйственную работу, а Зия Нуриевич Нуриев предложил совершенно другое.
– Нам очень нужен знающий человек в республиканский комитет ДОСААФ, – сказал он мне. – Такой человек, к которому бы потянулась молодежь, да и мы, старики, тоже. Должность, конечно, беспокойная, но ведь тихая спокойная служба тебя, наверное, тоже не устроит?
– Не знаю спокойной службы, – ответил я секретарю обкома партии.
– Вот и хорошо. Не понравится, принуждать не будем.
Совет пришелся мне по душе. Я стал часто бывать в досаафовских клубах и организациях. Всюду чувствовалась большая тяга молодежи к техническим видам спорта, стремление научиться, в совершенстве овладеть стрелковым оружием, водить машины, мотоциклы, изучать радиодело.
