Эжен-Эмануэль Виолле-ле-Дюк - Жизнь и развлечения а средние века
Герцоги Бургундские обладали самыми многочисленными охотничьими дворами: «Шестеро пажей псарных при гончих, шестеро при борзых; двенадцать младших пажей псарных, шестеро управляющих псарями; шестеро псарей при борзых, двенадцать псарей при гончих, шестеро псарей при спаниелях, шестеро при малых собаках, шестеро при английских и артуаских собаках» [17. Р, 222, а также: 59. Т. 3; 65. Т. 1. sect. 3].
Рис. 14
На псовых охотах владелицы замков оказывались случайно, — предоставляя мужчинам удовольствие погони за «черным зверем», они со всей страстью отдавались охоте с ловчими птицами, и, действительно, эта охота была одним из самых приятных занятий, какие можно вообразить. В «Книге о короле Модусе» подробно описываются и приемы такой охоты, и способы выращивания и обучения птиц, и уход за ними. Прежде всего приведены три условия, которым должен удовлетворять хороший охотник. «Первое — очень любить их (птиц), второе — быть любимым ими, третье — чтобы охота была его настоящей страстью».
Феодальная знать в XII, XIII и XIV вв. так любила соколиную охоту, что тратила на нее значительные суммы, иногда даже разоряясь из-за этой страсти. Но прежде чем привести некоторые подробности, относящиеся к охоте с ловчими птицами, и вернуться к нашей теме, рассмотрим отрывок из «Книги о короле Модусе», ярко характеризующий нравы землевладельцев XIII—XIV вв. Эта часть книги озаглавлена: «Ниже указано суждение о собаках и птицах и которые суть прекраснее». Глава построена как спор между двумя дамами, в котором выясняется, какая из двух охот занятней — с собаками или с птицами.
Спор начинается со встречи на исходе дня двух групп из дам и рыцарей, возвращающихся после удачной охоты: одни — приверженцы соколиной охоты, другие — псовой; одним удалось добыть крупного оленя, другим — много куропаток.
Обе партии возглавляют две знатные дамы — владелицы замков, они счастливы видеть друг друга. Они едут на конях рядом, и дама с соколиной охоты говорит подруге: «Вы, должно быть, устали; а вот мы добыли в полете много куропаток, ничуть не утомившись; не могу себе представить иного подобного удовольствия. Не приятнее ли следить за полетом птицы, чем до изнеможения гнаться за зверем, бегущим перед вами?» Любительница псовой охоты возражает: «Однако, разве не прекрасно следовать по лесу за гончими, обгоняя их, когда травишь зверя ? Крестьянская пословица гласит: ”В соколиной охоте прибыли почти что нет“. Сокольник гонится за своим соколом, и нет ему передышки...» Первая, чувствуя, что ей удалось задеть соперницу, предлагает: «Оставим эту тему, мы обсудим ее позже на досуге; будем благоразумны и этой ночью подумаем, как защитить свое мнение».
Охотники прибывают в замок любительницы соколиной охоты, и спорщицы обращаются к ее супругу с просьбой рассудить их. Но сеньор остерегается выносить решение и говорит, что представит его на суд графа Танкарвиля, более компетентного в этих вопросах. Обе дамы со смехом соглашаются на это: «Хорошо, вы нам дали судью, мы на него согласились».
Начинается пир, слуги вносят мясо добытого оленя, и любительница псовой охоты, подтрунивая над подругой, громко говорит ей: «Что, вашему ястребу тяжеленько было бы нести такую птичку!»
Утром рыцари поднимаются в покои дам, чтобы засвидетельствовать им свое почтение, и с любопытством спрашивают; «Будете ли вы продолжать спор?» Обе дамы, радуясь, что их шутка пришлась по вкусу, конечно же, дружно соглашаются. «Хорошо, мы спустимся в сад и подождем вас там, — предлагают кавалеры. — Спускайтесь в сад, садитесь рядом со своими мужьями, и продолжим поединок».
Рис. 15
В саду диспут разгорается с новой силой. «Сударыня, — говорит дама с ястребом, — вы должны начинать». Соперница возражает: «Вовсе нет, вопрос подняли вы. Вы и должны начинать», Наконец, любительница соколиной охоты соглашается и начинает свою речь: «Можно ли сравнивать собак и птиц? Птиц, которых природа сотворила столь красивыми, столь утонченными, столь куртуазными, столь прелестными; будь они рыжие82 или перелинявшие, разве не очаровательно они выглядят? Не носят ли их с собой в палаты короли и графы, так они чисты и опрятны по природе? И возможно ли так поступать с собаками, грязными, всегда в экскрементах, к которым нельзя приблизиться, не заткнув нос? И потом птиц можно носить с собой повсюду (рис. 15), чего нельзя делать с собаками, пожирающими все вокруг, где они находятся. Разве не восхитительна смелость такого маленького существа, как сокол, когда он бьет журавля или дикого лебедя! И не видим ли мы, как сокол атакует спереди и сзади поднявшуюся к облакам цаплю; в их борьбе мы теряем их из вида; потом ловчая птица, улучив момент, хватает цаплю за голову, и обе вихрем низвергаются вниз. Что может быть занятнее, чем охотиться на реке с гордым соколом или с двумя? Если в поле есть пруд со множеством уток, селезней, — мелкой дичи не нужно, — выпускают соколов. Они сразу же поднимаются так; высоко, что теряешь их из вида. Тогда бьют в барабаны, чтобы вспугнуть болотных птиц, которые стаями поднимаются в воздух. На них молнией падают соколы и низвергают наземь, потом словно отскакивают, взмывая вновь, чтобы обрушиться на других; одни утки лежат на лугу, другие погрузились в воду. Так за короткое время мы обретаем богатую добычу. Что мне сказать вам о ястребе? Есть ли прелестней охота, чем когда дамы, рыцари и девицы выезжают верхом, каждая с ястребом в руке? Эти птицы машут крыльями мелко и часто, хватают добычу, теряют ее, пускаются вслед, догоняют, когтят жаворонков и куропаток; и все кричат, следуя за ними. Нет увлекательнее охоты, чем охота с ястребом, так она хороша. Взгляните на этого ястреба, преследующего жаворонка: жаворонок поднимается псе выше и выше, в результате ястреб упускает добычу. Спускаю второго: ястреб устремляется вперед, взмывает, бросается на птичку, и оба камнем падают наземь. А когда ястреб ловит жаворонка на лету и спускается с ним на руку хозяйки, разве это не очаровательно? Есть и много других птиц, о которых я не буду говорить, ограничившись соколом и ястребом. Мой вывод — удовольствие от соколиной охоты куда больше, чем от охоты с гончими: ведь истинное удовольствие на охоте — видеть, а не слышать. С птицами обзор всегда полный; на псовой охоте только лай, и лишь когда дичь добыта, ее приносят. А что видишь во время этой бешеной скачки? Ничего».
Рис. 16
На эту аргументацию дама, добывшая оленя, отвечает: «Вы по праву превозносите качества птиц, но и собаки обладают не меньшими достоинствами. Вы говорите, что птицы куртуазны; но борзые — это не просто собаки. Разве не борзая сражалась за своего хозяина с Макером [68]? И у ложа короля Франции вы можете увидеть борзых, которых он любит и холит. Кто захотел бы перечислить все достоинства собаки, был бы в затруднении. Ваши птицы довольно легко вас покидают, и часто вернуть их стоит немалого труда; мои же борзые плут ко мне, мне незачем за них беспокоиться, и если они потеряются, они всегда найдут дорогу домой. Дело не в том, кто красивей — птицы или собаки, а в том, кто из этих существ больше достоин нашей любви. Этот подход неоспорим, и множество аргументов, боюсь, утомит вас; но выслушайте хотя бы этот. Стоит прекрасный летний день. С раннего утра охотники выслеживали оленя, и вот выследили; теперь мы спокойны: смех, игры, забавы. Рыцари и дамы веселятся, потом устраивают угощение на траве, и кто знает интересные истории, рассказывает их. Бот все садятся в седла. Тот, кто выследил дичь, едет впереди со своей борзой и находит свой так — сломанные ветки; борзая берет след, и все направляются за ней, скачут, кричат. Кто любит этот обычай, тому очень приятно в лесу. Когда борзая находит оленя, охотник грубит длинное ”слово“, и спускают собак. О! Тогда вы слышите звуки рогов. Если лес хороший и легко проходимый, если свора многочисленна, то эти голоса и этот лай под высокими деревьями наполняют сердце радостью. Дамы вырываются вперед, видят убегающего оленя; он велик, у него красивая голова. За ним гонятся, кричат, трубят в рога; лай усиливается так, что, кажется, заглушил бы и трубы Страшного Суда. Сопоставима ли с этим праздником маленькая птичка на руке? Нет столь скорбного сердца, что не забилось бы сильней. Люди и лошади все более возбуждаются, наперебой трубят, ржут, гикают. Все устремляются за убегающим зверем. А он — в воду, и собаки за ним. Разве не стоит это зрелище утиного полета? А если я расскажу об охоте на кабана, о возвращениях зверя, о его борьбе с собаками?..»
Рис. 17
Так обе дамы отстаивают каждая свое мнение, возражая друг другу, пока не приходит пора записать защитительные речи и послать за графом Танкарвилем, который должен вынести приговор.
