Ксения Мяло - Россия и последние войны ХХ века
Как только в Закавказье была установлена Советская власть, Абхазия попыталась вернуть себе самостоятельную государственность, и уже через 10 дней, 31 марта 1921 года, провозгласила себя ССР. Однако под давлением Кавбюро ее самостоятельность была ограничена в пользу Грузии, и процесс этот завершился в феврале 1931 года заменой статуса "договорной республики" в составе Грузии на статус "автономной республики".
Дальнейшие годы не были легкими для Абхазии, в частности, и по причине проводившейся под эгидой Л.П. Берии миграционной политики, снижавшей удельный вес абхазов от общей численности населения республики (к началу 1990-х годов он составлял всего 17 %), а также тенденцией к грузинизации.
Абхазский язык (вплоть до 1950 года) был исключен из программы средней школы и заменен обязательным изучением грузинского языка, абхазская письменность была переведена на грузинскую графическую основу (в 1954 году переведена на русскую основу), множество абхазских топонимов было заменено грузинскими, поощрялась замена абхазских фамилий их грузинизированными формами, шла грузинизация кадров. Одновременно формировалась миграция грузин на территорию Абхазии (1937-1954 годы) путем подселения в абхазские села, а также заселения грузинами греческих сел, освободившихся после депортации греков из Абхазии в 1949 году ("Абхазия. Хроника необъявленной войны". М., 1992 год). Неоднократно происходили волнения среди абхазов, самые крупные из которых приходятся на 1978-1979 годы.
Разумеется, бурный 1989 год, с его повсеместным утверждением этнократических тенденций и разгулом шовинизма в Грузии, оживил недобрые воспоминания в памяти абхазов и, соответственно, побудил их к попыткам вернуть утраченное. 18 марта 1989 года в селе Лыхны Гудаутского района (древней столице абхазских князей) состоялся митинг-сход, участники которого приняли Обращение к руководящим органам страны с требованием вернуть Абхазии статус Социалистической Советской Республики, каковой она была с 1921 по 1931 год. Именно это обращение и стало непосредственным поводом для апрельского митинга в Тбилиси, приведшего к столь драматичным последствиям. Тогда удар ярости, направленный против Абхазии, приняла на себя Южная Осетия (апрельский поход Гамсахурдиа, Нозадзе и Гумбаридзе). Однако летом 1989 года, когда правительство ГССР без согласования с властями Абхазии приняло решение открыть в Сухуми филиал Тбилисского университета, на что абхазы - приняв это как вызывающую реакцию на Лыхненское обращение - ответили протестом, силы грузинской оппозиции, в союзе с уголовниками, совершившими массовый побег из следственного изолятора в Зугдиди и захватившими оружие охраны, блокировали уже Абхазию. Тогда же пролилась первая кровь: в Сухуми и прилегающих регионах произошли первые столкновения.
А уже через год пути Грузии и Абхазии окончательно разошлись. Летом 1990 года Чрезвычайная Сессия Верховного Совета ГССР, созванная по требованию студентов Тбилисского университета, признала аннексией ввод в Грузию войск Советской России в феврале 1921 года, объявила не имеющим силы для Грузии Договор 1922 года об образовании СССР и приняла постановление о создании правового механизма для восстановления государственной независимости Грузии.
Тем самым Абхазия получала законное право на самостоятельное решение своей судьбы, а союзное (затем российское) руководство - не только право, но и обязанность гарантировать свободу такого решения для народа, некогда вверившего свою судьбу России и положившегося на ее державное слово. 25 августа 1990 года сессия ВС Абхазии приняла Декларацию о государственном суверенитете Абхазской АССР, согласно которой Абхазия объявлялась "суверенным социалистическим государством, обладающим всей полнотой власти на своей территории вне пределов прав, добровольно переданных ею Союзу ССР и Грузинской ССР на основании заключенных договоров".
Признание Абхазией в сложившейся ситуации своего пребывания в составе Грузии, несомненно, было жестом доброй воли. Его, однако, не оценили в Тбилиси. Президиум ВС Грузии признал Декларацию недействительной, а союзное руководство отвергло и эту попытку сохраняющего "имперскую" лояльность народа реализовать свои права и интересы через абсолютно легитимную и, по букве Конституции СССР, единственно имеющую право на выражение общественной воли форму Советов.
Приход к власти национал-радикалов во главе со Звиадом Гамсахурдиа в октябре 1990 года, а затем и распад СССР придали острый и драматический характер процессу, разворачивающемуся на той части Черноморского побережья, которая в России вообще, а в советское время в особенности стала едва ли не главным олицетворением роскошной природы юга и курортной неги. "О, море в Гаграх, о, пальмы в Гаграх...", "Веселые ребята", "Зимний вечер в Гаграх", смесь патриархальности и фривольности на улицах Сухуми, красная "Изабелла" и - "...я в Абхазии... Природа удивительна до бешенства и отчаяния" (Чехов) - видимо, под властью всех этих образов все еще пребывали те, кто, несмотря на распад СССР, привычно приехал в "мандариновый рай" в августе 1992 года. Они предвкушали обычные радости, но история уже переворачивала страницу, и "курортный" период в истории этой древней земли заканчивался. В воздухе снова запахло порохом и кровью войн, которых столько прокатилось здесь!
Абхазия, однако, не отказывалась искать ту или иную форму государственного единства с Грузией, и, одновременно с постановлением о возвращении республики к Конституции 1925 года, ВС Абхазии создал рабочую группу по выработке проектов единого абхазско-грузинского федеративного государства, состоящего из двух равноправных субъектов.
14 августа 1992 года проекту Договора предстояло быть рассмотренным на сессии ВС Абхазии, но на рассвете этого же дня грузинские войска вступили на территорию республики. Тем самым был почти в деталях повторен формат "решения" абхазской проблемы правительством Ноя Жордания в июне 1918 года. И повторил его не Звиад Гамсахурдиа, как ожидалось, а Эдуард Шеварднадзе, один из живых символов перестройки, с приходом к власти которого после свержения Гамсахурдиа многие в Абхазии еще наивно связывали надежды на возвращение Грузии к более цивилизованным способам решения этнотерриториальных проблем. Перестроечная вера в "цивилизованный Запад" подогревала эти иллюзии в отношении Шеварднадзе.
Но именно с Запада в первые же дни войны последовало очень внятное и очень циничное объяснение причин, по которым Грузии было выгодно осуществить агрессию именно под руководством авторитетного там Шеварднадзе, а не "парвеню" Гамсахурдиа. Майкл Доббс писал на страницах авторитетной "Вашингтон пост", что повышало весомость его слов: "Что же касается позиции Запада, то я не думаю, что он как-то отреагирует даже на расширение конфликта в Абхазии. Надо сказать, что на Западе Эдуард Шеварднадзе имеет хорошую репутацию (курсив мой - К.М.). Поэтому вряд ли можно ожидать каких-либо мер воздействия на Грузию. Кроме того, для западных политиков аргументы Грузии о необходимости защитить свой территориальный суверенитет звучат достаточно убедительно. У нас считают, что Абхазия - это часть Грузии".
Разумеется, дело было не в уважении к "территориальному суверенитету" Грузии, на который никто и не покушался, а в том, что в случае Абхазии, как и в случае Южной Осетии, речь шла о попытке самоопределения народа не через отделение от России, а через сохранение союза с ней: во время референдума по вопросу о целостности СССР Абхазия поддержала сохранение единого государства, тогда как Грузия выступила против союзного договора. И это поведение Абхазии в глазах Запада, сокрушающего "империю зла" и только что демонстративно перешагнувшего через "территориальный суверенитет" Югославии, было главным. Лавина страшных свидетельств о чудовищных нарушениях прав человека в Сухуми, Гаграх, Очамчири, жестокой блокаде Ткварчала оставила его глубоко равнодушным. А ведь всего лишь 4 августа 1992 года Грузия была принята в ООН.
Более того, миссия доброй воли ООН во главе с Густавом Фейсалом, директором департамента политики, с 12 по 20 сентября находившаяся в Грузии, не только приняла официальную версию грузинской стороны, но и целиком возложила ответственность за обострение обстановки в этом регионе на абхазскую сторону. "...Этот кризис, - говорилось в докладе миссии, возник из-за действий этнического абхазского руководства, которое объявило бывшую Абхазскую Автономную Социалистическую Республику независимой Республикой".
При этом Фейсал сообщает, со слов Шеварднадзе, что последний будто бы "препятствовал продвижению грузинских войск через всю Абхазию насквозь" и даже подвергался за это критике со стороны радикальных национальных политиков* . Все это настолько не соответствовало реальности, что, даже зная о двойных стандартах, задаешься вопросом, как возможна была столь откровенная дезинформация со стороны официальных представителей ООН. Быть может, ответом на него следует считать откровения, прозвучавшие 2 ноября 1992 года в утренней программе грузинского телевидения, где выступил первый заместитель министра иностранных дел Грузии Тедо Джапаридзе? Касаясь результатов работы миссии ООН, побывавшей в Грузии и Абхазии, Джапаридзе не скрыл, что доклад, представленный Фейсалом, составлялся при его, Джапаридзе, участии. "При этом он заметил, что вопросы лучше всего решать не на официальных встречах, а в частных беседах за завтраком и так далее" ("Белая книга Абхазии, 1992-1993 г". М., 1993, с. 36). На улицах же абхазских городов и сел в эти самые дни щедрой рукой разливали другое вино - человеческую кровь.
