Джек Коггинс - Оружие великих держав. От копья до атомной бомбы
Для сторонников военно-воздушной мощи в качестве ведущего оружия, которых привели в недоумение результаты войны в Европе, стало более чем неожиданным ударом скорое окончание войны с Японией после уничтожения двух городов двумя бомбами. Свет «ярче тысячи солнц», заливший пустыню под Аламогордо [39] в один июльский день, осветил и дорогу к совершенно новой концепции стратегических действий военной авиации, Исчезла необходимость в неисчислимых армадах гигантских самолетов, обслуживаемых и снабжаемых целой армией техников и интендантов. Ныне относительно небольшие силы громадных бомбардировщиков могли стереть с лица земли любой город в пределах своей досягаемости, а современные технологии увеличили эту досягаемость до неограниченных размеров.
Тем самым какое-то время американские военно-воздушные силы были монопольным обладателем оружия неслыханной ранее мощи. Это была мечта (или кошмар?) Дуэ, ставшая явью.
Доставка к цели этого атомного оружия, которое должно было в значительной степени повысить мощь вооруженных сил США, была, разумеется, задачей военно-воздушных сил. Естественно, что обретение ими этой мощи произошло за счет сокращения численности сухопутной армии с восьмидесяти девяти дивизий в 1945 году до девяти дивизий в 1950-м. К сожалению, в то время, когда значительная часть оборонного бюджета США расходовалась на производство атомного оружия и супер-бомбардировщиков для стратегического авиационного командования, даже самым упорным приверженцам ядерной мощи стало предельно ясно, что в мире происходит множество значительных конфликтов, в ходе которых невозможно было бы применение этого сокрушительного оружия. Помимо этого обстоятельства, становилось также совершенно ясно, что недалеко то время, когда русские обзаведутся собственным атомным оружием. Угроза эта стала реальностью в сентябре 1949 года. Теперь ставками в игре становился уже не исход одной или нескольких военных кампаний и даже не военное поражение одной из сторон или ее противника в принятом до настоящего времени смысле — с потерями территорий, насильственным разоружением, репарациями и т. п. Перед участниками гипотетического конфликта всерьез вставала перспектива уничтожения большей части их городов и промышленных центров и гибель значительной части населения.
Каков мог быть процент потерь среди населения — оставалось только строить предположения. Серьезные исследователи определяли его примерно равным 60 процентам. Число это могло варьироваться в одну или другую сторону в зависимости от степени подготовленности гражданского населения (на момент написания книги вряд ли отличающемуся от нуля), продолжительности нападения, типа и количества использованных бомб, а также от срока заблаговременного предупреждения, если таковое вообще последует. Этот список жертв сопровождался бы также масштабными разрушениями и уничтожением всей инфраструктуры: энергоснабжения, газоснабжения, систем транспорта, связи и здравоохранения. Страна, подвергшаяся такому удару, временно теряла способность функционировать, и время, через которое она могла бы прийти в себя, зависело от количества и эффективности членов местного, регионального и федерального управления, оставшихся в живых. То обстоятельство, что подобные разрушения были бы взаимными, вряд ли обнадежило бы оставшихся в живых.
В течение шести месяцев Соединенные Штаты были вовлечены в корейскую войну, которая, считаясь поначалу «полицейской операцией», быстро разрослась в крупный конфликт, в котором принимали участие около пяти с половиной миллионов американцев. Представляя себе последствия этого шага, Соединенные Штаты удержались от применения атомного оружия, так что в результате вражеские орды заставил остановиться именно солдат-пехотинец. С автоматической винтовкой в руках, вооруженный пулеметом, гранатой и минометом, а порой действуя и одним штыком, солдат-пехотинец отбил нападение и победил своих жестоких противников. Свой вклад в обретение победы внесли танки, артиллерия, тактическая авиация и военно-морской флот, но, как показали последующие аналитические исследования, именно люди с винтовками в руках — пехотинцы — проделали всю самую грязную работу. Однако даже события корейской войны не поколебали убежденность большинства тех, кто занимался военным планированием (как армейских военачальников, так и гражданских экспертов), в том, что безопасность страны и успешное завершение холодной войны целиком зависят от создания средств доставки атомного оружия к цели.
Отчасти это было отражением общественной реакции на долгое и кровопролитное противостояние в Корее — подобное тому чувству «никогда больше», которое пережили европейцы после затяжных и ничего не решающих позиционных сражений Первой мировой войны. Пришедшая к управлению страной администрация Эйзенхауэра провозгласила «новый взгляд», который был всего лишь старой атомной теорией под новым названием в качестве национальной военной доктрины, несмотря на возражения представителей сухопутных сил в Объединенном комитете начальников штабов.
Эту обновленную доктрину изложил министр обороны Джон Фостер Даллес в январе 1954 года, доктрину «массированного воздействия», которая была основана на значительном (хотя и временном) ядерном превосходстве США. Ее положения, что, в случае коммунистического вторжения на территорию свободного мира. Соединенные Штаты вправе реагировать «немедленно, средствами и в районах по нашему собственному выбору», подразумевали, что наша ядерная мощь может быть обрушена на города и промышленные районы коммунистических стран и что страна не будет пытаться вести войну традиционными средствами против врага, намного превосходящими войска США в численности и вооружении. Об этой стратегии Лиддл Харт писал в натовском журнале «Орднанс»: «…По иронии судьбы, эта близорукая политика «нового взгляда» была провозглашена семь месяцев спустя после того, как русские объявили на весь мир о том, что они создали и испытали термоядерную бомбу. Она стала выглядеть еще более близорукой и абсурдной, когда русские успешно запустили свой первый спутник — обращающееся вокруг Земли искусственное небесное тело — в октябре 1957 года, а затем послали ракету на Луну в январе 1959-го…»
Излагая свои сомнения в том, что перспектива ответного удара приведет к уменьшению агрессивности противника или может даже вызвать серьезную угрозу вторжения сил неприятеля, вооруженных традиционным оружием, Харт пришел к выводу: «…так, ядерный паритет приводит к ядерной «ничтожности», потому что самоубийственный эффект в результате использования подобного оружия порождает стратегическое бесплодие».
Эта политика была, разумеется, всего лишь переложением старой «доктрины Дуэ» и в качестве таковой была с энтузиазмом поддержана руководством военно-воздушных сил. Военная авиация придерживалась мнения, что ее ядерной мощи вполне достаточно для уничтожения любого противника. Стратегическое авиационное командование. в которое входили не только ударные соединения пилотируемых бомбардировщиков Б-47, Б-52 и Б-57, а также сопровождающие их самолеты-заправщики КС-97 и КС-135, но и межконтинентальные баллистические ракеты «Атлас», «Титан» и «Минитмен», располагало примерно 85 процентами ядерной мощи некоммунистического мира. Его уверенность в том, что значительная часть мощи их ударных сил сохранится в случае конфликта и сможет нанести ответный «удар возмездия», покоилась на их высокой боеготовности в совокупности со сложнейшей и фантастически дорогой системой предупреждения. Система раннего предупреждения о ракетном нападении способна дать примерно 15-минутное предупреждение о ракетной атаке. В течение этого времени может взлететь примерно половина пилотируемых бомбардировщиков. Другим фактором уверенности является рассредоточение ударных сил, обеспечивающее сохранение по крайней мере части ядерных ракет, а также «упрочение» (укрытие их под массами стали и бетона) пусковых установок.
Суть давнего спора сухопутной армии со сторонниками «массированного ответного удара» заключается не в развитии ядерных вооружений и средств их доставки, но в том, что подобная политика приводит к исключению всех других средств военного воздействия, а также в том, что весь колоссальный военный бюджет последних лет тратится только на ядерное оружие, что приводит к упадку других видов вооруженных сил. Так что совершенно естественными выглядели протесты армии против подобной политики. Ибо чем больше теряла в мощи и эффективности сухопутная армия, тем больше росло и крепло стратегическое авиационное командование. Начальник штаба генерал Мэтью Б. Риджуэй, а затем генерал Максвелл Д. Тейлор указывали на тот факт, что угроза взаимного уничтожения может удержать обе страны-соперника от применения атомного оружия. В этом случае у Соединенных Штатов оставалась бы только перспектива ведения в будущем войн, подобных войне в Корее, с применением традиционного оружия, которым мы в тот момент были оснащены совершенно недостаточно.
