Эдмунд Ладусэтт - Железная Маска
По команде Росаржа драгуны пустили своих коней вперед и находились они уже не далее как в пятидесяти шагах от Мистуфлета и Фариболя, спокойно пересекавших мост.
— Не стрелять! — скомандовал майор. — Нужно взять их живыми!.. Вперед! Вперед! В галоп!
В тот момент, как Фариболь и Мистуфлет сошли с моста, драгуны на полном ходу поскакали по нему. И в это время сверкнуло пламя и глухой взрыв потряс воздух. Пролеты моста изогнулись, задрожали и рухнули в реку. Вместе с ними полетели туда все, кто находился на мосту.
— Тысяча чертей! — весело крикнул Фариболь. — Ну и шуточка!
Он обернулся и увидел Онэсима. Вода ручьями стекала с его одежды.
— Как! Так это ты?
— Да, месье. Я понял, что эти бездельники попытаются помешать вашей приятной прогулке и подготовил им этот подарочек…
Обрадованный всем случившимся, Фариболь помог Онэсиму влезть на круп своей лошади и они поскакали дальше.
При виде такой неудачи короля охватил неописуемый гнев. Он приказал, чтобы привели пленную женщину. Он решил допросить ее.
Росарж, случайно избежавший взрыва на мосту, поспешил исполнить приказ и был обескуражен, не обнаружив около повозки никого из охраны. Еще больше он удивился и впал в бешенство, когда открыл дверцу и увидел, что женщина исчезла.
Воспользовавшись смятением, царившим в этот момент, Ивонне удалось ускользнуть от охраны. У Росаржа даже в глазах потемнело от такой неудачи и ^н ухватился за колесо, чтобы не упасть. Провидение было настроено явно враждебно к его господину.
Глава XXIV. СЫН МОНСЕНЬЕРА ЛЮДОВИКА
Прошло некоторое время. Монсеньер Людовик и его друзья встретились с Ивонной, которой после некоторых злоключений удалось разыскать их. Ивонна родила сына. С помощью крестьян четверо мужчин и молодая дама ушли в горы и там арендовали старую ферму и укрылись в ней.
Монсеньер Людовик и его люди все вечера проводили за обсуждением своих планов. Если обстановка ухудшится, они не замедлят обратиться за помощью к многочисленным недовольным, благожелательно встретившим бы падение Людовика XIV.
Таковы были дела, когда родился сын, который должен был занять трон Франции. Его появление с радостью ожидалось маленьким сообществом, прошедшим сквозь тяжкие испытания. Над колыбелью новорожденного Фариболь, Мистуфлет и Онэсим повторили свои клятвы.
Ивонна, став матерью, сделалсь более осторожной и готова была отказаться от всего ради семейного счастья, хотя была беднячкой, так же как ее муж и сын.
Но отступать было поздно. Гнев Людовика XIV не утихал. Пока он был жив, борьба между братьями была неизбежной. Нужно было или бороться, или погибнуть.
Беспокойство Людовика XIV объяснялось и другими обстоятельствами, некоторым образом связанными с его братом. Гугеноты, изгонявшиеся со всех должностей, объединялись в партизанские отряды и наносили чувствительные удары. Монсеньер Людовик, не зная о беспокойстве брата, решил помогать гугенотам[20] в их борьбе, полагая, что в нужный момент и они помогут ему.
Ивонна не могла обойтись без кого-нибудь, кто помогал бы ей, и приняла на ферму одну пожилую женщину и ее сына, людей честных и проверенных. Сын этой бедной женщины — его звали Дорфи — был гугенотом и через него монсеньер Людовик со своими помощниками вошел в контакт с партизанами.
Они считали себя в безопасности и совсем забыли про человека, — некое подобие дьявола или колдуна, — появившегося в этих местах и собиравшего сведения о них. Этим человеком был Ньяфо.
Однажды ночью монсеньер Людовик и трое его верных слуг отправились, чтобы принять участие в одном партизанском набеге в горах. На ферме остались Ивонна с сыном, вдова, молодой Дорфи и Пиоле, закадычный друг сына вдовы.
Спустя некоторое время Ивонна поднялась к себе в комнату, чтобы уложить сына в колыбель. Прошло еще полчаса, как вдруг молодая женщина услышала чей-то громкий голос.
Дорфи открыл дверь и увидел молодого крестьянского парня. Никто и подумать не мог, что его прислал Ньяфо.
— Что нужно, друг? — спросил Дорфи.
— Я прибежал из леса Озе, чтобы увидеть госпожу Ивонну. У меня для нее плохая новость.
Услышав эти слова, Ивонна поспешно спустилась. Незнакомец поклонился ей и сказал:
— Госпожа, я был в лесу, когда ко мне подошел командир отряда и сказал: "Ты молод и силен, беги на ферму Курьяк и сообщи госпоже Ивонне, что с ее мужем случилось несчастье".
— Боже мой! — покачнувшись, воскликнула женщина.
— О, госпожа! — продолжал посыльный Ньяфо. — Сильно не тревожьтесь. Монсеньер Людовик упал с лошади и стукнулся головой о камень… Я знаю, такие раны не бывают очень серьезными.
Но Ивонна, женщина по натуре энергичная, повернулась к Дорфи и сказала:
— Оседлай моего коня. Я хочу съездить к мужу.
— Я поеду с вами, госпожа, — обратился к ней юноша, — а Пиоле останется с матерью.
Через пять минут Ивонна уже выехала. Ее сопровождали Дорфи и посланец Ньяфо. Через некоторое время он попросил разрешения оставить их, так как, по его словам, он совсем выбился из сил.
Но как только Ивонна и ее спутник скрылись вдали, парень снова побежал в сторону фермы. Через пять минут он уже находился в обществе нескольких человек, переодетых лесорубами. Командовал ими некий Маркет.
Шагах в пятидесяти от фермы в руках у лесорубов появились топоры.
Они осторожно продвигались вперед. Не доходя пятнадцати шагов до фермы, группа остановилась. Маркет привязал несколько тряпок, пропитанных смолой, к ветке орешника, ударил кресалом о кремень и вскоре факел вспыхнул.
Тогда он подбежал к задней стороне фермы, отделенной от дома небольшим навесом, и спокойно поднес факел под соломенную крышу.
Сухая солома моментально вспыхнула и вскоре запылал огромный костер.
В этот момент Пиоле, почуяв что-то недоброе в собачьем лае, высунулся из окна и, побледнев от страха, отскочил назад. При свете пожара он различил во дворе шесть неподвижных фигур. Пиоле схватил мушкет и снова подбежал к окну. Он прицелился и выстрелил. Один бандит упал, смертельно раненный, а остальные в страхе отступили.
Пиоле открыл дверь, выпустил собаку и, сжимая в каждой руке по пистолету, выскочил во двор.
В шести шагах от дома произошла непродолжительная и яростная схватка, освещенная пламенем пожара. Первым пистолетным выстрелом храбрый Пиоле уложил еще одного из нападавших, следующим — ранил третьего и потом выхватил длинный нож, чтобы защищаться, но четыре топора опустились ему на голову.
Он упал с раздробленным черепом и разрубленным правым плечом.
В этот момент послышался хриплый и едва различимый голос:
— На помощь!
Это был Маркет. Храбрый пес вцепился ему в горло. Четверо убийц Пиоле поспешили к нему на помощь. Собака выпустила труп Маркета и бросилась на ближайшего бандита. Почти одновременно два топора ударили сильное животное. Собака с глухим стоном покатилась по земле.
Пожар тем временем бушевал с удвоенной силой. Этому способствовал поднявшийся ветер. Пламя уже лизало крышу дома. Заметив это, один из убийц закричал:
— Скорее, нужно забрать ребенка!
Бандиты бросились в дом, но перед входом остановились. Вход загораживал сундук, а за ним с пистолетами в руках стояла старуха. Но что могла сделать вдова Дорфи с этими разъяренными мужчинами? Один из них с силой швырнул ей в грудь топор и она, даже не вскрикнув, упала на пол. Четверо бандитов перепрыгнули через сундук, проникли в дом и нашли вход на второй этаж.
В несколько секунд они поднялись наверх и почти вслепую, ориентируясь по голосу плачущего ребенка, нашли колыбельку. Один из бандитов подхватил ее своими грубыми руками и побежал по лестнице вниз, сопровождаемый остальными. Едва выскочили во двор, как обвалилась крыша дома и миллионы искр взметнулись в небо. Достигнув, наконец, своей цели, негодяи быстро направились к тому месту, где их поджидал Ньяфо. Он должен был выплатить им обещанное вознаграждение.
Что касается Ивонны, то она вскоре поняла, что стала жертвой обмана. Она чуть не лишилась рассудка, когда увидела, что ее сын исчез.
Она догадалась, в чьих руках он находится.
Глава XXV. АВГУСТЕЙШЕЕ РЕШЕНИЕ
Вдова поэта Скарро, мать Ньяфо стала королевой Франции и женой Людовика XIV. В свое время она отказалась от сына-урода, но теперь помогала ему.
Ньяфо унаследовал все самые плохие наклонности своей матери, поскольку кроме дьявольского таланта к интригам она ничего больше не имела. Она овладела волей и доверием своего августейшего супруга и при дворе все делалось и разрушалось по ее капризу. Она отдавала приказы о вынесении смертных приговоров тем, кто ей мешал, и сажала в самые мрачные казематы тех, кто отказывался участвовать в ее планах.
