Андрей Низовский - Загадки антропологии.
Изучение названий малоазийских племен в египетских и хеттских источниках показало, что различные группы «народов моря» могут быть связаны или с их прародиной, или по крайней мере с теми местностями, где они поселились в результате миграции. Мы уже говорили о том, что наименования акиваша («Ekwesh») и дана («Denen»), по всей видимости, можно отнести к грекам-ахейцам и грекам-данайцам, известным по «Илиаде». Народ «Lukka», возможно, происходил из Ликии (Анатолия), шардана («Sherden») — из Сардинии, а «пелесет» однозначно связывается с библейскими филистимлянами, по имени которых была названа Палестина. Шекелеша («Shekelesh») и турши («Teresh») могут быть связаны с жителями Сицилии и Этрурии.
Первоначально все эти параллели были установлены по данным этимологии и филологии, но в последние годы появились серьезные археологические свидетельства связей между западным и восточным Средиземноморье, существовавших в эпоху поздней бронзы.[37] Данные археологии свидетельствуют о том, что в конце бронзового века восточное Средиземноморьем вошло в контакт с несколькими культурными центрами на западе, и эта связь сохранялась даже после разрушений, которым подверглась материковая Греция, Анатолия и Левант. Мы уже знаем, что практически весь запад Средиземоморья был населен иберо-ливийцами, а из египетских текстов следует, что по крайней мере два из «народов моря» имели иберо-ливийское происхождение — шардана (сардинцы) и шекелеша (сикулы). По всей видимости, в крито-минойский период во всем Средиземноморье начала складываться некая культурная общность, объединенная цепью средиземноморских островов, стержнем которой являлся Крит. На ее крайнем полюсе находился «беро-ливийский Тартес, имевший тесные экономические связи с Британией и атлантическим побережьем Франции, на другом — легендарная Троя и древние доиндоевропейские культуры Малой Азии. По мнению австрийского ученого Д. Вёльфеля, все страны Средиземноморья, включая Северную Африку и Пиренейский полуостров, уже в эпоху неолита представляли собой тесно спаянное культурно-историческое единство с сильно развитыми этнокультурными связями. Кажется вероятным, что в это время на едином «евроафриканском» языке говорили в Иберии, Южной Франции, на Севере Африки и на юге Италии.
Катастрофа, вызванная взрывом вулкана Санторин, крах крито-минойской цивилизации, гибель Трои и движение индоевропейских народов, случившиеся в очень короткий исторический период, положили конец этой культурной общности. Потомки строителей мегалитов, оставивших на островах Средиземного моря колоссальные, до сих пор во многом загадочные сооружения, неожиданно покинули свои острова и были в буквальном смысле слова «рассеяны по лицу земли». «Доисторическая» иберо-ливийская Европа в одночасье прекратила свое существование, оставив, впрочем, после себя множество памятников столь выдающихся, что даже всемогущее время бессильно перед ними. Стоунхендж и мегалиты Британских островов, каменные ряды Карнака и Ле-Менека во Франции, Филитоса на Корсике, гигантские мегалитические храмы Мальты, талайоты Балеар и нураги Сар-Динии и, наконец, величественный Кносский дворец на Крите — наглядные тому свидетельства.
Примерно в середине II тысячелетия до н. э. в наскальном искусстве Сахары появляются изображения боевых колесниц, запряженных лошадьми. По рисункам на скалах их путь прослеживается от побережья Средиземного моря до верхней излучины Нигера. Рядом с колесницами на рисунках изображены люди, по облику, цвету кожи и одежде явно отличающиеся от всех типов местного населения. Это светлокожие, рослые воины, вооруженные мечами, копьями и дротиками, с круглыми щитами в руках. Своим обликом они напоминают воинов «народов моря», изображенных на египетских фресках. И они совсем не похожи на хорошо известных гиксосов, вторгшихся в Египет в 1200 году до н. э. и осевших в Киренаике. Одежды, оружие и доспехи, тип колесниц и, наконец, физический облик не оставляют сомнения, что это пришельцы из районов восточного Средиземноморья, а манеру изображения человеческих фигур в виде двух сходящихся вершинами треугольников можно отнести к эгейскому искусству второй половины II тысячелетия до н. э.
Наскальные изображения воинов на колесницах отмечают путь народа гарамантов в глубины Сахары
Если внимательно изучить наскальные рисунки Сахары, можно проследить некоторые маршруты, которыми «люди колесниц» уходили в глубь Сахары. Некоторые из них, растворяясь постепенно в местном населении, дошли до Нигера. А остальные?
Об обитателях Сахары, использовавших запряженные лошадьми боевые колесницы, сообщал еще древнегреческий историк Геродот. В античные времена этот народ назывался га-рамантами. О них писали Помпоний Мела и Сенека, Лукиан и Страбон, неизменно подчеркивавшие их воинственность. Римский историк Тацит описывает гарамантов «свирепым племенем, наводившим ужас на соседей». На протяжении более тысячи лет (ок. 900 г. до н. э. — 500 г. н. э.) конфедерация гарамантских племен оставалась главной доминирующий силой в Сахаре. Долгое время имя гарамантов служило синонимом южных рубежей римского мира, подобно тому, как имя пиктов символизировало его северные пределы.
«Гараманты — создатели первой в Сахаре городской цивилизации — это удивительный, во многом загадочный народ, который на заре истории стал живой связью между эгейско-средиземноморской Европой, берберской Северной Африкой и суданским поясом континента», — пишет Ю. М. Кобищанов. Долгое время о гарамантах было известно лишь по скудным письменным свидетельствам древних авторов, в результате чего за этим народом прочно закрепились эпитеты «таинственные, загадочные, непознанные». Центром страны гарамантов была сахарская область Феццан (на юге современной Ливии). В 1930-х годах итальянский археолог Капуто выявил здесь более 60 тысяч гарамантских погребений. В 1960-х годах суданский археолог Мохаммед Айюб вел раскопки гарамантской столицы Гарама (Герма, совр. Джерма), а английский археолог Чарльз Дэниел в 1968–1975 годах исследовал поселения Зинчекра и Саньят-Джебриль. Наконец, профессор Дэвид Маттингли в 1997–1998 годах повторно исследовал руины Гермы (Гарамы). Эти работы заложили основы наших сегодняшних знаний о гарамантской цивилизации и гарамантах.
Как установили современные учёные, основу этого этнически пестрого народа (или, по мнению А.Д. Дридзо, группы политически связанных между собой народов) составили ливийцы (берберы). Однако в нем ясно чувствуется присутствие эгейского компонента. Им скорее всего были «народы моря», а точнее, та их часть, которая после битвы в дельте Нила вынуждена была отступить в пески Сахары, заселяя оазисы и нагорья вдоль великих караванных дорог. «С течением времени эти скитальцы пересекли Сахару с севера на юг и на юго-запад и вышли к берегам оз. Чад и р. Нигер. Их продвижение в глубь Африки отмечает изображение колесниц, запряженных конями, причем характерный стиль изображений (так называемый критский или микенский галоп) неопровержимо свидетельствует об эгейском, в основном критском и элладском, происхождении народа гарамантов»[38] Ю.К. Поплинский склонен считать, что общность гарамантов образовалась именно благодаря «народам моря», а вернее, их смешению с местными берберскими племенами.[39] «Народы моря» значительно повлияли на антропологическую и языковую среду Северной Африки, оставив вполне определенные следы в культуре берберских народов.
Мы уже знаем, что среди «народов моря» были как греки (ахейцы и данайцы) и эгейцы (ликийцы), так и иберо-ливийцы — сарды и сикулы, а также критяне (др. — егип. «кефтиу»), имевшие отчасти североафриканское происхождение. Произошёл своеобразный «круговорот берберов в природе»: потомки выходцев из Северной Африки, сотни лет назад ушедших из Сахары в Европу, теперь снова вернулись на родину их предков. Впитавшие в себя иные культурные влияния, смешавшиеся со многими народами севера, они принесли в Сахару новую, более высокую культуру. Но говорили они скорее всего на том же самом протоберберском языке, что и коренные жители Сахары! Возможно, именно этим объясняется столь быстрая интеграция остатков эгейских «народов моря» в ливийско-берберскую языковую и культурную среду.
Ряд эгейских по происхождению элементов культуры подтверждает участие «народов моря» в этногенезе гарамантов. «Только участием в ее создании эгейыев, значительный приток которых в Северную Африку в последней трети II тысячелетия до н. э. связан с походами «народов моря», можно объяснить присутствие в культуре гарамантов таких экзотических для нее компонентов, как боевые колесницы, фоггары (подземные водопроводы типа персидско-туркменских кяризов), «двурогие» стелы, специфические восточносредиземноморские способы погребения покойников, огромные гарамантские некрополи, вооружение, особые неливийские типы одежды, города и т. п.», — утверждает Ю.К. Поплинский.
