Павел Щёголев - Падение царского режима. Том 5
Председатель. — Вопрос какой?
Золотарев. — Вопрос об осуществлении этого в жизни, в действительности. Разделение этой тайной секретной полиции от наружного наблюдения, что я считаю несчастьем. Власть, которая сама себя контролирует, не есть контрольная власть. Она может быть высоко нравственной, но она не может иметь своего критического отношения, когда это находится в других руках. Здесь это было соединено воедино. Теперь разделены эти функции, поставлены отдельно. Внешнее наблюдение возлагалось на общую полицию, на местных губернаторов, на местных градоначальников, на городских полициймейстеров, которые должны были все это внешнее наблюдение установить за своею полною ответственностью. Я здесь могу сказать, когда царствующий император посещал театр и были приняты все меры, в конце концов, при проверке оказывается, кто хотел, мог подойти к рампе и мог совершить террористический акт. И вот в виду того, что впервые совершались поездки на далекое расстояние, — они были очень многочисленны: поездки в Крым, поездка по случаю приезда Вильгельма в Балтийский порт, поездка в Спалу, поездка в Беловеж, поездка на открытие памятника Александру III, поездка на торжества 1912 года, — эту часть я взял на себя по указанию, которое получил от министра, или по тем докладам министра, которые я ему делал. Затем в эти годы была еще поездка в Белгород по случаю открытия мощей.[35] Во всех этих местах я лично заботился об установлении порядка внешнего наблюдения, как на улицах, так и в зданиях. Я имел сношения с губернаторами, которым вырабатывались точные и определенные инструкции. Эти губернаторы должны были получать от тайной полиции сведения, которые они получали от своей секретной агентуры: — этого отменить полностью, взять на себя я всецело сразу не мог, да и время тому не соответствовало. Я считал, что в этом отношении я не имел права отменять, уничтожать. Этого права, не говоря уже о том, что об этом не могло быть речи, у меня по закону не было. Я не имел права уничтожить, но мог не придавать этому главного значения и придавать значение внешнему наблюдению, которое должно было контролировать. Часть наблюдения, конечно, велась дворцовой агентурой внешнего наблюдения, которое существует, но она была совершенно недосягаема в смысле окончательного ее изменения. Я считаю такое положение вообще некоторым двоевластием. Во всяком случае сношения с Дедюлиным я имел. С Дедюлиным у нас были всякие разговоры. Он шел навстречу разным пожеланиям. И вот, таким образом, я и старался проводить то, что представлялось возможным. Повторяю, при том положении, в котором находился директор департамента полиции, при полном отсутствии исполнительной власти, я считал, что во всяком случае во главе агентуры должно стоять лицо, которое может внушать доверие. Таким лицом должен быть директор департамента, который имеет непосредственное сношение с министром. Но не имея уменья обращаться с людьми и не имея по закону… (разрешите вернуться… Я боюсь, может быть, этот вопрос утруждает внимание Следственной Комиссии). Я только хотел вернуться к тому положению, в котором находился товарищ министра, заведывающий полицией в прежнее время, до ноября 1905 г. Ст. 319 положения министерства внутренних дел говорила, что товарищ министра, заведывающий полицией, действует на основании приложенной инструкции. И она приложена, и там имеется. Но инструкция была отменена, и осталось общее положение для товарища министра, которое ст. 221 общ. учр. министерств говорит, что товарищ министра не имеет никакой исполнительной власти. Тот, кто ее не имеет, не отвечает и за те нарушения, которые совершаются. По инструкции, которою были предоставлены права товарищу министра, заведывающему полицией, соединялись обе должности — командира корпуса жандармов и товарища министра воедино, и права, которые впоследствии разделялись и которые раньше были разделены, опять соединялись в одно целое. Тогда, конечно, власть товарища министра является совершенно иной: по § инструкции, по ст.ст. прямо указывается, что товарищ министра, заведывающий полицией под высшим руководством министра внутренних дел, несет на себе обязанность министра внутренних дел, по учреждению о министерствах, по департаменту полиции и по корпусу жандармов. Но здесь по вопросу о том, как они работали, вы изволили сказать мне относительно инструкции. Я должен сказать, что там, при всей полноте власти, которая тогда была предоставлена товарищу министра, заведывающему полицией, и то по п. 4 в этой инструкции измененной, инструкции общей, товарищу министра и тогда не принадлежало этого права. И тогда он находился в распоряжении министра. Засим все это отпало. После меня и до меня товарищ министра Курлов и товарищ министра Джунковский соединяли обе эти должности.
Председатель. — А когда это соединение должностей произошло?
Золотарев. — Фактически или по закону?
Председатель. — Нет, вы изволили сказать, что при вас товарищ министра внутренних дел не имел исполнительной власти, именно в виду разделения должностей товарища министра и командира корпуса жандармов.
Золотарев. — Я не точно выразился. В ноябре 1905 года ст. 319 была уничтожена и осталась только 221 ст. общего учреждения. Но фактически они потом соединились, не давая, конечно, полноты тех прав, которые имел тот товарищ министра. Фактически же давали в руки товарища министра, заведывавшего полицией, права командира корпуса жандармов, которые по корпусу жандармов очень велики. Ведь до меня товарищ министра Курлов был и командиром корпуса жандармов, и товарищем министра, и после меня Джунковский был и командиром корпуса жандармов, и товарищем министра. Так что в качестве товарища министра он имел громадные права. Он имел громадные права над корпусом жандармов, командующим которым он являлся. Он имел право увольнения, перемещения, дисциплинарного взыскания. Он имел право возбуждения против них уголовного преследования, чего у товарища министра, заведывающего полицией, не имеется. И в этом, конечно, заключается трудность положения, потому что товарищ министра должен обращаться к командиру корпуса жандармов. Тогда был им генерал Толмачев. Так что никаких замечаний или воздействий реальных на офицеров товарищ министра не имел. А при фактическом соединении обеих должностей он имеет иную власть. Он имеет не только авторитет — чего не делать, но за этим авторитетом дается ему и право следить и покарать это лицо. Вот это я хотел указать.
Председатель. — Ведь наблюдение департамента полиции над охранными отделениями жандармских управлений и подчиненность жандармских управлений охранному отделению департамента полиции не есть фикция?[36] Ведь департамент полиции, если не может разрешать возбужденный вопрос, то во всяком случае имеет наблюдение за подчиненными. Может поставить пред командующим корпусом жандармов вопрос об ответственности этих лиц, так что вы признаете известную и значительную реальность наблюдения департамента полиции за охранными отделениями жандармских управлений?
Золотарев. — Да, конечно. Это лежит и на обязанности департамента полиции по 362 ст.
Председатель. — Позвольте поставить вам несколько вопросов в связи с этим. Вы характеризовали существовавшую систему политического сыска как совершенно безнадежную в смысле эффективности, в смысле достижения цели, т.-е. в том смысле, что при самой развитой системе она все-таки не охраняет тех лиц, охранение которых она поставила своею целью, и, быть может, не охраняет общественного порядка безопасности, она просто бессильна.
Золотарев. — Я не точно выразился. Конечно, эта система требует большого искусства от того лица, в руках которого она находится, для своего применения.
Председатель. — Мне кажется, вы считали эту систему безнадежной, потому что Богров, секретный сотрудник охранного отделения, убивающий своего начальника, это есть не случайность. Это есть принадлежность системы. Мне кажется, такова была ваша точка зрения.
Золотарев. — Нет, я не хотел этого сказать. Но мы не знаем и по делу не выяснено, какие были стимулы, какие мотивы (можно делать различные соображения), почему Богров, собственно, совершил этот акт. Почему он оказался в таком положении, может быть, безвыходном для него. Но я не хотел сказать, что это должно влечь, даже при том положении, предположим, такое психологическое состояние, в которое был поставлен Богров. Все это могло быть предположено. Я хотел выразить, что автор по административному праву признает, что без этой системы нельзя обойтись.
Председатель. — Да, но ведь этот автор — деятель гнилого времени, деятель империи упадка Наполеона III.
