Мария Потурцин - Жанна дАрк
Подвергшийся порицанию племянник только что наполнил кубок и торопливо поднес к губам, но под взглядом дамы снова опустил его на стол.
- Извините, я ничего не имею против девушки, но если она от меня ускользнет...
- Я думаю, у каждого пленного есть право сбежать, если ему это удастся. Она ведь тебе не давала обещания, что не попытается бежать.
- Ты, как всегда, права. Можно мне выпить за твое здоровье, тетя Жанна?
Она утвердительно кивнула головой, но выражение ее лица призывало к осторожности.
- На этот раз все обошлось, управляющий настиг ее в парке. Но я думаю, нам нужно отправить ее в Боревуар, там в башне легче за ней наблюдать. Девушка коварна - и одному Господу известно, каким хитростям она обучена.
- Она не обучена никаким хитростям, просто Господь дал ей разум и мужество. Только и всего. Я с ней говорила, наш священник причащал ее. С Жанной все в порядке, она может остаться у нас. Никуда ее не отправляй, Жан, - голос ее слегка дрожал, как и узкая, унизанная кольцами рука, но у графа Люксембургского вниз по спине пополз тихий страх. Тетя Жанна заменила ему мать, он был ее наследником. Он знал, если ей что-то взбрело в голову, то сломить ее сопротивление оказывалось труднее, чем переспорить Кошона. Но как только он вспомнил про епископа, его осенила спасительная мысль.
- Епископ Бове был здесь. Он требует от меня выдать Жанну Парижской инквизиции.
Старая дама выпрямила спину, откинулась в кресле, прижав плечи к спинке. Жану эта поза была известна. Она означала приказ.
- И, конечно, ты отказался! Мы вообще ее не выдадим, я все это тщательно обдумала. Мы не выдадим ее никому. Пусть она останется у нас. Я привыкну к тому, что она носит штаны и коротко остриженные волосы. Когда снова наступит мирное время, мы отправим ее к родителям. Жанна должна выйти замуж и родить детей, для Карла она сделала уже достаточно.
Графиня Люксембургская была крестной матерью Карла, она нянчила его еще младенцем, и для нее он был не более чем невоспитанный мальчишка.
Жан Люксембургский протянул свой кубок через плечо и приказал слуге снова наполнить его. Затем вытер лоб.
- Не пей так много, сегодня жаркий день, ты вспотеешь.
- Это не только от жары, тетя Жанна. Видишь ли, денег у меня нет, а Жанна - моя законная добыча. Я мог бы продать ее Карлу без всякого вреда для нее. Конечно, все сделает он... - Жан не смог закончить фразу, так как графиня медленно, но решительно поднялась из-за стола, и каждый ради приличия должен был сделать то же самое, даже если недоеденная рыба еще лежала на тарелках.
- Как, за тридцать сребренников?! - загремел голос тети. - Мой племянник никогда этого не сделает! А если сделает - я лишу его наследства!
Жан удержался от возражения, что наследства тети Жанны едва хватит расплатиться с долгами: Жанна же могла принести им столько денег, что они были бы обеспечены на всю жизнь. Он овладел собой и сказал так почтительно, как только мог:
- Я еще не все рассказал. Кошон угрожает мне, если я его не послушаюсь. Ты знаешь, этот человек ни перед чем не отступит, когда чего-то захочет. Боюсь, что здесь Жанна уже не в безопасности, прежде всего оттого, что сегодня я должен возвратиться в лагерь. Если она будет сидеть в башне Боревуар, куда мы ее тайно привезем сегодня ночью, то следы ее затеряются, и мы выиграем время.
Тетя Жанна была женщиной, знавшей жизнь и свет: честолюбие мужчин, жажду добычи, свойственную сильным мира сего, и она понимала, что епископское одеяние не является гарантией дружелюбного поведения.
- Тогда другое дело, - сказала она и в знак примирения подала руку племяннику. - Если ты хочешь защитить Жанну, ты найдешь во мне союзника. Давайте мы вместе поедем сегодня ночью в Боревуар, я, твоя жена и она. Я предупрежу твоих слуг, чтобы они не болтали. Епископ Кошон, должно быть, просчитался, пусть даже за ним стоят инквизиция и герцог Бедфорд. Нагнись пониже, чтобы я смогла тебя перекрестить.
Мощные, поросшие плющом стены старого герцогского замка в Руане находятся в сердце Нормандии. Здесь Вильгельм Завоеватель мечтал об отплытии в Англию и о покорении этого огромного острова, здесь зрели планы управлять всей Францией из Лондона. Сена, широко и раздольно текущая через Руан на запад, доносит запах моря, разбивающегося о белый дуврский берег, а меловой берег Альбиона отражается, как в зеркале, в небольших белых холмах, покрытых травой, которые глядят на английский берег, словно дети. Норманны, народ мореплавателей, рождавшиеся на кораблях и сжигавшие своих мертвецов также на кораблях, не смогли прожить оседло в своих домах и хижинах даже на протяжении жизни одного поколения. Ностальгия перелетных птиц уводила их на запад, через узкую полоску канала на Британские острова, а их двоюродных братьев с юга заставляла плыть из Неаполитанского залива в сторону Сицилии.
Но когда и английская земля была завоевана до самых шотландских гор, когда нормандские герцоги стали называться английскими королями, остались древние узы любви к Нормандии, к земле, на которой сыны викингов учились обрабатывать землю и повелевать людьми.
В Нормандии были могилы их отцов, в Руанском замке на стенах висели щиты и копья, оставшиеся с тех славных дней покорения Англии, там ощущалось присутствие духов предков Ролло Дикого, который пришел с севера и в Шартре склонился перед христианским Богом, - вплоть до Генриха II, кусавшего землю и вырывавшего волосы из бороды, если кто-нибудь перечил его воле. Нормандская земля была залогом пребывания англичан на европейском материке, с тех пор, как английские короли обосновались в Руане, у них никогда не умирала надежда в один прекрасный день овладеть всей Францией. Они не могли добровольно отказаться от этой идеи.
Вот уже несколько месяцев в рядах французов находилась женщина, превращавшая нормандцев в бунтовщиков, а английских наемников - в трусов; их вешали дюжинами, и в этом не было ничего хорошего. Большие и малые города переходили в руки французов, даже над центральной частью Нормандии нависла угроза с двух сторон. Но теперь эту ведьму поймали.
В старом дворце норманнов в Руане герцог Бедфорд, человек королевского рода, что отчетливо отразилось во всей его внешности - от властного крючковатого носа до широкой груди, - принимал епископа Бове после его неудачного визита к Жану Люксембургскому. Присутствовал при этом и граф Уорвик, также родственник королевской фамилии, наместник Руана и воспитатель юного короля Генриха.
Глядя на епископа Кошона, можно было сказать, что он проехал большое расстояние без отдыха, лицо его осунулось, но тем глубже вырисовывалась решительная волевая складка возле четко очерченного рта.
- Ну, епископ, почему Вы не привезли с собой эту крестьянку? - спросил Бедфорд на хорошем французском языке.
- Господин герцог, молодой граф Люксембургский весь в долгах, но, поскольку у меня не было полномочий предлагать ему деньги, я ушел ни с чем. Он осмелился потребовать за нее восемь тысяч турнезских фунтов. После этого я во второй раз посетил герцога Бургундского в надежде убедить его, чтобы он оказал давление на графа Люксембургского. Он обещал сделать это, но Филипп Бургундский также требует компенсацию; он говорил о двух тысячах фунтах за выполнение нашей просьбы. Таким образом, всего нужно дать десять тысяч фунтов.
- Какие нахалы! - фыркнул граф Уорвик, но Бедфорд поднял свою большую загорелую руку, приказав ему молчать.
- Кажется, здесь какая-то ошибка, епископ. Речь идет отнюдь не о доброй воле герцога Бургундского или же его люксембургского вассала. Хотя ведьма и была поймана на бургундской земле, но по закону наш король как верховный властитель Франции имеет право распоряжаться всеми пленными высокого ранга. Вероятно, Вы также недостаточно знакомы с нашими английскими законами, - все это Бедфорд говорил с неподвижным лицом, только губы его едва шевелились. Он сидел, положив ногу на ногу - они у него были очень короткие, - и смотрел на епископа своими маленькими черными глазками - дружелюбным, спокойным, и все же самоуверенным взглядом повелителя. Уорвик, наоборот, с трудом сдерживал себя, яростно выпуская воздух короткими толчками через усы, закрывавшие ему рот.
Кошон пропустил мимо ушей рассуждения Бедфорда об английских законах. Пусть Бедфорд играет роль победителя - козыри в кармане не у него.
- Возможно, господин герцог, - сказал он, - но на нашей земле уважением пользуется право добычи и, насколько мне известно, с английской стороны тоже. Недопустимо обойтись без компенсации для графа Люксембургского и герцога Бургундского.
- Об этом я не спорю, епископ. Что же касается названных Вами сумм, они несоразмерно высоки.
- Просто до смешного высоки, - проворчал Уорвик.
- И все же о них следует вести переговоры. Поскольку инквизиция имеет интерес прояснить дело с точки зрения ереси, стоит подумать о том, чтобы пойти на расходы.
