Саул Боровой - Еврейские хроники XVII столетия. Эпоха «хмельничины»
Когда в месяце хешване 409 г. (1648 г.) воцарился господин наш король Казимир (да возвеличится его слава!), об этом вскорости стало известно бунтовщикам, и они, вложив сабли в ножны, вернулись в свои пределы[44]. Остатки населения Острога, укрывавшиеся по городам и селам, степям, садам и горам, услышав о вступлении на престол нового короля и о том, что королем посланы паны на защиту города от неприятеля, решили возвратиться домой. «Зачем будем погибать от голода, быть может, все обойдется благополучно». И многие возвратились домой. Между тем паны заключили соглашение с неприятелем, и они совместно совершили нападение на евреев. Так в этом городе происходило дважды избиение евреев, и кровь их текла, словно ручей, а их тела стали пищей птиц небесных. Когда об этом услыхали немцы-воины[45], они отомстили панам и селянам и перебили множество их. Тогда же возвратились рассеянные за рекой Вислой и прятавшиеся в укрепленных городах евреи. Евреи возвращались на родину зимой; нагие и обездоленные, они искали свои дома, но не находили их; дома были сожжены жестокосердными бунтовщиками.
Лишь в Щебржешине дома не были сожжены, и там находилось около двух тысяч непогребенных тел знатных и почтенных евреев и младенцев, которые, держа во рту грудь своих матерей умерли вместе с ними. Благочестивые жители Щебржешина сжалились над убитыми в часы смятения, валяющимися повсеместно вокруг, и они подрядили артель проворных и ловких погребальщиков, заплатив им щедро. Не хватит слов, чтобы описать высказанное жителями Щебржешина благочестие[46]. Погребальщики работали не ленясь и они погребли все тела в ритуальном бассейне, из которого была выпущена вода.
В Нароле находилось около десяти тысяч трупов несчастных, они были преданы погребению благочестивыми заботами общины Перемышля. Евреи обнищали и нуждались во всем необходимом, не имели хлеба и пропитания. Ободранные, они ходили по домам богачей и благотворителей, прося милостыни. Те, что были когда-то сами благотворителями, ныне вынуждены были поступать в услужение.
В 410 г. (1650 г.) в стране еще не наступило успокоение. На Украине еще не мог показаться ни пан, ни еврей. И король, восстановитель разрушенных оград[47], постановил собрать народ на войну с бунтовщиками. Собрались тысячи панов, и пан Фирлей был назначен начальником над ними. И направился Фирлей на Украину с первым тридцатитысячным отрядом войска. А остальным панам он приказал выступить в поход следом за ним. Но паны, по их обыкновению, замешкались. Пан Фирлей написал панам письмо, в котором запрашивал их, почему они опаздывают. Бунтовщики между тем, узнав обо всем этом, стали собираться, как старшина, так и крепостные. Фирлея и панов обуял страх, так как их было ограниченное число, а рати православных счесть было невозможно, ибо они были многочисленны, как песок в море[48]. И бежали поляки в Збараж, вокруг которого они искусно вырыли ров и насыпали вал. Поляки обратились к славному князю Вишневецкому с просьбой не медля выступить на помощь, ибо уже одна слава его имени устрашит неприятеля. И князь со всем своим войском тотчас же направился в лагерь Фирлея. Когда бунтовщики узнали об этом, они собрали еще больше войска, и Фирлей и его паны оробели, но Вишневецкий подбодрял их, и он послал несколько писем королю, в которых просил его приказать панам всех воеводств немедленно выступить в поход; он просил также, чтобы панам повсеместно было объявлено, что они должны поспешить на помощь своим братьям и что время не терпит, ибо неприятель их держит в крепкой осаде. Поляки стреляли в наступающего неприятеля, а князь Вишневецкий, совершив вылазку, нанес ему сильное поражение. Но православные еще более умножились числом, и поляки не решались больше совершать вылазки. Панов обуял страх, и они доносили королю в многочисленных письмах о своем бедственном положении. Но их донесения не доходили по назначению. Неприятель продолжал держать крепкую осаду, и поляки были отрезаны со всех сторон. Люди, находившиеся в крепости, умирали из-за отсутствия пищи, а паны и начальники ели конину. Иногда Вишневецкий предпринимал небольшие вылазки. Так продолжалось в течение семи недель: неприятель держал осаду, и осажденные испытывали большие бедствия. Но когда православные попытались приблизиться к стенам крепости, храбрые поляки стреляли в них и убили тысячи.
Когда король (да возвеличится его слава) узнал обо всем этом, он преисполнился мужественной решимостью и сам, своей персоной, немедленно выступил. И он приказал панам, долженствующим ему повиноваться, тотчас же отправиться следом за ним в поход на помощь героям. Но паны снова постыдно замешкались. В польском стане между тем питались кониной, но уже не свежей, а просоленной и вяленой. Король, однако, не подошел к осажденным полякам, так как сам он был окружен со всех сторон православными. Будучи не в состоянии дожидаться, пока к нему на подмогу подойдут паны, он отступил со своим войском к Зборову, и было у короля всего двадцать тысяч человек, а бунтовщиков было несколько сот тысяч да восемь тысяч присоединившихся к ним татар. И все они рыскали вокруг войска короля. Королевское войско оробело, и никто не решался взяться за оружие. Видя это, король преисполнился гневом и воспылал яростью; он понял, что на него надвигается беда, что он может погибнуть, словно заблудившаяся в поле овца. И, вручив свою печать пану Оссолинскому, он послал его к татарам с поручением сообщить об его готовности выполнить их пожелания и пойти навстречу их просьбам, пусть только татары вложат свои мечи в ножны. И собрались татары, и стали обсуждать условия соглашения. После этого предводитель татар в сопровождении нескольких тысяч отобранных воинов отправился к королю (да возвеличится его слава!), и они пришли к полному соглашению. Татарам были обещаны сотни тысяч злотых, а в качестве залога королем были оставлены у татар паны — его любимцы.
Хмельницкий, предводитель православных, видя все это, поспешил, словно орел, к шатру короля. При посредстве своего уполномоченного он договорился, что в его пределах будут оставлены сорок тысяч воинов, что он останется начальником своего войска. Король удовлетворил также пожелание Хмельницкого, чтобы евреям было запрещено жительство в местностях, в которых будет расположено его войско; было установлено также, что казаки не будут заниматься землепашеством, как было испокон веков, а только военным делом; что казаки, происходящие не из городов, принадлежащих панам, не должны будут им более повиноваться. Православные отступили восвояси, также, как и татары. Татары, возвращаясь в свои пределы, убивали селян, дабы они знали — так говорили татары, — как поднимать руку против своего короля. И перебили татары множество селян, ибо они были зачинщиками всех злодейств и причиной всех бедствий. Л оставшиеся селяне должны были возвратиться по местам и обрабатывать землю панов, как это водилось прежде. Когда селяне услыхали о заключенном соглашении, они затрепетали; ведь они взбунтовались против своих господ, ведь по их вине паны принуждены были бежать и скитаться и вот селяне ожидали, что когда паны возвратятся, а они будут снова принуждены обрабатывать панские земли, им будет отомщено за все. Но в стране все еще не наступило успокоения, и паны были еще в страхе и не решались возвращаться на Украину[49].
Вишневецкий, герой среди героев, был назначен гетманом отборного войска, так как Потоцкий был в это время в плену, Вишневецкий объявил, что примет на себя командование только тогда, если ему будет обещано, что гетманство будет сохранено за ним постоянно и что ему будет дано тридцатитысячное войско. Если будут приняты эти условия, он во всем своем всемогуществе отправится в поход на Украину, разобьет там свой шатер[50], будет следить за тем, чтобы православные больше не бунтовали и подчинялись, как это было прежде, владычеству панов. Злодеям все это было вовсе не по душе, и они обратились с просьбой к татарам, чтобы те освободили пана Потоцкого. Тогда он станет, как раньше, гетманом, а князь Вишневецкий не будет опустошать их земли. К большому удивлению панов, татары освободили Потоцкого из заключения; сделали они это только из ненависти к князю Вишневецкому и из желания его унизить и возвеличить Потоцкого. Все это было сделано по наущению Хмельницкого. Когда Потоцкий возвратился из плена, он не был понижен в своем звании, Вишневецкий передал ему командование; так Потоцкий снова стал гетманом и начал готовиться к войне с бунтовщиками. В это время восстали, предательски нарушив мирное соглашение, московитяне, к ним присоединились многочисленные гультяи и в городах московитян собралось множество всякого люда.
Когда поляки услыхали обо всем этом, их обуял великий страх. Хмельницкий написал королю и панам: «Не бойтесь бунтовщиков, ибо я и все православные, вооруженные с головы до ног, также, как и в прежние времена, стоим на страже. Чувствуйте себя в полной безопасности, потому что мы усмирим восставших против вас». Но король разгадал хитрый замысел Хмельницкого и заключил мир с Москвой,
