Луис Ламур - Бендиго Шефтер
Мы уселись за стол, Лорна налила нам кофе. Пришел Этан и уселся на корточки у стены.
- Что будем делать дальше? - спросил Нили.
- То же, что сделал бы любой на нашем месте, - сказал Сэмпсон. Несколько простых распоряжений, касающихся порядка в городе. Придется сочинять их самим, другие власти далеко, а мы все хотим мира и возможности спокойно работать.
- Бен, - сказал Этан от стены. - Я как-то видел пару бизонов. Там, махнул он рукой, - на восток отсюда. Хорошо бы нам с тобой туда проехаться.
- Попозже, - вздохнул я. - Сперва нужно поглядеть, как поведут себя преподобный и Троттер.
- И что ты думаешь - как? - спросил Каин.
- Они смоются. Часть золота Нили уже у них, и им лучше побыстрее удрать, чем дожидаться нашего расследования.
- Ну, а могут и учинить драку, - сказал Дрейк Морелл. - Олли Троттеру нравилось, что он тут - большая шишка. Он вел себя осторожно, пока не соображал, что жертва не будет обороняться. Тогда начинал давить.
- Дрейк, ты знаком с Генри Страттоном? - спросил я.
- Да. Он с Востока. У него ранчо, он торгует скотом и занимается еще всякой всячиной. Похоже, что он вложил деньги в "Юнион пасифик".
- Прошлым вечером я с ним разговаривал. Он сказал, что города растут, когда они удачно расположены и есть что взять у природы. Наш тракт никому не будет нужен, когда проведут железную дорогу, а золота мало, оно скоро кончится.
- Он прав, - сказал Джон. - Я тоже думал об этом. И с Каином мы говорили. Пока что у нас все хорошо: мы торгуем с переселенцами, нас кормит охота, посевы взошли. Но так сложилось с погодой, вот и все. Пора бы подумать о будущем.
- Мой прииск тут может помочь, - сказал Нили. - Наверное, они там что-то нашли, поэтому и хотели его отнять.
- Может, и так, - сказал Морелл. - Но это всего лишь один источник. Этого мало.
Мы принялись обсуждать наше будущее со всех сторон и в конце концов сошлись на двух вещах - нужно выращивать скот и постараться получить контракт на изготовление шпал для железной дороги. Возле нас есть неплохой лес.
Наверное, когда все расходились по домам, каждый решил затянуть пояс потуже, тратиться только по малости и готовиться к уходу на новые земли. Мы с Рут Макен вышли на улицу. Я глянул вверх, на холм, где стоял ее дом.
- Жаль, если эта терраса опустеет, - сказал я. - Опустеет дом. А я так старался сделать пол получше.
- Ничто не пропадает, - сказала она. - Пока ты работал, многому учился. Закончил - порадовался завершению, получил удовольствие оттого, что твоя работа принесет пользу другим.
- Ну что ж, может быть, ничего другого и не нужно, - сказал я.
Ближе к вечеру я прогулялся по улице. В городе царила тишина. Возле конюшни сидел на корточках Файллин и что-то выстругивал из дерева.
Я заглянул в салун: сарай сараем, барная стойка, полдюжины столиков, бутылки, стаканы, жестяные кружки. Пивная бочка с краном. Колода карт на столе, брошенная после игры. За столиком - некто Боб Харвей, недавно приехавший сюда, владелец дюжины дойных коров и быка. Папаша Дженн за стойкой.
Глаза у него проницательные, испытующие - мудрые старые глаза на совсем еще нестаром лице. Похоже, он успел много чего повидать в этой жизни.
- Мистер Дженн, я вас не знаю, - сказал я. - Поэтому не обижайтесь на мои слова. Торгуйте только добротным виски и хорошим пивом. Прошу вас никаких добавок, которые валят с ног. Сделайте так, чтобы здесь не было шулерской игры. Как только здесь кого-нибудь ограбят, ваше заведение будет закрыто. Разве что вы сумеете доказать, что это сделал приезжий. Будет все честно - будете работать. Договорились?
- Вполне, - сказал он. - Мне так даже проще.
Он оперся мускулистыми руками о стойку, глядя в пространство.
- Слыхал, что о тебе рассказывают, парень, - сказал он. - Ты со своей пушкой прямо прославился.
- Мне такая слава ни к чему, - сказал я. - Мне нужно, чтобы в этом городе был мир и дела шли успешно. Город должен найти свое лицо. Может быть, нам удастся этого добиться. Многие новые городки на Западе с этим не справляются. Может, у нас получится.
Он кивнул.
- Мы собираемся собрать городской совет, - сказал я. - И нам хотелось бы, чтоб вы там присутствовали.
- Я? Мне кажется, что вы, ребята, сами знаете, что нужно делать. Зачем я вам?
- Мы-то знаем, но вы - один из деловых людей города. Нам интересно выслушать ваши соображения. Как я понимаю, у вас большой опыт жизни в городках-поселках вроде нашего.
- Их, конечно, можно назвать и так - городами. Но они были городками только до тех пор, пока на этом месте заканчивалась дорога. Пошла дорога вперед, и городка как не бывало. - Он выпрямился. - С радостью приду на совет, мистер Шафтер.
Я прошелся по городу, останавливаясь, чтобы поздороваться и поговорить с людьми. Мне было необходимо познакомиться, понять, сколько помощи и сколько неприятностей я могу ждать от каждого. И я мог многому от них научиться.
Пока все, на что я опирался, собиралось из собственных мыслей, из подслушанных у костров разговоров более опытных людей, а еще из книг, которые мне удалось прочесть: из Блэкстоуна, Плутарха и Локка.
Чем определяется направление человеческой жизни? Наследственностью? Окружением? А может, есть и еще что-то, что в определенных условиях и в нужное время дает какой-то таинственный толчок и направляет человека навстречу всему новому?
Я начинал догадываться, что движение пионеров на Запад само выбирало людей. Те, кто снялся с места, обладали какими-то определенными качествами хорошими или дурными. Они были смельчаками? Возможно. Или просто их тянуло к упрощению, к примитивным нравам Великого переселения народов?
С незапамятных времен люди передвигались с места на место, но всегда это были переселения народов, племен, или, по крайней мере, каких-то групп. Ими руководили - колдун, вождь, король или генерал, а то и, возможно, мессия. Но в Америке происходило нечто другое. Движение началось благодаря множеству личных решений. Никто не говорил: "Мы поедем". Никто не приказывал: "Будьте готовы, завтра в путь".
Эта тема обсуждалась в тысячах домов, а потом семья из Вирджинии или Пенсильвании, мужчина из Индианы или Огайо, женщина из Миссури - решали отправиться на Запад. Каждый сам по себе, по собственной воле, на свои деньги. Они приезжали в Индепенденс или Фрипорт, где фургоны собирались в обозы. Там они сколачивали группы, выбирали руководителей и отправлялись в тысячемильный путь по пустынным прериям, в путь к дальней цели, что маячила где-то там, впереди, в сверкающих просторах, за полями, лесами, горами - за горизонтом.
Почему одни уезжали, а другие оставались? Не знаю. У Каина дела шли успешно. Он опытный, искусный мастер, он преуспел бы везде - почему он все же решился ехать? А Нили? Раздражительный, не уверенный в себе, всем недовольный - и тем не менее у него хватило воли порвать все узы и двинуться в путь.
В истории не было передвижения, подобного этому.
Многим было суждено погибнуть от рук индейцев, умереть от болезней, жажды, голода и холода. Они гибли, а поток все не иссякал. Он тек на Запад, одолевая песчаные бури, метели, разлившиеся реки. Истощалось их имущество, взятое в путь, - при них оставалось лишь то, что нельзя отнять привязанность к семье, к закону, церкви и школе, и еще - их независимость. Возможно, единственной их движущей силой - осознанной или нет - была любовь к свободе...
Моя новая работа состояла в поддержании порядка. К власти я не стремился, не хотел никого держать в узде, я хотел лишь одного - чтобы в нашем городе наступил покой.
Без понимания невозможно жить. Понимание - это компромисс. В этом слове нет ничего непристойного. Компромисс - краеугольный камень цивилизации, так же как политика - искусство сделать цивилизацию действенной. Люди никогда не смогут думать одинаково, поэтому каждый должен быть готовым сдать позиции хоть на самую малость, чтобы избежать вражды и войны. Когда мужчина сходится с женщиной и они приспосабливаются друг к другу - это ведь тоже компромисс. Тот, кто без сомнений и колебаний твердо отстаивает свои принципы, чаще всего - просто круглый дурак, фанатик. И пока он носится со своими принципами как курица с яйцом, другие успевают согласовать свои интересы и взгляды и двинуться вперед...
Я медленно шел по городку. Я был настороже, но так и не встретил ни Финнерли, ни Паппина, ни Троттера. Обойдя круг, я вернулся в салун. Там сидел Колли Бенсон. Я присел к нему за столик и угостил его пивом.
- Ты еще здесь? - спросил я.
- Хочешь, чтобы я отсюда убрался? - ухмыльнулся он.
- Нет. Хочу, чтобы остался, - и, поймав его удивленный взгляд, сказал: - Ты честный парень, Колли. На тракте у нас случилось недоразумение, но ты не допустил, чтобы твое ко мне отношение повлияло на общее суждение обо мне. Такие люди нужны в нашем городе.
Он смутился, потом рассмеялся.
- Шафтер, если я тут останусь, могут случиться разные неприятности. Я не подарок, и мы с тобой оба вооружены.
