Евгений Анисимов - Императорская Россия
Заметки на полях
Постоянно помня, что Петр I был сыном и внуком русских самодержцев, нельзя не отметить сознательного уничтожения царем-реформатором многих тех начал Московской Руси, тех принципов «старины», которые (при естественном разложении старого московского порядка) могли способствовать складыванию гражданского общества в России. О чем идет речь? Во-первых, мы видим, как петровская эпоха уничтожила юридическое понятие «вольный человек». Под широко распространенным юридическим понятием «вольные и гулящие люди» допетровская эпоха понимала категорию лично свободных людей, пополнявшуюся из вышедших на волю холопов, детей служилых и тяглых крестьян и т. д. Из их среды вербовались служилые, новые холопы. Массы таких вольных людей составляли главный резерв свободной рабочей силы – основы основ капитализма. Тысячи «вольных» и «гулящих» обслуживали водные пути, работали на первых частных мануфактурах.
Петровская эпоха покончила с этими свободными людьми. Уже Палата об уложении 1700 года записала, что необходимо отменить 20-ю статью Соборного Уложения 1649 года о приеме в житье к помещику «вольных людей». Там было прямо сказано: «Сию статью оставить… для того, что… вольных, опричь церковников, никого нет». В ходе дальнейших реформ Петр I провел учет и церковников.
Часть из них попала в штаты церквей, а остальные были отданы местным помещикам. А затем петровское законодательство вообще отказывалось признавать «вольных и гулящих». Они автоматически приравнивались к беглым, т. е. преступникам, и преследовались в соответствии с законами о беглых. Одним из следствий такой политики стало превращение русской промышленности в крепостническую. Она опиралась только на труд крепостных крестьян владельцев заводов и приписных крестьян.
Со сходных позиций Петр I подходил и к понятиям политической свободы. Взяв за основу западноевропейский государственный опыт (Швеции, Дании, Франции), он полностью изъял из копируемых в России учреждений все составляющие их суть органы выборного представительства с самого верха (парламент) до самого низа, т. е. до системы местного управления (выше упоминалась резолюция о введении шведского кирхшпиля: «В уездах из крестьянства умных людей нет»).
Важно заметить, что Петр четко представлял, что опыт самой демократичной страны того времени – Англии – абсолютно непригоден для России. В известном рассказе Андрея Нартова вполне в духе Петра записана концепция политической свободы, как ее понимал русский самодержец: «Говорят чужестранцы, что я повелеваю рабами, как невольниками. Я повелеваю подданными, повинующимися моим указам. Сии законы содержат в себе добро, а не вред государству. Аглинская вольность здесь не у места, как к стенке горох. Надлежит знать народ, как оным управлять… Полезное слушать я рад и от последнего подданного; руки, ноги, язык не скованы. Доступ до меня свободен – лишь бы не отягощали меня только бездельством… Тот свободен, кто не творит зла и послушен добру».
Такое понимание русской свободы закрепилось в сознании людей. В послепетровское время оно находило выражение в забавных резолюциях императрицы Анны Иоанновны: «Из Сибири его свободить, а жить ему в деревнях своих свободно, без выезда». Есть и другая формула русской свободы, записанная в документах: «человек вольный с указным пашпортом». Вот так которое столетие мы и жили: свободные без выезда или вольные с указным паспортом.
В целом можно сказать, что петровская эпоха резко сузила возможности иного, т. е. несамодержавного, некрепостнического, неполицейского развития России. Из многих вариантов движения в будущее благодаря петровскому «прогрессу через насилие» у России остался только один путь, по которому она шла до сих пор. Ясно, что в конце XVII века «ветер истории» дул в направлении реформ западного типа. Наверняка они были бы осуществлены, но не были бы такие жестокие, поспешные и бескомпромиссные. Известны слова В. О. Ключевского о том, что Петр «надеялся грозою власти вызвать самодеятельность в порабощенном обществе и через рабовладельческое дворянство водворить в России европейскую науку, народное просвещение как необходимое условие общественной самодеятельности, хотел, чтобы раб, оставаясь рабом, действовал сознательно и свободно. Совместное действие деспотизма и свободы, просвещения и рабства – это политическая квадратура круга, загадка, разрешавшаяся у нас со времени Петра два века и доселе неразрешенная».
Русское купечество и промышленность
Во все, что делал Петр, он вкладывал всю душу, весь свой темперамент. И не все получалось у него хорошо, или вообще не все получалось. На Западе царь был восхищен видом городов, благоустроенностью, четкой организацией городского управления. И вернувшись в Россию, он занялся реформой городов, решил, как писал, «собрать рассыпанную храмину всероссийского купечества». А она действительно рассыпалась. Налоги во время войны на горожан были такими огромными, что они побежали из городов в деревню, многие укрывались в монастырских землях и т. п. Для начала Петр запретил передвижение купцов: «А купецким людям всем объявить, чтоб им без указу, собою, з города на город для житья не переходить и домов своих не оставлять». Купечество, как один человек, зароптало – как же так, как можно коммерцию вести, никуда не переезжая? Пришлось отказаться от мысли ограничить передвижение коммерсантов.
И все же Петр хотел храмину эту перестроить заново. Он решил ввести на Руси западные магистраты, гильдии и цехи. Однажды утром 16 января 1721 года горожане проснулись и узнали, что все они зачислены в гильдии и цехи. Это напоминает анекдот о том, что развести английскую лужайку просто – поливай четыреста лет, и все. Так и здесь – действия Петра были примитивны: если на Западе купеческие гильдии, ремесленные цехи возникали в течение столетий, то в России они были учреждены указом. Это привело к формализму, злоупотреблениям, неразберихе. Местное начальство, выполняя волю царя, начало записывать в гильдии и цехи не только купцов и ремесленников, а всех подряд. В ремесленные цеха были включены люди, о которых говорили, что профессия у них – «черная работа». По-нашему говоря, это были чернорабочие, неквалифицированные кадры. Зато в России разом были введены магистраты, цехи и гильдии.
Вообще, Петр был щедрым покровителем русского предпринимательства. Он не жалел денег, материалов, предоставлял льготы каждому, кто хотел начать свое дело. Как-то раз он приехал в Архангельск, к братьям Бажениным, которые основали верфь и стали строить корабли. Довольный их работой, верфью, государь поднялся с братьями на колокольню. И оглядывая невообразимые просторы северных лесов, царь сказал Бажениным, что жалует им все земли, что видны с колокольни, как раньше говорили – «земли ваши от этого берега до тех пор, куда топор и коса ходят».
При Петре Великом Россия пережила бурный экономический подъем: основывались новые заводы, расширялись старые, появилось много новых товаров, предназначавшихся в первую очередь для армии. Все это было достигнуто усилиями государства, которое финансировало, поощряло развитие промышленности и торговли. На последнем этапе петровских реформ эта политика претерпела существенные изменения. Если раньше в торговле царила система откупов, монополий, то теперь государство дало купцам и компаниям право свободной торговли, как внутри страны, так и за рубежом. Такой же стала и промышленная политика. «Берг-привилегия» 1719 года позволяла всем желающим отыскивать полезные ископаемые и основывать заводы. Одновременно власти стали передавать в частные руки государственные предприятия. Новые владельцы могли рассчитывать на привилегии: с них не брали налоги, помогали в сбыте товаров. В этом смысле роль государства в образовании и развитии русской промышленности была велика. Ведь у русских купцов и предпринимателей не было капиталов, чтобы основывать дорогостоящие заводы, русские товары не могли конкурировать по качеству с западными.
В 1724 году был принят таможенный тариф, который устанавливал такие высокие пошлины на ввозимые из-за границы товары, что иностранцам стало невыгодно ввозить в Россию те виды товаров, которые выпускались на русских мануфактурах. Этот тариф назывался протекционистским, то есть он устанавливал протекцию, покровительство товарам, промышленности своей страны.
Государство не отстранялось от экономики полностью. Наоборот – его роль в промышленности была велика. С помощью Берг-, Мануфактур-, Коммерц-коллегии, Главного магистрата оно контролировало экономику. От суровых запретов, монополий, пошлин и налогов, повсеместного господства казны в промышленности и торговле Петр I перешел к системе бюрократического наблюдения за деятельностью купцов и промышленников. Многочисленные регламенты позволяли чиновникам следить за работой частновладельческих предприятий, регулировать производство товаров. Чиновники могли отобрать мануфактуру у предпринимателя, лишить его привилегии, стоило ему нарушить регламент или инструкцию. Регламентировалось все: стопроцентный тогдашний госзаказ, продукция только определенного качества, вида, размера. А чуть что не так – завод отберут в казну и отдадут другому предпринимателю. В итоге в экономике не было конкуренции, стимула расширять и совершенствовать производство. Да и сами предприниматели стремились получить побольше крепостных крестьян, стать дворянином и уйти от хлопотного промышленного дела.
